Н. В. Крушевский, отмечающий особо «...веру в слово человеческое как самое мощное средство навязать кому-нибудь или чему-нибудь свою волю», ибо в глазах первобытного человека слово — «предмет ося заемый, материальный, <...> ничто так близко не лежит к явлению, как слово, его обозначающее, его название».
Эту идею развивает далее А. А. Потебня, признавая первичной в заговоре веру в слово и отводя собственно обрядовому действию роль иллюстрации к «заранее уже готовой ассоциации, именно того, с чем было сравнено желанное».
Считаем правомерным характеризовать заговор как прагматический коммуникативный акт, субъект которого с помощью сакрального текста апеллирует к различным видам магии с целью достижения желаемого эффекта.
Необходимо произносить заговор по
определенным правилам, однако не задумываясь над конкретными деталями содержания текста (часто алогичными).
Обязательным условием существо-вания заговора является произнесение текста с использованием определенного (внешне безэмоционального) интонационного рисунка.
Вариант 1. Сравнения и наделения свойствами.
Заговор рассматривается в том числе как "Партиципативная магия", согласно которой «единая мировая
душа» объединяет сходные предметы и человека как часть природы и устанавливает между ними глубинные связи.
-Как гора ка-менна стань (кровь), да не кань!;
-Будь, тело, бело, как белая бумага, и будь, тело, бело, как белая кость, и будь, тело, бело, как белый снег.
- Каков чирей зародился, таков бы и потаился у рабы Божьей (имя).
- У черной змеи ушки не болели никогда. Так же бы раба Божьего (имя) ушки не болели (= как у черной змеи... так же бы и у раба Божьего).
- Этому пальцу имени нет, этому
чирею места нет.
- От угля плод не живет, от камня
трава не растет, в мертвом теле душа
не живет..
- От камня плоду нет, от угля трава не растет, в мертвом теле души нет, тебе, чирею, вереду, гнойнику, пупышу, на белом теле места нет.
Вариант 2. Абракадабры.
Несемантизированная рифма может бытьпредставлена случайными созвучиями:
- Я вам, отец, дам пирога конец —
- Приехали три братана, зарезали три барана, у того братана ни крови, ни раны..
Последние не характерны для русской заговорной традиции, чаще встречаются либо просто бессвязные списки имен святых (как языческих, так и христианских), либо тексты, построенные на бессмысленном счете с использованием магических чисел.
(Кстати в Библии есть участок перечисления рода Давида и людей из рода: скучная часть про то, кто сколько жил и каких детей породил)
В этом случае происходит «семиотическая аннигиляция» означаемого при постепенном угасании означающего: Первый семь, второй семь, третий семь, четвертый семь, пятый семь, шестой семь, седьмой семь. Заговариваю совсем (1687).
«Значение» несемантизированных рифм равно их функции: они организуют ритмико-мелодический рисунок сакрального текста.