Александру Сордо (он же Мамонт)
Тут такое дело, дружище Санчо: космос страшен, тёмен и неизучен. Если ты родился — уже удача. Если сразу в Питере — ты везунчик. Ничего легко нам не достаётся, от порога светлого до итога.
Мы умеем вечер, умеем солнце, мы слова умеем, пускай немного.
И давай, паши до седьмого пота, соответствуй времени и пейзажу.
Каждым утром, топая на работу, Саня видит странного персонажа. Перманентный плащ, на затылке "хвостик", неизменна также баклаха пива. Жаль, нельзя к нему подойти по-свойски, но когда весна и ветра с залива, он снимает плащ, расправляет крылья, как его учили в небесной школе, и летит в свинцовое изобилье
заурядный питерский алкоголик, умудрившись звёзды столкнуть носами.
А они смеются, смешно же звёздам.
Тут такая штука, дружище Саня: полетать вообще никогда не поздно, хотя крайне боязно с непривычки.
Мы умеем песни и жить без кожи.
И мы просто едем на электричке, мы пока не знаем, что тоже можем: можем город, поезд и можем космос, обнимашки нужной температуры.
Вот и он летит, разлохматив космы. А он всё летит, непонятный, хмурый,
отражая встреченных и случайных, ну и нас, конечно, запоминая.
На орбите Марса мы выпьем чая, здравствуй, тьма весёлая, ледяная.
И не только чая, чего мы, звери. Мы шуты, писатели и поэты.
Тут такая правда, дружище — верить иногда надёжней, чем знать про это.