Мало какой артист умеет так удивительно перевоплощаться, не ломая собственной природы. Естество актёра Калягина невероятно пластично, перетекает из образа в образ, как ртуть, принимая любую форму, при этом, не теряя имманентной упругости.
Вот перед нами лицо баснописца Эзопа, обожженное жгучим средиземноморским солнцем. Покатая как у борца спина, такая же по преданиям была у философа Платона (телеспектакль «Эзоп», 1981). Как-то сразу ясно, что эта спина не знала одежд тяжелее туники. По социальному статусу сей господин – раб, но движения его значительны, мысли глубоки, язык остёр, речи свободны. Непонятно, как этому телу, этим рукам, этим глазам, за которыми читается накопленная греками мудрость, удаётся быть прямой противоположностью в виде станционного смотрителя Ванюкина, «тварью дрожащей», с бегающими от страха глазками, с бледными трясущимися щеками и с дряблым животом? («Свой среди чужих…», 1974)
В другом фильме он уже чеховский герой с типичной для интеллигента конца девятнадцатого века бородкой («Неоконченная пьеса для механического пианино», 1977). По манерам барин, по жизни дачник, по профессии школьный учитель из средней полосы России. Как-то сразу веришь, что свои 35 лет он прожил, курсируя по земским делам уезда.
Года через два герой Калягина – уже свой среди жгучих брюнетов юга, типичный бакинец с чёрными усами и миндалевидными глазами, многодетный отец, заботливый муж и честный следователь в окружении цветущего кумовства и взяточничества. Понятно, почему авторы фильма «Допрос» (1979) вручили главную роль популярному московскому актёру – для подстраховки на случай сомнений у начальства в отношении острой темы. С заслуженным артистом Калягиным картина студии «Азербайджанфильм» обрела нужный вес. И даже получила Государственную премию. Но, уверен, была и другая причина.
Калягин поразительно легко рифмуется со своими героями, находит неожиданную валентность. Он, так сказать, совпадает с персонажем химически. Такие «протеиновые» метаморфозы – по ширине охвата и разнообразию сыгранных типов – были доступны, например, Смоктуновскому. Но Смоктуновский мог «нечаянно», по рассеянности гения, потерять в образе себя, растворить в играемом персонаже, как в кислоте, собственную индивидуальность. Подобная игра не от мира сего не свойственна Александру Калягину. В своих ролях он всегда сущностно-конкретен. Его вживание в шкуру героя – акт сознательный, лишённый какого-либо намёка на шаманство. Своего персонажа он снайперски точно помещает в конкретный социальный этаж человеческого общежития.
Его Сан Саныч Любомудров в «Прохиндиаде» (1984) словно пример из учебника социологии: нужный всем посредник и деловой человек, отбывающий бесполезную службу в советском НИИ. На загляденье ловко управляется он с бесчисленными обязанностями по повышению домашнего комфорта и личного престижа. Пройдёт немного лет – и подобные ему «люди со связями» обретут долгожданную свободу, капитализируют связи в легальном бизнесе, а кто-то дорастёт и до статуса олигарха. Не иначе, чем запросом времени можно объяснить и то, что одновременно с «Прохиндиадой» Калягин сыграл другого пред-олигарха в экранизации «Мёртвых душ» (1984).
Иногда меня посещает догадка: а не в расчёте ли на Александра Александровича творили великие классики литературы? Предвидя появление артиста Калягина, заранее подыскивали ему роль в своих бессмертных произведениях. Николай Васильевич Гоголь даёт описание Чичикова, словно подглядывая за Калягиным: он не толст, но и не худ, не молод, да, пожалуй, и не стар, средних лет и среднего роста, с округлым лицом и с приятными в обхождении манерами. До Калягина являлись на наш экран разные Чичиковы, но то были или зарисовки-импровизации или маски-обозначения. Коллежский асессор Павел Иванович Чичиков в исполнении Калягина явился во всей своей живописной глубине и неотразимом обаянии. В нём обнаружилась цельность характера и гамма самых разнообразных полутонов и оттенков, какими богата гоголевская проза.
Диапазон преобразований Калягина широк, но не бесконечен. Трудно представить Калягина в роли молотобойца или шофёра-дальнобойщика. Владимир Гостюхин, к примеру, выиграет у него не только за баранкой, но и в командирском голосе. Но, вот, допустим, английского премьер-министра Черчилля вообразить в Калягине можно хоть сейчас. Помимо внешних данных – возраста и комплекции, найдётся в его актёрском арсенале и хитрость, и коварство, и точный политический расчёт вкупе с беспощадной принципиальностью, благо, что за плечами актёра роль вождя мирового пролетариата Ленина, а роль председателя СТД играется много лет – и весьма успешно.
Александр СЕДОВ (с)
Читать первую часть (о фильме "Здравствуйте, я ваша тётя")
другие мои статьи и переводы: Советский детектив о предателе - о фильме "Противостояние" (1985) / "Легавый": Ален Делон - впервые комиссар полиции / Выдуманная Англия - наше английское кино / Олег Борисов: в защиту Джона Сильвера / Леонид Марков в фильме "Остров сокровищ" / Их взгляд: английская газета The Guardian - "Василий Холмс" / Как сильно мы любим постсоветских актёров / Алхимические начала Андрея Миронова / Александр Пороховщиков, "актёр с острова Пасхи" / и др.
#фильмы ссср #александр калягин #советские актеры #отечественный кинематограф