На песке, где седой капитан продает креветок, где ракушки блестят на сырой полосе отлива, возвышается старая хижина миссис Мэддок.
Миссис Мэддок худа, белобрыса, весьма болтлива. Ждёт туристов. Начало сезона, а как иначе. Здесь и солнца, и ветра, и моря любому хватит. Только деньги для миссис почти ничего значат.
Мистер Мэддок ночами сидит у ее кровати. Улыбается. Курит табак. Иногда бранится.
Всё, как раньше, но призрак — три года гостит у бога. Миссис ходит по кухне, открытая, как граница. Наливает себе из бутылки хмельного грога. До утра ещё долго, а ей бы его не надо. Ей бы мистеру Мэддоку вновь задавать вопросы. Говорить: мистер Мэддок, растут ли у вас гранаты? А клубника растет? А черешня? А абрикосы?
Муж кивает, ей кажется. Миссис сжимает пальцы. Мистер Мэддок, что странно, не выглядит кем-то жутким. Но три года назад мистер Мэддок пошел купаться. Впрочем, тело тогда не нашли. Проискали сутки. Но тянулись, как месяцы, эры, эпохи, зимы. А теперь, вероятность воскреснуть не исключая, мистер Мэддок так рядом, что просто невыносимо. До утра, до рассветных лучей, до крикливых чаек.
Бьётся молнией эхо в пещерной груди расселин. Отплывает прогулочный катер из белой бухты. Миссис Мэддок с утра покупает на рынке зелень, выбирает лепешки, ещё добавляет фрукты.
По инерции больше. Не то чтобы ей хотелось.
Мальчик плавает в море в оранжевом акваланге. Море любит мальчишек, оно обожает смелость.
Миссис Мэддок не знает, что мистер — чего уж — ангел. Он бы сам не оставил супругу — лимит исчерпан. Вот и шастает ночью, пока не спалили стражи. Мистер Мэддок — ковбойская шляпа, на майке череп — понимает, что сказки о смерти такая лажа.
И сейчас на небесной дороге из Оклахомы он смеётся взахлёб, положив на колени книгу и читает записку, для ангела: гоу хоум, возвращайтесь к жене.
Мистер Мэддок несёт клубнику.