Доченька.
- Милый, я кажется, это... - Эля потупила взгляд.
- Ты забеременела?
- Кажется, да.
Он сморщил по привычке нос.
Из комнаты важно вышла свекровь, услышав новость она скривила лицо. Эле показалось, что она вот-вот набросится на неё. Молчать и подчиняться...
- Что залетела? Надеюсь отец - мой сын?
У Эли навернулись слезы. Она теперь часто плакала дома. Свекровь всю накопившуюся жёлчь выплёскивала на неё. Она устраивала невестке бойкоты, только из-за непонравившегося ей взгляда, слова. Могла и сына вовлечь в эту игру.
- Как вы можете? Я же из дома на работу и назад, и везде с сыном...
- Ну твой сын не шкаф, подвинется. Так же кажется, говорят? - свекровь ехидно посмотрела на Элю - Так что, когда на аборт? Я надеюсь ты срок не прозевала?
- Я буду рожать. Работа теперь у меня есть. Получу декретные.
Четыре глаза неодобрительно посмотрели на неё. Только сынок заулыбался. Эля собрала волю в кулак.
- Я буду рожать, не смотрите на меня так. Убивать ребенка грех. И я очень хочу доченьку.
Тяжко прошли восемь месяцев беременности, дочь беспокоила Элю. Сначала обострились хронические болячки. А как иначе, если девушка до последнего таскала сына на руках и ходила на улице в старенькой, короткой куртке, которая, вдобавок из-за огромного живота, теперь не застёгивалась.
К тому же, в последние месяцы беременности, ей запретили водить сына в сад под предлогом того, что она всё равно сидит дома без дела. Сынок, конечно, был очень послушный, по-детски, неловко старался заботится о маме, даже в свои 3 года он был очень привязан к Эле, но всё равно, было очень тяжело с большим животом и хронической усталостью успевать за малышом.
Подходил «Великий день» - День рождения свекрови, не просто День рождения, а ЮБИЛЕЙ! Именно так! Со всеми заглавными буквами!
Свекровь закупила продукты, алкоголь, заранее предупредив сына, что приедут человек 30 - 40 родственников с ближних регионов. Эле она что-либо объяснять не стала. Просто с вечера объявила, что завтра приедут гости, а Эля готовит все сама, потому что свекрови с работы отпросится никак нельзя. Работала она, к слову уборщицей в небольшой организации.
Сунув список блюд в руку Эле, которые нужно приготовить к вечеру завтрашнего дня, прошипела:
- Только попробуй не успей! Попробуй опозорить меня!
- Эля, которая, к тому времени уже была похожа на колобок, как-никак девятый месяц, скоро рожать, да ещё и доченька крупненькая, на УЗИ врач сказала, 4200 весит, лишь качнула головой. Что ей скажешь...
Молчать и терпеть.
Всё так же молча приступила к приготовлению юбилея, молча приготовила, убрала, встретила приезжающих гостей, которых все больше и больше становилось, пока весь дом не заполнился.
Когда уже все было готово, накрыт стол, перемыта посуда, пришла свекровь и с шипением раздала Эле замечания. У Эли сначала закружилась голова, потом сжало живот, подкосились ноги, и она рухнула, на предусмотрительно подставленный кем-то стул. Но свекровь ей не позволила долго сидеть, сунула ей сына в руки велела сесть с краю стола. И пока гости веселились, поедали приготовленное угощение, пели песни, Элю мучила боль в ногах, животе и пояснице, кружилась голова и было душно.
После всеобщего веселья, свекровь распределила гостей по кроватям, диванам, Эле же приказала:
- Помоешь посуду, кинь себе матрас под детской кроваткой, сегодня спишь там.
У Эли даже сил не было плакать... Она тихонько поскуливала от боли и несправедливости. Да и похожа она была на побитую собаку.
Спустя три дня Эля уехала рожать. На удивление, доченьку, родила быстро и хоть она была крупной, но здоровой.
Доченька была прелестной, с ямочками на пухлых щечках, она серьёзно рассматривала Элю, и не хотела сама брать грудь. Это расстраивало Элю, но больше расстраивало её то, что скоро возвращаться в ненавидящую её семью. Только сынок тянул её обратно в дом. Она очень скучала по сыночку.
В день выписки было солнечно и холодно, муж не смог приехать за ней с дочкой, приехал свёкр, привёз огромный букет и торт для медсестёр. Взял внучку на руки и девочка расплакалась. Свёкр жил отдельно, он давно развёлся с матерью Элиного мужа. Он очень хорошо относился к девушке и всегда сочувствовал ей.
Эля приехала домой с дочкой, ей явно были не рады, но в ближайшие полтора года декрет не давал ей других возможностей. С матерью она больше не общалась, так часто, как хотелось бы. Подруг у неё не было, коллеги, которые видели со стороны счастливую семью, не знали, что происходит внутри. Никто не знал, кроме Людмилы Ивановны, которая изредка поддерживала связь с Элей.
Безвыходность... Молчать и терпеть...
Муж и свекровь теперь вообще почти не появлялись дома, работая по двенадцать часов с понедельника по пятницу.
Свекровь всё так же забирала все декретные деньги, и порой Эле нечем было кормить детей.
Оставаясь дома с детьми, Эля собирала последние крохи, чтобы приготовить что-нибудь детям, иногда это была каша на воде или макароны с подсолнечным маслом. Чаще ей самой вовсе нечего было есть. Муж же со свекровью обедали на работе, а по дороге домой могли перехватить перекус.
На пятый месяц после родов у Эли пропало молоко. Дочь плакала, сутками, было очень тяжело.
Предыдущая часть:
Следующая: