«Оба разбойника сгинули, а вместо них появилась в передней совершенно нагая девица – рыжая, с горящими фосфорическими глазами… Девица подошла вплотную к администратору и положила ладони рук ему на плечи. Волосы Варенухи поднялись дыбом, потому что даже сквозь холодную, пропитанную водой ткань толстовки он почувствовал, что ладони эти ещё холоднее, что они холодны ледяным холодом.
– Дай-ка я тебя поцелую, – нежно сказала девица, и у самых его глаз оказались сияющие глаза».
Это первое появление в романе Геллы. «Расторопна, понятлива, и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать», - так аттестует её Воланд, представляя Маргарите.
Итак, первая «услуга» - превращение в вампиры Варенухи. Потом он с ужасом будет вспоминать: «Не могу быть вампиром. Ведь я тогда Римского едва насмерть с Геллой не уходил!»
Интересно, однако, что у Варенухи после встречи с ней меняется манера речи – «Если же к этому прибавить появившуюся у администратора за время его отсутствия отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, – можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем». Наверное, Булгаков рассчитывал, что читатели вспомнят фрагмент из повести А.К.Толстого «Упырь»: «Но вы спрашиваете, каким образом узнавать упырей? Заметьте только, как они, встречаясь друг с другом, щёлкают языком. Это по-настоящему не щёлканье, а звук, похожий на тот, который производят губами, когда сосут апельсин. Это их условный знак, и так они друг друга узнают и приветствуют». Однако у самой Геллы этого «знака» нет.
Следующее явление её – в «модном магазине» во время сеанса чёрной магии: «Чёрт знает откуда взявшаяся рыжая девица в вечернем чёрном туалете, всем хорошая девица, кабы не портил её причудливый шрам на шее, заулыбалась у витрин хозяйской улыбкой», «Девица хоть и с хрипотцой, но сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное:
– Герлэн, шанель номер пять, мицуко, нарсис нуар, вечерние платья, платья коктейль...»
Шрам на шее, «причудливый», «багровый», который автор называет «единственным дефектом внешности» Геллы, указывает, по общему мнению, на насильственную смерть её в прошлой жизни. И обычно проводят аналогии с «Фаустом» И.Гёте, где во время Вальпургиевой ночи Фаусту видится призрак Гретхен, хотя Мефистофель и утверждает, что это Медуза (и добавляет: «Красавицу свою в ней каждый узнаёт»):
Какою негою, мучением каким
Сияет этот взор! Расстаться трудно с ним!
Как странно под её головкою прекрасной
На шее полоса змеится нитью красной,
Не шире, чем бывает острый нож!
Однако не сто́ит увлекаться этим сходством: у Гёте Гретхен перед гибелью призывает в помощь себе небесные силы:
Спаси меня, Господь! О Боже, я твоя!
Вы, ангелы, с небес ко мне слетите,
Меня крылами осените!
И «Голос свыше» оправдывает её: «Спасена!»
А позднее, в финале трагедии, она появится вновь как «Una pоеnitentium [Одна из кающихся] (прежде называвшаяся Гретхен)», приветствующая на небесах душу Фауста:
О мать святая!
В лучах блистая,
Склонись ты к радости моей!
Мой прежний милый, —
Он с новой силой
Вернулся, чужд земных скорбей!
Гелла же служит Князю тьмы.
Булгаков не раз и не два подчеркнёт её «безукоризненное сложение» и совершенную наготу: «Открыла дверь девица, на которой ничего не было, кроме кокетливого кружевного фартучка и белой наколки на голове. На ногах, впрочем, были золотые туфельки».
Очень часто идут споры, почему Геллы нет в сцене полёта в конце романа. Как правило, цитируют воспоминания В.Я.Лакшина, как Елена Сергеевна «воскликнула с незабываемой экспрессией: "Миша забыл Геллу!!!"». Между тем, в редакции 1938 года Гелла в полёте участвует: «Геллу ночь закутала в плащ так, что ничего не было видно, кроме белой кисти, державшей повод. Гелла летела, как ночь, улетавшая в ночь».
Я не буду рассматривать фантастические версии происхождения образа Геллы: указывают, к примеру, что Булгаков изобразил в романе труппу МХАТа, и Гелла - это О.С.Бокшанская, сестра Елены Сергеевны, и Булгаков «не отпустил Геллу из Москвы по причине неприязни к родственнице». По-моему, это так же нелепо, как и другая найденная мной «версия»: Гелла —Софья Перовская. Она была повешена, отсюда и шрам на шее.
Интересны некоторые догадки о «происхождении» Геллы. Кто-то вспоминает, ссылаясь на словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона, что геллами на Лесбосе называли безвременно погибших девушек-вампиров, кто-то говорит о древнегерманской богине Геллии, которая в преисподней принимала души умерших от болезни или старости (а потом этим именем стали называть ад в смысле местопребывания умерших), кто-то – и о той Гелле, которая бежала на золоторунном баране в Колхиду, но по дороге погибла в море, названном в честь её Геллеспонтом.
В статьях, посвящённых Гелле, можно встретить рисунок Н.П.Феофилактова «Дьявол», сделанный в 1907 году для журнала «Золотое руно». Может быть, что-то в облике этой всё же дьяволицы, а не дьявола и привлекло писателя:
Я думаю, больше правы те, кто считает, что Гелла, младший член свиты, везде выполняет только служебные функции, а потому и исчезает за ненадобностью после «прекращения деятельности» в «нехорошей квартире» (хотя мне и жаль чудесного описания «ночи, улетавшей в ночь»).
Ведь, кроме сцены в Варьете (а затем явления Римскому), Гелла не покидает пределов квартиры: здесь её увидит Варенуха, который «был вознесён на пятый этаж и брошен на пол в хорошо знакомой ему полутемной передней квартиры Стёпы Лиходеева», здесь она встретит буфетчика, здесь увидит её Маргарита перед балом натирающей «какою-то дымящеюся мазью» колено Воланду. Она будет под диктовку Бегемота печатать на машинке «удостоверение» для Николая Ивановича, а потом проводит Мастера и Маргариту до машины – Аннушка отметит: «За странно одетой дамочкой следовала совершенно голая дамочка с чемоданчиком в руке» - в чемодане «был роман и небольшое имущество Маргариты Николаевны», а на прощание «сочно расцелуется с Маргаритой» (думаю, это не поцелуй вампира)…
И только один раз проявит она характер – когда Бегемот неумелым выстрелом ранит её: «Гелла, у которой одна рука была окровавлена, с воем вцепилась в шерсть коту, а он ей в ответ в волосы, и они, свившись в клубок, покатились по полу. Один из бокалов упал со стола и разбился.
– Оттащите от меня взбесившуюся чертовку! – завывал кот, отбиваясь от Геллы, сидевшей на нем верхом», но ссора кончится довольно быстро: «Дерущихся разняли. Коровьев подул на простреленный палец Геллы, и тот зажил», «Гелла с котом помирились, и в знак этого примирения они поцеловались».
Вылетев из окна «нехорошей квартиры», она исчезнет со страниц романа, оставив на память о себе ещё одну загадку…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
Путеводитель по статьям о романе здесь