Ей казалось, что духи гостя с момента его появления на пороге квартиры радикально изменились. Какие-то ноты притихли до уровня, когда их совсем не слышно, другие наоборот - усилились. Как результат, теперь она четко ощущала мужские духи, которые она сама покупала. Она даже помнила день, когда это случилось, сколько потратила денег и кому их подарила… Она с усилием пыталась убедить себя, что это так получилось только из-за того, что она наконец-то узнала аромат и его изменения лишь нафантазировала. Иначе пришлось бы признать, эти духи, во-первых, оказались на гебисте неслучайно и, во-вторых, их вообще спецом нахимичили для него… Она глубоким вдохом провентилировала лёгкие в попытке прояснить голову и на выдохе сказала:
- Извините, я отвлеклась.
Сидевший через стол гебист наклонился слегка вперёд и, добавив тепла к своей улыбке, передёрнул карты:
- Гуренко сейчас для нас уже не имеет никакого значения. А вот гражданин Сафронов даже очень.
Перед нею на столе появился снимок взрослого мужичка под полтишок с легкой хитринкой в глазах.
- Если давешней Насте захват самолёта подарил время для жизни, то у Сафронова он ее тупо отнял, - пояснил гебист. - Причем одним из первых среди причастных к нашей истории. Гражданин Сафронов в день терракта на официальных основаниях таксовал в аэропорту. К несчастью для него получилось так, что именно ему выпала незавидная роль отвезти в город человека, который пригнал на стоянку аэропорта заминированную машину. И уже через тридцать минут после того, как террорист сел в машину, вместо оплаты за проезд Сафронов получил отравленную иглу в шею, ставшую причиной его мгновенной смерти. Причем все это было сделано лишь для того, чтобы продемонстрировать властям серьезность намерений террористов, потому что такси Сафронова с его телом было оставлено в проходном месте, где его вскоре обнаружили патрульные полиционеры. Заодно террорист подкинул следствию инструмент и способ убийства. Ведь в самолёте примерно через сорок минут после взлета умер пассажир, а рядом с ним в проходе между кресел членами экипажа была найдена игла. Как впоследствии показали лабораторные исследования, на игле имелись следы быстродействующего яда идентичного тому, которым был убит Сафронов. Мои коллеги, как я понимаю, уже с вами плотно обсуждали это, когда составляли схему рассадки и перемещений пассажиров по салону самолёта. И я сомневаюсь, что вы можете добавить что-то новое к этому. Вы ведь в придачу ко всему были среди первых пассажиров, прошедших в салон при посадке, а, заняв свое место у иллюминатора, до начала… - гебист слегка запнулся, подбирая слово, но продолжил: - схваток все время сидели впереди покойника, ни разу не вставая, и при всем желании вряд ли могли воткнуть в него иглу.
Гебист замолчал, добавил к фотографии Сафронова листки с линиями, обозначавшими траектории перемещений пассажиров в самолёте. Сперва при посадке на земле, потом во время полета и наконец – когда их всех незапланированно попросили на выход из него.
Абстрактное кружево из разноцветных линий на бумаге выглядело красиво.
И только. По крайней мере, для нее сейчас.
Но она уделила кружеву немного своего внимания. Секунд так семьдесят пять. Люди ведь старались, рисовали. Грех будет сразу сказать, что эта, более подробная, чем в прошлые разы, мазня ее не впечатлила. Ей даже не интересно, что и она во-о-о-от здесь и здесь на схемах помечена фиолетовой циферкой шестьдесят семь, а во-о-о-от здесь – вокруг нее столпотворение из членов экипажа.
Гебист заменил перед ней снимок таксиста Сафронова на покойника из самолёта. Прежде ей этот снимок не показывали, хотя портреты Френкеля она видела за прошедшее время неоднократно. В придачу к его внешности она теперь знала о нем кучу ненужных подробностей. Место и день рождения, где он работал, сколько у него было детей, жен и любовниц. Зачем летел в Германию…
- Френкель Александр Григорьевич, - кивнув на снимок, опередила она гебиста. – Гражданин ФРГ. Через Москву возвращался домой из Челябинска, где десять дней гостил у своих бывших одноклассников. И заодно провел несколько часов на тамошнем кладбище возле могил родственников. Ни разу не энтомолог. Обычный зубной техник... После отъезда на ПМЖ за бугор это было второе посещение России. Ваш селфи-снимок Френкеля на Красной Площади, наверное, сделан накануне его возвращения в Германию. Френкель специально отрядил день на осмотр Москвы…
- В нашем случае, - сказал гебист, когда она замолчала, показав за несколько минут своё, вплоть до мельчайших подробностей, знание биографии покойного, - важны не детали его жизни, а то, что смерть Френкеля, как и смерть Сафронова наступила от укола отравленной иглой.
- Жили счастливо и умерли в один день, - не сдержавшись, вставила она.
- И это верно, - согласился с улыбкой гебист. – Но в связи с этими покойниками у нас есть некоторая диалектическая загогулина. Суть которой в том, что действие ядов, убивших таксиста и пассажира, было разным. Если Сафронов умер моментально, то Френкелю был введен яд с отложенным действием. Вернее, яд начал действовать сразу после укола, но смерть наступила примерно через два с половиной часа.
- Вы же говорили, что яд на иглах из самолёта и такси один и тот же? – спросила она, добавив удивления своему голосу.
- Вскрытие показало, что яд в теле Френкеля немного отличается от яда в теле Сафронова. Очень похожи, но не идентичны, - тщательно выговорил уже без улыбки гебист. – Незначительное, казалось бы, изменение в формуле и как результат – разница в часы жизни.
- Ваши коллеги не говорили, что тело Френкеля успели вытащить из самолёта прежде, чем он взорвался. Или у нас настолько продвинутая экспертиза, что она способна определить яд и в углях?
- Ну, - ухмыльнулся гебист, - мои коллеги не обязаны рассказывать о том, что им известно. Впрочем, как и я... Что касается анализов останков из полностью сгоревшего самолёта, то тут я ни разу не специалист в области органической химии. Возможно, кто-то у нас в конторе и способен проводить настолько тонкую работу, результатом которой становится определение какой-нибудь специфичной молекулы в кубометрах горелого металла и пластика. Но это и не важно в нашем случае поскольку тело Френкеля было извлечено из салона самолёта в первую очередь. Насколько мне известно, чуть ли не в самом начале эвакуации пассажиров.
- Ваше начальство спасало труп, когда время играло против него и самолёт мог полыхнуть в любой момент, - заметила она.
- Начальство на то и начальство, - пожал плечами гебист. – Ему видней, что и когда делать. А в этот раз, как я понимаю, все прошло отлично и никто даже не убился из-за его решений. В другой раз, может, все будет хуже. Тогда полетят головы со звёздами.
- Сейчас, я понимаю, звёзды только прибавились?
- У кого как, - снова улыбнулся гебист.
- И чем в таком случае могу я могу помочь вам со смертью Френкеля? – спросила она. – Вы же пришли ко мне не только для того, чтобы рассказать, о чем прежде умолчали ваши коллеги.
Гебист положил перед ней новую схему с перемещениями людей. Только теперь это был не самолёт, а здание аэропорта.
- Синяя линия на схеме - траектория блуждания Френкеля по залам аэропорта. Хотя у него и оставалось время в гостинице, где он ночевал, Френкель из опасения застрять в пробке приехал за два часа до начала регистрации на рейс. Накануне он нагулялся по Москве, слегка натёр правую ногу, так что лишнее время Френкель сперва убивал в кафе, где потом будут сидеть Изабелла со своим импортным мужем-журналистом. Они разминулись всего лишь на пять минут. Как только объявили регистрацию, Френкель метнулся к стойке. Показал документы, билеты. Сдал свой небольшой чемодан и налегке, слегка прихрамывая, перед многочасовым перелётом отправился разминать ноги в залах. За два с половиной часа до своей смерти Френкель оказался в зоне аэропорта, где проходили перманентные ремонтные работы и у камер наблюдения образовалась в этом месте мертвая зона. Так что сам момент укола не попал на мониторы службы безопасности. Но ничего страшно не произошло - у нас есть интересный человек, который зашёл в мертвую зону вместе с Френкелем. Только с другого конца. И потом как ни в чем не бывало вышел из зоны. Кроме того, когда Френкель заканчивал регистрацию, этот человек с ядом находился в пределах видимости – в небольшой очереди как раз к стойке вашего злополучного рейса. Кстати, на схеме траектория этого человека окрашена в красный цвет.
Глаза гебиста, смотревшие прямо на нее, были пусты. Вдруг получив какое-то сообщение от мироздания, морщинки вокруг глаз гебиста изобразили улыбку, а он сам встал из-за стола, неспешно обогнул его и, приблизившись к подоконнику, выглянул во двор. После паузы, растянувшейся почти до конца бесконечности, гебист сказал:
- Кстати, Нина Марковна, о частицах, траекториях и пузырьках... Я перед встречей с вами попросил одну свою знакомую намутить мне аромат, чтобы он сперва был только похож на амуажевский мемори. Такой себе тонкий намек на него. А минут примерно через тридцать-сорок этот аромат должен точно повторить мемори на теле. Нота в ноту. И плевать, что эта химия продержится на мне всего лишь час с хвостиком и превратится в тыкву. Главное, чтобы вы, Нина Марковна, аромат заметили, - сказал гебист своему отражению в стекле. – И сделали соответствующие выводы. Мое начальство полагало, что для получения этих ваших выводов надо действовать проще. Мол, достаточно прийти к вам. С порога пнуть по коленной чашечке, потом ещё несколько ударов в такие места, где от них не остаётся следов, но очень больно, и когда отдышитесь, объявить, что если вы и дальше продолжите играть в молчанку, вам помогут выйти на улицу через балкон. Но я настоял на своём. Вы же культурный человек из индустрии красоты. Пилинги, подтяжки, укольчики там всякие. Зачем вам портить лицо и прическу с помощью балкона... Да и вполне может статься так, что мы ошибаемся в своих умствованиях и вы абсолютно не причастны к терракту. Просто мимо проходили. А мы вас с порога, да по коленной чашечке... Ни за что, так сказать… Нужно просто вежливо поговорить, посмотреть на вашу реакцию. В том числе и на духи. А потом решить дело миром... И ещё, Нина Марковна, пока не забыл. У меня в папке лежит лист бумаги и ручка. Если у вас есть силы, можете написать что-нибудь. Например, что-то типа явки с повинной.
Она отметила, что духи на гебисте у окна после его слов о тыкве почти исчезли из воздуха квартиры, а у нее закончилась меланхолия...