18 июня 2004 года на сцене Линкольн-центра в Нью-Йорке состоялась премьера одноактного балета Бориса Эйфмана «Мусагет», посвященного выдающемуся хореографу XX века Джорджу Баланчину. Спектакль стал грандиозным трибьютом балетмейстеру и первым опытом совместного творчества Эйфмана с New York City Ballet.
С предложением поставить балет в честь 100-летнего юбилея Баланчина к хореографу обратился художественный руководитель американской труппы Питер Мартинс. Это стало настоящим творческим вызовом для Бориса Эйфмана, ведь его стиль и методы создания хореографического текста значительно отличаются от направления мэтра неоклассики:
«Когда Баланчин приходил в зал, он ставил музыку Чайковского и ставил движения, и когда я прихожу в зал, я тоже ставлю музыку Чайковского и ставлю движения. Но Баланчин не мучился понятием характера, философией взаимоотношений, драматургией общего смысла, так сказать, концепцией спектакля, он ставил движения на музыку и достигал в этом гармонии. Для меня тоже, когда начинается сочинение, есть только музыка и человеческое тело. Но набор движений на музыку — этого мне недостаточно. Я должен прожить какой-то период своей жизни, мучительной жизни, потому, что сочинение — это мучительный процесс, осмысляя и решая какие-то свои задачи, не только технологические, связанные с развитием танцевальной лексики, но и какие-то психологические, интеллектуальные, которые я решаю для себя, не только как танцмейстер. Это можно назвать режиссурой, можно по-другому. Я считаю, что хореограф — это более объемная деятельность» (из интервью журналу «Театрал» № 6 (73) Июнь 2010).
Главным достижением хореографа в процессе работы над постановкой стало совмещение двух абсолютно разных стилей: эмоционального минимализма Баланчина и психологического балета Эйфмана. Спектакль объединил в себе все лучшее от эстетики New York City Ballet и петербургской труппы.
«Мне хотелось, чтобы соприкоснулись его [Баланчина] поиск какой-то адекватности музыкальной и пластической фактуры и эстетика моего театра, который ищет возможности танца в раскрытии внутреннего мира героя, раскрытие этого мира через хореографию, через движение, словом, отражение внутреннего эмоционального мира человека средствами нашего хореографического искусства. Совершенно два разных театральных направления могут найти реализацию в этом проекте, — рассказывал Борис Эйфман в интервью незадолго до премьеры «Мусагета». — Фрагментов, прямых «цитат» не будет. Но будет хореография, созданная под влиянием Баланчина, чтобы создать как бы присутствие Баланчина в балете. Надеюсь, что это будет понятно зрителю. Присутствие Баланчина должно возникать через какие-то силуэты, линии, позы, которые ярко отражают индивидуальность именно этого хореографа».
Точкой соприкосновения между двумя хореографами также стала музыка. В основу партитуры вошли полные драматизма произведения Иоганна Себастьяна Баха (такие как Brandenburg Concerto No. 3 in G major BWV 1048, Concerto for Piano and Orchestra No. 5 BWV 1056 и многие другие). Происхождение Георгия Баланчивадзе (именно так звали балетмейстера до знакомства с Дягилевым, придумавшим ему удобный для иностранного зрителя псевдоним) подчеркивали грузинские хоралы, а связь Баланчина с русской традицией — грандиозный финал Симфонии №4 Петра Чайковского.
Драматургию постановки составляет хореографический, полный восхищения рассказ о гении неоклассического балета. Подобно Аполлону из постановки 1928 года «Аполлон Мусагет» на музыку Игоря Стравинского, главный герой спектакля оказывается предводителем муз. Конечно, ни в одной программке не были указаны настоящие имена тех самых муз хореографа, но в их образах прослеживаются определенные намеки на любимых женщин Баланчина, повлиявших на его жизнь и творчество: Веры Зориной, Танакиль Леклер, Сьюзен Фаррелл.
Через несколько месяцев после громкой премьеры в Линкольн-центре «Мусагет» был представлен в Петербурге. Первый спектакль состоялся 5 октября 2004 года на сцене Оперной студии Консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова. Главные партии в тот вечер исполнили Альберт Галичанин (Баланчин), Вера Арбузова, Евгения Зодбаева и Мария Абашова (музы).
Как артистам New York City Ballet было непросто осваивать новую для себя пластику, так и петербургским танцовщикам пришлось вспоминать основы классического танца:
«Борис Яковлевич старался сделать классический спектакль — трико, пачки, для труппы это был стресс, — вспоминает Мария Абашова. — Параллельно он работал над «Карениной». Утром был «Мусагет», а вечером двухактный спектакль «Анна Каренина». Я очень уставала, были слезы усталости, но Эйфман очень бодро кричал мне: «Тебе надо репетировать два балета, тогда лучше танцуешь!» Я помню, десять часов в зале...»
Сценическая жизнь спектакля оказалась недолгой: уже в 2008 году балет сошел со сцены. Но десятилетие спустя, в 2019-м, он обрел новую жизнь. В честь открытия Театра Академии танца Бориса Эйфмана (на тот момент — Детский театр танца) ученики представили возрожденный «Мусагет» с переработанной пластической партитурой. Главные партии исполнили ведущий солист Театра Олег Марков и студентки Академии танца Анфиса Ощепкова, Дарья Попова и Алена Угрюмова.