Рынок звенел: призывно, многоголосо, ловил и приковывал взгляды пестрыми красками воздушных, будто невесомых шатров, дразнил обоняние пряными запахами диковинных яств. Рынок ждал: задумчивый и многоликий, устало потягивая мятный вечерний воздух. Торговцы, облокотившись на выставленные наружу прилавки, лениво разглядывали посетителей, или задумчиво расхаживали перед своим товаром, или вяло переговаривались.
В этом странном странствующем рынке было что-то манящее и отталкивающее одновременно, но что – Мале понять не мог. Рынок, как неведомое экзотическое животное, пробуждал желание приблизиться и рассмотреть и пугал непредсказуемостью повадок.
Изначально Мале не собирался сюда. Ни он, ни Рудн. Это дети с восторгом бегут за торговыми обозами, возбуждаемые яркостью цветов, флером таинственности и самим движением. Это почтенные мужи вальяжно расхаживают между рядами со скучающим видом знатоков, присматривая себе какую-то безделицу. Рынок не был самым подходящим местом для юношей вроде Рудна и Мале. Это Татл их уболтал.
Татл был себе на уме, в лидеры не рвался, но цену себе знал. Татл имел склонность к полноте, а его редкие, похожие на солому, волосы не по возрасту грызла небольшая плешь. Но он, казалось, своих недостатков не замечал, держался со всеми ровно и разговаривал всегда хоть и негромко, но уверенно. Татл подолгу не грустил, всерьез не обижался, и вообще не придавал мнению людей особого значения. К своим, порой одному ему ведомым, целям он шел тихо и неуклонно: что-то изучая, разыскивая, покупая, продавая и выменивая. Теперь он неведомо откуда, но точно знал, что в последний день, особенно под вечер, на рынке будут сбывать все за бесценок – торговля, мол, шла не очень, а продавцы страсть как не хотели тащить свое добро назад. И Рудн его послушал.
Рудн был лидер, но уступать умел, и инициативы друзей поддерживал. Когда хотел, разумеется. Он был слегка заносчив, но добродушен. Лицо с прямым носом, голубыми глазами и выдающимися скулами выражало мужественность и решительность. Слегка приподнятые уголки губ будто дразнили мир не сходящей с лица усмешкой.
Мале завидовал спокойствию и уверенности друзей, особенно, конечно, Рудна.
Они имели перед собой ясные цели и планомерно к ним шли. Рудн твердо вознамерился поступить в столичный университет, а Татл осваивал книгопечатанье и мечтал о собственной типографии. У Мале похожих амбиций не было. Он искал подходящее основание для каких-то чрезвычайных усилий, для любого маломальского подвига, и не находил. Верной его спутница с ранних лет стала меланхолия, убеждавшая, что мир однообразен и скучен. Лишь дружба с Рудном пробуждала хоть какой-то интерес. Но расставание, которым грозил выбор дальнейшего жизненного пути, ввергало Мале в уныние.
Уже на рыночной площади Татл сообщил, что его интересовали ножи – изящные эльворские орудия из стали высочайшего, как он утверждал, качества, с резными рукоятями из кости или редких пород дерева – прекрасные и дорогие. Он признался, что желает потратить все свои сбережения, а потом заняться перепродажей. Путь его лежал в узкое ответвление от магистральной линии рынка.
- Вы со мной? – предложил Татл прохладно, будто взвешивая все риски от присутствия рядом друзей.
Мале неуверенно пожал плечами, разглядывая испещренный рисунками флаг на высоком – не менее четырех метров – шесте. Видимо он сочетал в себе различные гербы и должен был величественно сообщать о каких-то торговых гильдиях, но ветра не было, и флаг свисал безжизненной тряпкой.
- Не, - мотнул головой Рудн. – Мне какие деликатесы таким ножом резать?
- Как знаете, - без особых сожалений буркнул Татл и, расправив плечи, деловито зашагал прочь – Увидимся тогда.
- Давай здесь, у флага, - бросил ему уже вслед Рудн. – Через два часа. Слышишь? Сходим потом до твоих ножей.
- Ладно, ладно - согласился Татл. – Если рынок раньше не закроется…
Но рынок сворачиваться не собирался. Он, казалось, совсем игнорировал подступающую темноту, живя по своим временны́м правилам. Многие торговцы, напротив, только оживали, приманивая запозднившихся покупателей нехитрыми присказками. Коротышка с густой бородой вываливал на прилавок груду каких-то припасенных металлических приборов, дородный мулат, щурясь и позевывая, выходил из своего шатра – его торговый день только начинался.
По мере продвижения Мале и Рудна дальше от центра активность торговцев все возрастала. Ряды с выпечкой и фруктами оглашались какофонией голосов. Пекари наперебой призывали совершенно бесплатно попробовать их чудесный товар. Высохший старик в огненно-рыжем тюрбане, не произнося ни слова, распростерся в поклоне и указал ладонями на широкий вход в свой покрытый оранжево-алыми всполохами шатер. Смуглая девушка, лепеча что-то на неизвестном Мале языке, схватила Рудна за руку. Но тот, помотав головой, высвободил руку. Усилия торговцев не производили на него впечатления. Он двигался вперед: уверенный и спокойный, как гордый военный корабль, о борта которого бессильно бился океан. Он заходил только в те порты, которые сам внес в свой незыблемый график, и находился там ровно столько, сколько запланировал. Дважды Рудн и Мале посещали шатры с книгами, где не нашли ничего подходящего, один раз зашли к продавцу напитков за дешевым, но довольно крепким квасом. Еще мельком заглядывали в кузнечную мастерскую.
- Мы что-то ищем? – Под возрастающим натиском внимания торговцев Мале чувствовал себя все более неуютно. – Назад не пора?
- Быть может, - Рудн полез в карман за своей гордостью – именными серебряными часами. – Да вот, гляди, конец.
Действительно ряды шатров заканчивались, упираясь в низенькую калитку, за которой в импровизированном загоне из множества телег безмятежно паслись лошади. Рудн спрятал часы, так и не раскрыв крышку циферблата.
– Татл заждался поди, - предположил Мале.
- Подождет, - усмехнулся Рудн. – Спустил все деньги, сидит, пялится тайком на свои трофеи.
- Делать здесь нечего, – Мале со смутной тревогой глядел на сгорбленного старика, который, спотыкаясь на кривых ногах, спешил к ним из последнего в ряду шатра.
- Ладно, двинули, - Рудн огляделся напоследок, махнул зачем-то рукой так и не добежавшему старику и зашагал прочь. – Ты-то себе ничего не надумал?
- Нет, - решил Мале. – Надоело, честно говоря. Ты еще собирался с Татлом сходить.
Закатные лучи лениво скользили по лакированным доскам прилавков, отмечали бликами изящные фигуры высоких амфор, тонули в бурой глубине вывешенных мехов, взрывались ослепительными вспышками, врезаясь в драгоценные камни ожерелий и серег.
- Серебряные блюда! Сюда! Поешь с такой посуды – забудешь все скорби!
- Топоры! Дарю даром! Ты такой ковки не видел никогда! Даром дарю!
- Сапоги! Как на вас шиты…
Рынок приходил в возбуждение. От былой размеренности, вялости, которую торговцы демонстрировали часом раньше, не осталось и следа. Со всех будто враз сняли многолетний обет молчания, и теперь им надо было выкричать накопившиеся предложения.
- Ткани из Ангтоты. Лучшие по эту сторону мира, - разлился низкий женский голос за спиной. Голос был гортанный, с варварским рычащим акцентом, но по-своему притягательный. Рудн остановился и, обернувшись, встретился взглядом с женщиной, выплывавшей из желто-зеленого шатра к завешенному яркими тканями прилавку. Высокая, с ожерельем из белых камней на длинной открытой шее, с хвостом непроницаемо черных волос до пояса, с белой, будто не видевшей солнца, кожей. Запястье правой руки обнимала серебряная змея, на тонких пальцах сверкали кольца. Левая рука скрывалась под черным бархатом.
- На все скидка, - она словно распевала какую-то степную песнь – дикую и древнюю, из самых недр земли. - Кашемир по цене льна, шелк всех возможных цветов.
- Всех? – зачем-то спросил Рудн.
- Почти, - женщина загадочно улыбнулась, плавным движением руки приглашая в шатер.
- Зайдем? – шепнул Рудн.
«Зачем?» - хотел было спросить Мале, но лишь пожал плечами. Ткани его не интересовали совсем, но раз Рудн решил…
- Заходите, прошу, - приглашала женщина, слегка наклонив голову.
Ковры в шатрах не были редкостью на этом рынке – войдя, Мале все время преодолевал желание разуться. Здесь пол устилало мягкое покрытие с растительным орнаментом в черных и изумрудно-зеленых тонах. По сторонам пестрели развешенные на тонких шестах ткани. Комнату разделял на две неравные части еще один широкий прилавок, поверхность которого была занята пирамидкой свертков, большими ножницами и массивной линейкой. Нырнув за прилавок, женщина бросила на него бархатный отрез.
- Вы ищите что-то конкретное? - ее взгляд не отпускал Рудна, но тот этого, казалось, совсем не смущался. – Для себя? Для возлюбленной? Потрогайте, - она ухватила темно-синюю, переливающуюся на тусклом свету ткань. – Потрогайте. Правда, мягко? Любая невеста будет счастлива носить платье из такого.
- Для матери, - произнес Рудн.
Женщина кивнула, извлекла рулон из-под прилавка, сняла что-то с петли справа от себя, принялась разворачивать одно, другое… Мале скучающим взглядом обводил внутренности шатра – цветастый калейдоскоп, вызывающий головокружение. Вдруг боковым зрением он заметил нечто несуразное. У женщины отсутствовала левая кисть. Безобразный обрубок как-то особенно дико контрастировал с изяществом ее внешности. Мале быстро отвел глаза, делая вид, что заинтересовался пурпурным шелком у входа.
- Заинтересовался? – Мале вздрогнул, поняв, что женщина обращается к нему. Как ему показалось, голос звучал насмешливо, словно его хозяйка разгадала причину смущения.
- Только смотрю, - замотал головой Мале. – Вообще нам пора. Нас ждут.
- Я бы еще много чего могла предложить, - мечтательно произнесла женщина. – Уверена, нам удастся сторговаться.
- Спасибо, - улыбнулся Рудн. – Но мой друг прав – нас ждут. Может мы еще придем.
- Возвращайтесь до захода солнца, - тон хозяйки шатра вдруг как-то похолодел, зазвучал отстраненно.
- Заметил, это у них примета такая, или типа того, - заговорил Мале, когда они вышли. – Все хотят продать что-то перед закатом. Видать, у них торговля пойдет круглый год.
Татл ожидал их у флага насупившийся и нетерпеливый.
- И где вы шатались? – холодно бросил он. – Идем.
- Куда? – протянул Рудн, лениво разминая шею, будто неторопливостью жестов хотел довести друга до кипения.
- Идем, – повторил Татл с ноткой угрозы в голосе.
- Эх, - Рудн начал движение, демонстрируя, что сдается. – Я думал, ты уже без нас разобрался.
- Для вас дураков стараюсь, - буркнул примирительно Татл. На ходу он распахнул куртку и с торжествующе-горделивым видом продемонстрировал приобретение. Кожаные ножны на поясе, тиснёные замысловатым рисунком с мифическими существами, на лакированной изогнутой рукояти сплетались искусно вырезанные травы.
- Дай-ка, - потянулся к ножу Мале.
- Потом, - одернул его Татл. – Скоро здесь темно будет. Вы, улитки покалеченные, ни с чем уйдете.
Солнце в самом деле багровело и гасло, пока еще робко касаясь черной линии горизонта. Но тьма за границей видимого уже прочно уцепилась за край красного шара, утаскивая его в свою неведомую берлогу.
- Сегодня точно последний день? – поинтересовался Мале. – Вроде никто не спешит расходиться…
- Погодь-ка, молодежь! – раздался утробный булькающий голос.
Короткие, подогнутые внутрь ножки перебирали землю, несмело выглядывая из-под необъятного рыхлого живота. Широкое, утопающее в подбородках лицо расплылось в неровной улыбке. Находясь ближе друзей к надвигающемуся толстяку, Мале предпочел на шаг отступить.
- Не торопись, молодежь! – булькал толстяк. – Оставайтесь здесь! На улице оно интересней будет. Тем паче для молодежи.
На последних словах он распахнул рот в глубоком зевке и высунул язык.
- Что будет? – довольно резко спросил Рудн. – Мы торопимся.
- Все будет, все… - толстяк осекся, заметив двух приближающихся стражей.
- Купите овечек, - жалобно запричитал он, подергивая короткой рукой с пухлыми пальцами. Обнаружилось, что за его непомерным туловищем действительно ютились две овцы – тощих и довольно потрепанных, с выдранными клочьями шерсти. – У меня своего шатра нет, только овечки. Купите, пожалуйста, а? Уважьте Обжорку.
- Не интересуемся, спасибо, - Рудн тут же двинулся прочь, догонять Татла, который и не думал останавливаться. Мале же решил выждать еще несколько секунд.
- Чего вылез? – стражник старался говорить одновременно грозно и негромко, не привлекая внимания.
- Обжорка голодный, - виновато булькнул толстяк, разводя пухлыми ручками. – Обжорка тоже торговать может.
- Давай, уходи, - зашаркал страж беззлобно, затем вовсе перешел на шепот.
Толстяк обреченно покачал головой без шеи и, покачиваясь, побрел под просторный серый навес
- Его ведь здесь не было, - прошептал Мале, догоняя Рудна – Его не было когда мы пришли, так ведь?
- Не знаю, рынок большой.
- Он же точно не наш, не местный – мы бы такого знали…
- И?
- Он ездит с рынком, наверное. Кто его возит? Он ведь сам не дойдет никуда. А зачем? Ему же все равно торговать не разрешают.
- Знать не знаю, - легко признался Рудн. – Здесь видишь, все малость с прибабахом.
- Пойдем домой, - внезапно для себя предложил Мале.
- Сейчас?
Мале огляделся. Обжорки уже не было. У шатров бродили несколько припозднившихся покупателей, которых с необычайным рвением зазывали к себе продавцы. Впереди, выпучив глаза и активно жестикулируя, выражал свое нетерпение Татл.
- Сходим до ножей, - решил Рудн. – Потом домой, ладно?
- Ладно, - согласился Мале. Не зря же Татл столько их ждал?
- Слушай, - какая-то смутная нарастающая тревога заставляла Мале быть все более откровенным. – Помнишь ту женщину, тканями торгует?
- Ну.
- У которой руки не было…
- Где это?
- Где тканями торгует… - Непонимание друга только усиливало беспокойство. – Почти у второго выхода, где загон. Мы у нее последней были, как сюда пошли.
- Руки не было?
- Была до кисти только… Ты же у нее купил что-то! – вспомнил Мале, глядя на заплечный мешок друга.
- Ничего так торговка, да? – мечтательно улыбнулся Рудн. – Необычная внешность. Только у той вроде руки на месте. И растут откуда надо. Так тряпками вертела - мне показалось, у нее рук под сотню.
Мале сбавил шаг, пытаясь осмыслить сказанное – может Рудн не заметил? Или самому Мале показалось, он ведь сразу отвернулся…
Из шатров выносили железные треногие подставки, на которые водружались и зажигались масляные лампы. Кое-где закоптили факелы.
- Давай уйдем. Сейчас, прямо сейчас, - Мале отрывисто выплевывал слова, даже не пытаясь скрывать наполняющий его страх. Его буквально трясло от смутных предчувствий, на лбу проступал холодный пот. Вечно бесстрашный Рудн мог испытывать к нему презрение, или просто решить, что Мале спятил.
- Татл! - крикнул Рудн.
Длинный и плечистый торговец со смуглыми сильными руками уже приветствовал Татла, будто старого друга. Тот нехотя, будто через силу, обернулся.
- Мы уходим.
Татл непонимающе покачал головой, рассеянно махнул рукой и скрылся в шатре.
Сердце Мале забилось с новой силой. Страх на мгновение рассеялся, уступив место нахлынувшему чувству благодарности – друг его поддержал, он его услышал. Эта паника могла быть совершенно напрасной, но друг его услышал.
Солнце гасло, захваченное в плен неровными очертаниями края земли, но оно становилось ненужным. Все больше светильников загоралось вдоль торговых рядов. Все болтали, покрикивали, перешептывались, будто в предвкушении долгожданного торжества. Какой-то особой церемонии? Сословного праздника торговцев?
Мале не хотел этого знать. Незаметно для себя он перешел на бег. Вот снова стал виден флаг, слегка шевелящийся под вечерним ветерком, вот его массивное древко оказалось перед глазами, впереди замаячил выход…
Дорогу им перегородили стражи: в высоких широкополых шляпах, кожаных нагрудниках, в посеребренных с узорами поручах, за поясом у каждого были сабля и плеть.
- Хода нет пока, - деловито сообщил страж с черной заостренной бородкой. – Телега навернулась… Подождите малость..
- Или с заднего двора выходите, - подсказал второй - полнолицый, с тонкими царапинами на лице.
- Или с заднего, - подтвердил первый.
Перед воротами действительно накренилась телега без колеса. Вокруг нее толпились люди, спорили, понукали друг друга, кто-то толкал рассохшиеся темные бочки, маленький человечек в чалме судорожно и неловко собирал рассыпанные по земле украшения.
- Нельзя ждать, - шепнул Мале.
Рудн был того же мнения.
Шатры тесно примыкали друг к другу – между ними было не протиснуться. К тому же крайние колья одного шатра сцеплялись тонкими металлическими решетками с крайними кольями шатра-соседа. Раньше можно было подумать, что это служило устойчивости, но теперь стало очевидным – это преграда. Рынок навязывал свои правила, он образовывал коридоры, вдоль которых нужно было двигаться без шанса ускользнуть.
И снова, прогоняя через себя воздух, слыша только собственное тяжелое дыхание, Мале бежал. На ватных ногах, не обращая внимания на любопытные глаза по сторонам, на изменяющиеся лица, на чьи-то выкрики. Где-то позади завязалась потасовка, раздалась испуганная женская брань. Больше всего Мале боялся, что Рудн пожелает разобраться, помочь. Но он продолжал бежать рядом, и Мале мысленно благодарил друга за солидарность в этом малодушии.
Выход был близок. Лампы тускло подсвечивали низенькую неровную калитку, за которой только лошади и простор. Выход сиял своей близостью – вожделенный и достижимый.
Навстречу что-то двигалось. Темное, шумящее, с неясными очертаниями. Огни светильников по сторонам вырывали из сумрака странные немыслимые фрагменты. Не чувствуя ног, неспособный мыслить, Мале застыл перед приближающимся нечто. Их было несколько. Они двигались неспешно, но нацеленно – прямо на беглецов. Подойдя на расстояние пары метров, они застыли. Мале остекленевшим взором, не в силах пошевелиться, смотрел прямо. Один стоял на четвереньках с вывернутыми наружу ступнями и кистями. Голова его была вытянута скошенным треугольником. Раскрытая пасть с неровными зубами покачивалась, бордовый мясистый язык лез наружу, ощупывая черные шелушащиеся губы. Второй был серым существом с множеством маленьких лап вдоль длинного изгибающегося тела и маленькой болтающейся человеческой головой. За мутной белой слизью на животе можно было различить очертания пульсирующих внутренних органов. Третий более других походил на человека. Его ноги и туловище, кажется, не претерпели изменений, лишь голова вытянулась назад и приобрела заостренный затылочный отросток, а мощные черные руки покрылись множеством зеленоватых шипов.
Нужно было бежать. Опять. Теперь. Сейчас же. Мимо этих существ, перемахнув через низкую калитку. Среди лошадей, под телегой, во тьму, на дорогу, к городу. Но Мале стоял, безвольно смотря на монстров. А монстры смотрели на него.
- Привет, - осклабилось существо с треугольной головой.
Мале внезапно понял, что подошел к концу своей жизни – короткой, невыразительной и довольно бессмысленной. Он словно бы разглядывал этот неизбежный факт, и мысленно молил: только не так, не сейчас, нет…
Что-то до боли сжало его плечо. Давно сжимало. Рудн тащил Мале в сторону. Усилием воли Мале заставил двигаться онемевшие, будто отделившиеся от тела ноги. Быстрее. Еще быстрее, не поднимая головы. Бурая истоптанная земля проносилась перед взором.
Чудовища не пытались их остановить, но продолжали преследовать, сохраняя небольшую дистанцию, хрипло переговариваясь и издавая неясные скрежещущие возгласы. Но когда Рудн втолкнул друга в шатер, вдогонку донесся нестройный хор ревущих голосов.
Мале рухнул на мягкую темную поверхность, непослушные пальцы судорожно цеплялись за длинные ворсинки, словно ковер мог защитить. В следующий миг погоня должна была их настигнуть. Мале слышал свое дыхание, слышал еще одно дыхание – Рудн. Ожидание было долгим. Таким долгим, что Мале начал считать: один, два, три, четы…
- Ктаар-Ши, - раздался гнусавый голос за спиной. – Впусти нас.
Мале задержал дыхание. Монстр стоял совсем рядом, в метре. Их разделяла только тонкая желто-зеленая занавеска.
- Впустить вас? – Знакомый женский голос доносился откуда-то из-за внутреннего прилавка. В этом голосе не было страха, скорее он звучал игриво. – Пожалуй…мм, нет.
- У тебя наша добыча, - сообщил голос осторожно.
- Ну, раз ваша…, - хозяйка изобразила задумчивость. Ей явно нравилось дразнить стоящих снаружи. – Забирайте!
- Впусти нас, - вновь прогнусавил голос.
- Подожди-ка, падальщик, - истомно протянула женщина. – А солнце уже зашло?
Гнусавый молчал.
- Нет? – спросила хозяйка с ноткой напускного испуга. – Незадача… А вот теперь… Кажется… Почти…Зашло. Жаль, жаль, падальщик…
- Поделись, Ктаар-Ши, - гнусавый говорил сдержанно, но в голосе прорывались нервические ноты.
- Поделиться? – Женщина вновь изобразила задумчивость. Затем захохотала. Мале никогда не слышал, чтобы женщина так смеялась – бесстыдно громко, заливисто, торжествующе и презрительно одновременно.
Снаружи донеслось какое-то копошение. Судя по раздраженным гавкающим интонациям, происходила короткая перебранка.
Солнце зашло, - вновь сообщила хозяйка, показавшись из-под прилавка. – Чуете?
Она приподнялась, выгнув спину начала вытягиваться, возвышаться, коснулось головой ткани потолка, развела в стороны шесть рук, на одной из которых не доставало кисти; затем стала опускаться. Она приближалась, изгибаясь на мощном змеином, в зеленой чешуе, хвосте, который заменял ей ноги. Казалось, вся комната пришла в движение. Поплыли темные линии у стены, которые оказались продолжением ее змеиного тела. Нага наклонилась совсем близко, приоткрыла рот. Широко, еще шире, так, что кожа на щеках растянулась, сделавшись прозрачной пленкой, и лопнула, открывая взору спрятанные в пасти сложенные клыки. С резким шипением изо рта выстрелили две струи жидкости. Мале машинально закрыл лицо руками и почувствовал на коже влагу и легкое жжение.
Давай! - шептал Рудн.
На этот раз Мале среагировал мгновенно. Ноги сами вынесли его прочь из шатра. Рудн был рядом в следующую долю секунды.
- Куда же вы? – донесся насмешливый голос.
Троица преследователей ждала. Один из монстров вращая маленькой головой с раскрытым человеческим ртом. Множество лапок при этом конвульсивно дергались.
- Мяско вышло, - прогнусавил треугольноголовый. Мале догадался, что это тот, что разговаривал с нагой.
Нужно было снова бежать. Жизнь вдруг обратилась в выживание, и бег стал его неотъемлемой частью.
Троица снова их преследовала и снова не пыталась остановить, но и не отставала.
Всюду ощущалось движение. Молодая женщина выскочила из темно-синего шатра. Переполненное ужасом лицо было рассечено кривым глубоким порезом от лба до подбородка, платье темными пятнами липло к телу. Не в состоянии кричать, женщина издавала сдавленные всхлипы. Что-то отделилось от шатра, высоко подпрыгнуло, приземлилось жертве на спину. Та бессильно рухнула. Упавшую оседлало мелкое шерстистое существо с длинными, сложенными вдвое ногами и гиеновидной головой. Существо вцепилось в шею, мотнуло головой, что-то щелкнуло, разорвалось, захрустело.
- Стой, - выдохнул Рудн. – Нас не тронут.
Мале остановился, согнулся, не в силах надышаться. Бежать смысла не было. Бежать было некуда. Преследовавшие их монстры остановились чуть поодаль.
- Татл, - произнес Мале, выхватывая из спутанного сознания едва различимые мысли. – Нужно найти Татла…
Рудн кивнул. Они пошли, неосознанно переходя на бег. Посреди кровавого пиршества.
У флага их встретил старый знакомый. Изменившийся, но узнаваемый. Тело его еще больше раздалось в стороны и обвисло, потеряв всякую форму и окончательно поглотив короткие ножки. Округлый нос, пухлые широкие губы, ряд бородавчатых подбородков – все дрожало как желейная масса при каждом движении головы.
- Бегаете бр, бр, - бормотал он, - Ну бегите, бегите. Обжорка Уклад чтит.
Вытянув свое булькающее тело вверх, существо резко наклонило его к земле, обрушившись на блуждающую рядом овцу. Та мгновенно исчезла в пульсирующей рыхлой массе.
Шатер, где Татл покупал ножи, был пуст. Две масляные лампы освещали вход, одна горела внутри. На легких складных столиках располагались ножи, один из которых тут же позаимствовал Рудн. Мале последовал его примеру.
- Может, он убежал? – предположил Мале.
Рудн не ответил. Он смотрел под ноги. Мале нехотя опустил взгляд. Одной ногой он стоял в густой темной луже. Здесь все было в крови. Мале не понимал – как они могли не заметить этого раньше? Грязными полосами кровь тянулась наружу, затем в сторону. Поодаль лежало тело - бездвижное, с рваными клочьями мяса вместо ступней.
- Это не Татл, - произнес Мале беззвучно. – Одежда не его. Не Татла.
Тем не менее, Мале подошел, заглянул в обескровленное мертвое лицо.
- Это не Татл, - сообщил он, вернувшись к Рудну.
- Я знаю, - ответил тот.
Они больше не бежали. Шли молча, под хрипы и шорохи, под жадные взоры нечеловеческих глаз. Преследователи были рядом. Кажется, к ним присоединялись еще и другие. Мале понял, что теперь чудовища будут с ними всегда. До самого конца.
- Рудн, Мале! – Татл выскочил откуда-то из-под серого навеса.
- Ты, ты? – взбудоражено шептал Мале, ощупывая товарища.
- Он здесь, вы видели? Он гнался…
- Здесь, - раздалось сбоку.
Существо было высокое, с длинными, почти до земли, многосуставными руками. Рот его был наполнен маленькими острыми зубами. В существе, хоть и с трудом, можно было узнать торговца ножами.
- Гвал Чахна, к вашим услугам, - сообщил монстр. – А это, рад представить, мой обед.
Дрожа, Татл стал пятиться.
- Тухло, - Чахна повел коротким вздернутым носом и поморщился. – От вас разит, господа. Змея вас пометила?
Рука вытянулась, длинные когтистые пальцы распрямились в направлении Татла. Рудн выхватил нож и сделал резкий выпад. Через мгновение он лежал на земле, прижатый все той же тяжелой лапой.
- Вы будете съедены до утра, господа, - сообщил Чахна. – хозяином или отребьем с улицы. Но этот, – он указал свободной рукой на Татла. - Мой.
- Бегите! – выдавил Рудн сипло.
Его нельзя было не послушать. Безумное, нескончаемое движение заполнило новый мир. Мале то и дело косился, чтобы зафиксировать боковым зрением – Татл не отставал. И снова прятаться было некуда. Но теперь рядом не было и лучшего друга, который всегда находил выход.
Преследователи были поблизости. Многоногий, и с гребнем на голове, и тот, кого нага назвала падальщиком, и кто-то с множеством маленьких болтающихся отростков, и кто-то еще в темноте…
Их обогнали, обступили, обрезали пути к отходу.
- Хватит! – прогудел монстр с треугольной головой, делая шаг на сближение. Пасть его разверзлась, язык беспокойно заерзал, ощупывая изогнутые клыки.
Мале почувствовал удар в живот. Что-то тяжелое, неимоверной силы обхватило и потащило его. Он зажмурился, надеясь только, что ничего не успеет почувствовать.
Открыв глаза, Мале обнаружил над собой желтые и зеленые полосы. Он вновь был в шатре, на мягком ковре, рядом с Татлом. Мощный змеиный хвост окружил их кольцом.
- Это не мой, - сообщила нага, склонившись над Татлом. – А где прежний?
Не дождавшись ответа, она высунулась на улицу.
- Отдай нам одного! – требовал чей-то рычащий голос.
Нага скользнула обратно.
- Тебя я могу оставить, - нага указала на Мале. – А этот не мой.
- Ты убьешь нас? – выпалил Мале.
- Как тебя зовут? – нага проплыла над Мале, блеснув сузившимися до вертикальных полос зрачками.
- Мале. А его - Татл. Ты не убьешь нас?
- Меня зовут Ктаар, - сообщила нага, игриво склонив голову набок. – Нет. Не убью. Его съест его хозяин, а тебя, Мале… Тебя, наверное, тоже съедят, но утром, когда ты станешь ничей.
- Я хочу жить – сообщил Татл, приподнявшись.
Нага не ответила. Он сделала полукруг по комнате, разминая сложенные в замок пальцы: сначала одна пара рук, затем другая. На последней паре кисть правой руки мелко почесала культю.
- Жаль, что вы потеряли друга, - сообщила она. – Он мне понравился.
- Отдай! - орал кто-то. Группа существ на улице вела себя все громче и агрессивнее.
Но никто не переступал порога. Тонкая желто-зеленая занавеска защищала от страшной смерти. Кусок материи казался теперь тверже крепостной стены. Мале не знал, сколько это длилось. Улица шумела, Татл молчал, нага в раздумьях то и дело делала по комнате круги.
- Впусти, Ктаар-Ши, - раздался голос торговца ножами. – С тобой говорит Гвал Чахна.
- Убирайся, - бросила нага.
- Не гневайся, госпожа, - в голосе Чахны сквозила нескрываемая издевка. – У меня и подарок есть.
Нага проскользила к порогу, приоткрыла занавеску.
- Входи, Гвал Чахна, - произнесла она без эмоций.
Мале попятился дальше от выхода, он смотрел на отверзающуюся занавеску, чувствуя, что рушится последний спасительный барьер.
Но на пороге возник Рудн. Он шагнул, и, споткнувшись, упал на одно колено. Чахна появился следом.
- Твое? – Чтобы втиснуться в проход, торговец ножами наклонился, и его длинные руки пробороздили по полу костяшками согнутых пальцев. – Видишь, достопочтенная госпожа Ктаар-Ши, я чту Уклад. А его ведь чуть не сожрали. На рынке теперь много тех, кто готов лакомиться всем, что попадется, без разбора.
Нага смотрела пристально. Бледное лицо ничего не выражало.
- Вот, госпожа, я перед всем рынком возвращаю тебе твое, - ядовитая улыбка Чахны обнажила мелкие зубы. – Ответишь мне взаимностью?
- Нет, - сухо произнесла она. Одна пара рук сложились на груди, остальные перебирали пальцами за спиной.
- Не отдашь мне мое, Ктаар-Ши? – черные большие зрачки были направлены на Татла.
- Нет, - повторила нага. – Уходи.
- Как скажешь, госпожа, - зло улыбнулся Чахна. – Но ты знаешь Уклад. Я позову Рогатого.
- Зови, - нага заламывала за спиной руки.
Чахна изобразил поклон и спиной вперед покинул шатер.
Желто-зеленая занавеска вновь упала, распрямилась, закрыв вход. Но теперь неприступность этой преграды была поколеблена.
- Скоро я получу свое, братья! – провозгласил Чахна нарочито громко, возможно даже вполоборота к шатру. – Двое других будут вашими.
Монстры одобрительно загудели. Они чувствовали себя победителями. Мале понял, что вопрос с ними решен. Самоуверенность наги растворилась бесследно. Невидимыми глазу тропами шла смерть, иногда плутая, но продвигаясь все ближе, и некому было встать у нее на пути.
Существа перешли на шепот, затем затихли. Воцарившееся молчание пугало еще сильней.
- За прилавок, - скомандовала нага. – Вниз!
Юноши прижались спинами к прилавку, полусогнутыми ногами упершись в стену шатра. Справа Мале, слева Рудн, Татл между ними. Лампа при входе бросала на стену расплывчатую шестирукую тень. Снаружи послышались тяжелые шаги.
Татл извлек нож и, ухватив пальцами ткань шатра, аккуратно провел лезвием. Разрываясь, материя чуть слышно скрипнула. За спиной Татла Мале встретился взглядом с Рудном. Он кивнул, то ли одобряя действия Татла, то ли в знак поддержки. Улица безмолвствовала, подчеркивая неотвратимость приближения чего-то большого. Шаг. Еще шаг. Громче. Совсем рядом. Шелест ветерка, чей-то шепот. Шаг. Уже перед входом. Татл ткнул в образовавшиеся отверстие указательные пальцы, раздвинул ткань в стороны и прильнул к образовавшемуся окну.
- Впусти, Ктаар-Ши, - раздался снаружи густой как рой взбудораженных пчел низкий голос.
Мале надеялся, что нага даст им хотя бы минуту.
- Разве ты нуждаешься в чьем-то разрешении? – Ктаар придала голосу прежнее игриво-напевное звучание. – Прошу, Грат-Таа, здесь тебе всегда рады.
Мале разглядывал движение темных пятен на стене. Сначала все погрузилось во тьму, затем мрак разделился на два пятна – тонкие очертание Ктаар и массивная тень с высокими изогнутыми рогами.
- Скорее, - сорвался с губ Мале шепот
Но Татл больше не спешил. Спина его разгибалась, он медленно возвращался в исходное положение: лопатки прижаты к прилавку, ноги полусогнуты. Возле безвольно упавшей подрагивающей руки лежал нож. Губы Татла дрожали, суженные зрачки направлены на черную прорезь в ткани.
- Ты знаешь, зачем я здесь? – Рогатый старался говорить шепотом, но мощный голос его звенел. – Они здесь?
Стараясь дышать глубоко и беззвучно, Мале оглядел Татла. Тот смотрел в одну точку – в прорезанное отверстие в стене.
- Ты знаешь Уклад, - звенел Рогатый. – Чужое надо вернуть.
- Зачем? – возразила нага, будто пытаясь заигрывать с гостем. Тень ее описала полукруг.
- Не шути с судьбой, Ктаар-Ши, - проговорил Рогатый. – На этот раз ты не отделаешься рукой. Ты знаешь.
- А что эти падальщики мне сделают? – нага стремилась изобразить, что ведет легкий, ничего не значащий разговор, но голос ее подрагивал. Она была осторожна с этим гостем, и она боялась чего-то.
- Давай я выведу Чахне его добычу, - Рогатый задумался. – С другими делай что хочешь. Но утром улица их заберет, ты знаешь. Какой толк ждать до утра?
Рудн наклонился над Татлом и левой рукой держал Мале за плечо. Это была лучшая поддержка, какую можно было сейчас оказать. «Я не один, - осознал Мале. – Я все еще не один».
- Ты все понимаешь? – произнес Рогатый так неожиданно тихо, что Мале едва мог расслышать. – Решай. Если не станет тебя, рынок не станет лучше.
Вероятно, нага кивнула.
Рогатый вышел.
Толпа снаружи вновь зашевелилась.
- Грат-Таа! Скажи нам? Умрет ли нарушивший Уклад? – завопил гнусавый голос.
- Умрет, - глухо отозвался Рогатый.
Толпа издала восторженный визг. По мере удаления Рогатого монстры снаружи становились все неистовее.
- Ты слышала, что сказал распорядитель рынка? – вопил гнусавый. – Нарушивший Уклад умрет! Ты слышала, шлюха? Ты слышала, что сказал Рогатый?
- Что снаружи? – спросил Рудн, указывая на прорезь в стене.
Глянув на отверстие, нага издала гневное шипенье, перевела взгляд на Татла.
- Ночью рынок охраняется, - бросила она. – С рынка никто не уходит. Никто.
- Кем охраняется? – не отступал Рудн.
- Теми, кто следит, чтобы о нас не узнали, - нага двинулась к двери. Чешуйки на ее змеином, разложенном по полу, теле блестели.
Выхода не было. Ожидание было бесконечным. Нага молчала, уткнув взгляд в непроницаемую ткань стены. Остальные тоже не находили слов.
Постепенно Татл стал приходить в себя. Жестом он показал, что хочет пить и, не спрашивая разрешения, Рудн нашел небольшой бурдюк и, испробовал содержимое, передал другу. Не в силах больше сидеть на месте, Мале поднялся на ноги, сделал шаг, едва не запнувшись о хвост. Переступил, сделал еще шаг, затем еще полшага, уперся в стену, двинулся обратно.
Что можно сделать? – Рудн смотрел в затылок наги. – Что я могу сделать?
- Ничего, - отозвалась она неохотно.
- Что я могу сделать? – повторил Рудн настойчиво, будто состязаясь с нагой в упорстве.
Мале не знал, восхищаться в этот момент другом или пугаться.
Змеиное тело вновь двинулось. Нага развернулась, и приблизилась к Рудну вплотную, так, что он должен был чувствовать ее дыхание. Наклонившись, она осмотрела его сбоку, заглянула в глаза, тронула тонкими пальцами лицо. Рудн словно был готов к такому экзамену – он стоял словно изваяние, натруженное и несокрушимое.
- Пойдем, - заключила нага, направившись к выходу.
Мале собрался было двинуться следом, но нага, повернувшись, мотнула головой.
- Вы остаетесь.
Мале прильнул к занавеске. Нага ползла прямо на толпу. Рудн шел рядом. Монстры расступались, шипя и погавкивая. Лишь Чахна, изобразив полупоклон, услужливо отстранился, демонстрируя наигранную покорность. Поодаль, видимо, привлеченные шумом, разрозненно стояли другие торговцы, наблюдавшие за развитием событий.
Мале подумал, что нага решила оставить Рудна, а их с Татлом дать на откуп, но он отогнал от себя эту мысль.
- Приглянулся он ей, да? – произнес иссушенным голосом Татл, словно прочитав мысли Мале.
- Да, точно.
- Неплохая пара, правда? – простонал Татл, издав хриплый смешок.
Мале усмехнулся в ответ, затем издал звук, похожий на ослиное завывание и разразился хохотом. Татл тоже смеялся. Они хохотали, глядя друг на друга, надрывно и беззастенчиво, до рези в животах, понимая, что притихшая улица их слушает.
Потом Мале бессильно рухнул на пол, продолжая вздрагивать.
- Почему ты не поедешь в столицу? – внезапно спросил Татл.
- Почему? – Мале вжался половиной лица в нежный ворс ковра. – Может потому, что утром нас съедят?
- Ты мог бы поступить вместе с Рудном, - не обращал внимания на последнюю реплику, Татл. – Ты ведь умнее нас всех. Меня, Рудна.
- Конечно, умнее, - скривился Мале.
- Да, да, мне и Рудн так говорил, - настаивал Татл. – Просто ты ленивый.
- Ленивый, - механически повторил Мале.
- Давай договоримся, - в голосе Татла проступили знакомые и от того такие дорогие сейчас деловые нотки. – Заключим сделку.
- Ты в своем духе, - сообщил Мале. – Давай, валяй.
- Если выберемся, - Татл, почесал затылок. – Ты поступишь.
- Ха, - Эта игра нравилась Мале, она отвлекала от ужаса их безнадежного положения. – А ты чего?
- А я… - Татл сделал глоток из бурдюка. – Я открою свою типографию.
-Хе-хе, - застонал Мале. – Так ты и так хотел ее открывать.
- Пообещай!
- Ладно, ладно, - Мале перевернулся на спину и, раскинув в стороны руки, стал смотреть в потолок. Полосатое желто-зеленое небо кружилось над ним. – В конце концов, жить не так уж плохо, да?
Вернувшись, Рудн почти не говорил. Нага тоже не стремилась делиться мыслям.
- Тебя могут убить, Ктаар? – впервые обратился к наге Татл.
- Могут.
- Потому что ты не отдаешь меня? – Опираясь на прилавок, Татл поднялся на ноги.
- Если не отдам тебя владельцу.
- А если отдашь? – Татл замялся. – Что с ними будет?
- Утром они станут ничьи. Их съедят, скорее всего. Вы набрали немало желающих, - нага кивнула на вход, за которым копошение продолжало нарастать.
- Моя смерть ничего не изменит? – выдавил Татл.
- Нет.
- Успокойся и сядь, - бросил Рудн. – Все будет в порядке. Дай мне куртку.
- Куртку? – Татл огляделся, снял куртку и протянул Рудну.
Дальше произошло нечто странное. Рудн сел и разделся до пояса. Нага подползла, держа в руках два темных сосуда. Слаженно двигая сразу пятью руками, она откупоривала сосуды, напитывала жидкостью губки, проводила ими по волосам, лицу, рукам, торсу юноши, одновременно втирая в тело какую-то смесь.
- Госпожа Ктаар-Ши, - донесся почтительный голос Чахны. – Спешу сообщить, что скоро рассвет. Я подзабыл немного, госпожа… сколько у тебя лишних голов?
Толпа зашлась одобрительным хохотом.
Рудн надел куртку Татла.
- Погоди, шлюха! – гнусаво завизжал монстр с треугольной головой. – Отведаю змеиного мясца! Скоро-скоро!
- Мы будем грустить без тебя, Ктаар-Ши! – подзуживал Чахна. – Правда, Глирик?
- Да-да! – вопил гнусавый. – Буду есть тебя и грустить.
- Знаешь, что человечины не достанется, падальщик, да? - процедила брезгливо Ктаар. – Людей-то другие расхватают, правда? Ты же привык уступать и побираться?
- Заткнись, шлюха! – истошно завопил Глирик. - Я вырву твои внутренности. Буду их вынимать, орган за органом. Часами. Начиная с хвоста!
- Мечтай, падальщик.
- Ты всегда была высокомерна, Ктаар, - вновь заговорил Чахна. – Мы не такие. Я не такой. Я чту рынок, Его Уклад, братство. Потому я дарю своего человека вам, братья! Объявляю перед всем рынком, можете делать с ним что хотите.
Толпа одобрительно приветствовала Чахну. Он играл на эту публику, и она видела в нем вожака. Толпа шумела, повизгивала в животном нетерпении. Вскоре они уже ничего не говорили, лишь визжали и рычали. Это была стая голодных заведенных зверей.
Рудн поднялся, вложил в ладонь недоумевающего Мале серебряные часы, двинулся к двери, встал вполоборота. Кивнул. Улыбнулся одним уголком рта и вышел. Мале вскочил на ноги, но мощный змеиный хвост обвил его вокруг торса.
Все кричало, хрипело и хрюкало. Ктаар прильнула к занавеске и сквозь щель, не отрываясь, следила.
Через несколько минут рев стих.
- Почему ты одумалась, Ктаар? – насмешливо вещал Чахна. – Должен признать, ты все-таки похожа на нас… Ты ведь тоже любишь людей?
По улице прокатился довольный смешок.
- Решила, что твоя жизнь все-таки дороже? Надеешься вывести утром остальных? – продолжал Чахна. – Не переживай, мы их проводим. Они такие же вкусные?
- Еще вкуснее, - нага вынула откуда-то из под свисающих тканей длинный кожаный сверток и двинулась к выходу. – Тебе понравился человек, господин Гвал Чахна? Я видела, ты ел. Было вкусно?
Мале подбежал к выходу. В свете горящих ламп можно было различить лохмотья одежды, пятна крови на земле, клочья волос – все, что было когда-то его другом. Его лучшим другом.
Чахна торжествующе улыбался, но слова наги, ее приближение, заставили его измениться в лице.
- Ты понимаешь, да, господин Гвал Чахна, - голос ее стал ядовито-насмешливым. Он таил в себе неизмеримые глубины бушующей ярости. - Объявляю перед всем рынком…
Чахна отступил на шаг, осматриваясь по сторонам.
- Объявляю перед всем рынком, - повторила она громко, отчетливо. – Гвал Чахна и другие члены братства, которые теперь передо мной, грубо нарушили Уклад. Они присвоили и съели мою добычу!
- Грха-а! – заревел Чахна, выбросив вперед свои длинные когтистые руки.
Молниеносное невидимое глазу движение извлеченного из свертка клинка - и, разбрызгивая черную жидкость, темные кисти упали на землю.
Следующим взмахом изогнутого меча уже в другой руке нага рассекла противнику голову.
Визжа в зверином бешенстве, Глирик метнулся в прыжке, нацеленном на спину наги. Но что-то его перехватило. Бесформенная масса втянула Глирика целиком. Проглотив добычу, Обжорка поспешил отодвинуться в сторону.
Монстры бросились врассыпную. Мале слышал их предсмертные визги, полные отчаяния, когда кто-то настигал их на рынке или за его пределами. Чуть поодаль возвышалась мохнатая фигура с двумя длинными изогнутыми рогами. Смотритель рынка наблюдал…
Остаток ночи Мале провел, сжавшись на полу в клубок. Его бил озноб. Он беззвучно раскрывал рот, изредка издавая сдавленные стоны. Потом хлынули слезы. Мале рыдал. Кто-то говорил, что пора уходить. Татл тащил его, поднимая на ноги. Пережитый кошмар, этот рынок - все отступило. Ночь прошла, а у него больше не было лучшего на свете друга.
Автор: Сергей Белозерцев
Источник: https://litclubbs.ru/writers/6662-rynok.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#темное фэнтези #псевдоужас #рынок #дружба
