На протяжении многих лет я жила с ощущением, что в свои двенадцать-шестнадцать я была гораздо более взрослой, чем в двадцать и даже тридцать. казалось, что какой-то житейской мудрости, рассудительности, серьёзности было больше тогда. Разумеется, с виду я выглядела взрослее, умнее. И обязанностей в двадцать пять явно больше, чем в пятнадцать. Но по ощущениям казалось, что наоборот.
По сути наоборот и было.
Мои родители не могли о себе позаботиться в достаточной мере. Им была не по силам ответственность за свою взрослую жизнь. Поэтому эту ответственность они регулярно бросали кому-нибудь, словно мячик. То друг другу, выясняя, кто виноват во всех бедах другого, то своим собственным родителям и прочей родне, то всем подряд друзьям-знакомым, то своим собственным детям. Детям чаще, чем всем остальным. Прост потому, что дети рядом и не могут сопротивляться.
В нашей семье это было не про решение каких-то насущных материальных проблем. Больше про то, чтобы не отсвечивать лишний раз, не ждать заботы, не показывать, что в чём-то нуждаешься, что где-то болит. Мирить маму и папу, подключая к процессу всех, кого можно. Отвечать за то, чтобы папа не пил, за то, чтобы не ушёл от мамы, защищать маму от вредной продавщицы в магазине, выслушивать рассказы о взрослых проблемах, активно поддерживая и давая советы... Выполнять отнюдь не детскую роль. Отвечать за то, за что должны бы отвечать взрослые.
Неудивительно, что этот период воспринимался, как самая настоящая взрослость.
Неудивительно также, что по-настоящему повзрослеть долго не получалось.
Повзрослеть — это же взять на себя ответственность за свою жизнь, уметь в любой ситуации позаботиться о себе самостоятельно. А как это сделать, если перед глазами не было примера настоящих взрослых? Как это сделать, если опыта, когда о тебе заботятся нет, и теперь ты не понимаешь, как именно о себе можно позаботиться, что тебе нужно? Как это сделать, если ты помнишь, что ответственность — это всегда что-то невероятно тяжёлое, непосильное?
На самом деле, известно, как. Признав свой ущерб, который нанесли в детстве, разрешив себе любые эмоции, встречаясь с этим ущербом, столкнувшись с бессилием изменить своё прошлое, с тем, что этот опыт всегда будет с тобой, с горечью от того, что никто не придёт тебя спасать и брать на себя ответственность за тебя, с тем, что ты сама теперь себе взрослый, который должен о тебе заботиться, с тем, что те взрослые, которые должны были заботиться о тебе в твоём детстве, не могли дать больше, чем дали. Но это всё потом. Когда-нибудь потом.
А сначала — годы жизни во взрослом теле, не будучи взрослым, не умея о себе позаботиться, с жаждой найти того или тех, кто станет хорошим родителем. Если не повезёт (как повезло мне) найти такого хорошего родителя среди взрослых, получается элегантный заход на новый виток, где уже твоим собственным детям приходится заботиться о тебе, брать на себя ответственность за твою жизнь, лишаясь возможности по-настоящему вырасти.
На самом деле, то, что я описала, случается не только в откровенно дисфункциональных семьях. Так бывает, когда родитель, например, серьёзно болен, поэтому его страшно лишний раз побеспокоить. Так бывает, когда один из родителей умирает, а для второго жизнь без прежней поддержки партнёра оказывается непосильной. Так бывает, после развода, если родитель долго не может прийти в себя. Так бывает, когда семья сталкивается с серьёзным финансовым кризисом, большим горем, стихийным бедствием... Формально о ребёнке иногда даже продолжают заботиться. Просто ребёнок видит, как родителю плохо, как родитель страдает, сколько у него больших и сложных проблем, и постепенно ребёнок перестаёт демонстрировать свои собственные потребности и проблемы. Из желания позаботиться. Из страха стать дополнительной проблемой. Обузой. Из опасений о том, что родитель не потянет ещё и полноценную родительскую роль, а просто развалится на кусочки. Иногда ребёнку приходится брать на себя обязанности взрослого: отвечать за сиблингов, вносить обязательный вклад в семейный бюджет, брать на себя все бытовые хлопоты...
В критических ситуациях бывает так, что даже самые маленькие и самые сложные и капризные дети обычно меняются, как по волшебству. Перестают быть источником проблем. Точно их подменяют, этих детей. Они перестают носиться, не валяются на полу в магазине, выпрашивая игрушку, не льют слёзы о безответной любви, не засыпают даже на чемоданах, безо всяких там колыбельных и прочих ритуалов, едят, что дадут... Это страшно. Но это проходит. Как только кризис сходит на нет, как только рядом со взрослыми снова становится безопасно и комфортно, дети снова оживает.
Если же кризис не миновал или родитель так и не смог позаботиться о себе и снова справляться с жизнью, ребёнку приходится брать на себя вовсе не детскую ответственность, лишаясь возможности вырасти вовремя.
Пожалуй, это ещё один аргумент в копилку доводов о том, почему маме стоит позаботиться о себе.
И ниточка надежды для тех, кто никак не может понять, почему в свои немало лет никак не может ощутить себя взрослым и понять, кем стать, когда вырастешь.
