Если нет резиновых сапог, то по болотам можно ходить… в лаптях! Буханка хлеба на неделю, но за этой буханкой надо ещё отмахать на веслах 25 километров в одну сторону и столько же обратно!
Прожить без малого 103 года, при этом до самого преклонного возраста каждый день делать зарядку, каждый день с весны до осени купаться в открытом водоёме, а зимой проходить не один десяток километров на лыжах!
Всё это об одном человеке – участнике и ветеране Великой Отечественной войны, награжденном боевыми наградами – Иване Михайловиче Олигере.
В профессиональном плане И.М. Олигер был специалистом-зоологом очень широкого профиля. Он читал великолепные лекции, был автором многих научных статей и книг, воспитал не одно поколение биологов и экологов, долгие годы заведовал кафедрой зоологии в Чувашском государственном педагогическом институте, провёл масштабные исследования по изучению животного мира Чувашии.
А ещё с 1946 по 1951 год он работал в Дарвинском заповеднике. Иван Михайлович Олигер - первый зоолог и вообще первый научный сотрудник, принятый на работу в только что организованный Дарвинский заповедник в далёком 1946 году. Биография Ивана Михайловича хорошо известна, статья о нём есть в Википедии. Поэтому общеизвестные факты его биографии подробно рассматривать я не буду, хотя вкратце сказать о жизненном пути этого интересного человека, которого мне повезло знать лично, всё же постараюсь. Поэтому более подробно расскажу о малоизвестных фактах и событиях жизни И.М. Олигера в Дарвинском заповеднике и о встречах с ним, когда он приезжал в заповедник в 90-е годы прошлого века.
Иван Михайлович родился 8 сентября 1909 года в Нижнем Новгороде, в интеллигентной семье. С детства увлекался природой, с ранней юности был заядлым охотником. В 1939 году окончил Ленинградский государственный университет. Будучи ещё студентом, он начал заниматься научными исследованиями под руководством профессора В.А. Догеля. Валентин Александрович Догель был выдающимся отечественным зоологом, профессором ЛГУ, членом-корреспондентом АН СССР, специалистом по беспозвоночным животным, большое внимание уделявшим паразитологии. Именно это направление он предложил развивать своему талантливому студенту. Учитывая склонность И.М. Олигера к охоте, В.А. Догель предложил ему исследование паразитофауны тетеревиных птиц, которая на тот момент была почти совершенно не известна. Выполнить такую работу мог только охотник, поскольку для изучения паразитов требовалось добывать и вскрывать довольно большое количество птиц. Ещё в студенческие годы Иван Олигер познакомился со многими выдающимися зоологами. Два сезона он работал совместно с профессором А.Н. Формозовым, на его стационаре в Поназыревском района Горьковской, а ныне Костромской области, где собирал материал по паразитофауне рябчика. В Астраханском заповеднике, также ещё студентом, он изучал паразитов серого гуся, а по окончании университета в Крымском заповеднике – паразитов оленей, где и познакомился с И.К. Андреевым, в дальнейшем первым директором Дарвинского заповедника. В мае 1940 года Иван Михайлович начал работать научным сотрудником в Мордовском государственном заповеднике, продолжая изучение паразитофауны тетеревиных птиц.
Научную работу прервала Великая Отечественная война. С 1942 по 1945 год И.М. Олигер воевал на Калининском, 1-м Прибалтийском и 2-м Дальневосточном фронтах, закончив службу на Дальнем Востоке, после победы в войне с Японией. Его боевой путь отмечен целым рядом наград, в том числе и орденом Красной Звезды, который получали только воины, отличившиеся в реальной боевой обстановке.
Вернувшись после войны в Москву, молодой специалист вновь встретился с известным зоологом, профессором А.Н. Формозовым, хорошо известным любителям природы как автор много раз переиздававшегося «Спутника следопыта» и небольшой повести «Шесть дней в лесах», а в среде специалистов – своими глубокими исследованиями по экологии позвоночных животных. Александр Николаевич помог И.М. Олигеру устроиться в только что организованный Дарвинский заповедник, где директором был его ученик, Илья Константинович Андреев, старый знакомый Ивана Михайловича, тоже зоолог, охотник и отличный стрелок, который проводил когда-то научный отстрел оленей в Крыму, где И.М. Олигер изучал паразитов у добытых оленей.
Так Иван Михайлович начал работу в Дарвинском заповеднике, где он продолжил свои исследования по изучению паразитов тетеревиных птиц. Будучи на первых порах единственным научным сотрудником нового заповедника, молодой зоолог развернул широкое изучение местной фауны, в первую очередь птиц. Совместно с приехавшим в заповедник известным зоологом Евгением Павловичем Спангенбергом была подготовлена первая статья о птицах заповедника «Орнитологические исследования в Дарвинском заповеднике в 1946 и 1947 годах», опубликованная в Москве в 1949 году. Условия жизни того времени в деревне Борок, где располагается центральная усадьба заповедника, современному человеку трудно представить. Электричества не было, освещались жилые и служебные помещения керосиновыми лампами и свечами, отопление, естественно, было печным. Автомобильной дороги, которая сейчас связывает Борок с Череповцом, тоже не было. Единственным доступным транспортом был водный – гребные и парусные лодки, на которых, преодолев по затопленному руслу Мологи 25 километров, можно было дойти до города Весьегонска. Там была железная дорога до Москвы, а также кое-какие магазины и продовольственный рынок.
Иван Михайлович рассказывал мне, что один раз в неделю, обычно в субботу или воскресенье, он брал большую дощатую гребную лодку и грёб на ней в Весьегонск. Там на рынке покупал одну (!) буханку хлеба и вёз её домой, в Борок. И всю неделю семья ела этот хлеб, отрезая каждый день по небольшому кусочку. Приходилось обеспечивать себя продуктами, для чего сотрудники выращивали на огородах картофель и другие овощи, содержали кур, поросят и коров, а также охотились за пределами заповедника. Благо водоплавающих в то время было много, и хорошие охотники заготавливали солонину из утятины бочками. Если удавалось получить муку, сами что-то пекли. Со временем в Борке построили пекарню, но в первые годы становления заповедника, когда работал Иван Михайлович, её ещё не было.
Большие трудности были связаны с отсутствием необходимой обуви. Территория Дарвинского заповедника на 70 процентов заболочена. В основном это верховые болота, заболоченные леса и зона временного затопления, которая, по сути, тоже большое болото. А из обуви в то время у населения были только кирзовые сапоги. Ну, были конечно, сапоги выходные, яловые или хромовые, но при длительной ходьбе по воде, они, так же как и кирзовые, промокали. К тому же были они короткими, до колена, что совершенно недостаточно для наших лесов и болот. Уж кто-кто, а зоологи заповедника знают, как приходится целыми днями ходить, не заворачивая голенища болотных сапог. Потому что практически на любом маршруте суходолы очень быстро сменяются заболоченными участками, и даже выйдя на сухое место, нет смысла закатывать голенища.
Иван Михайлович с помощью местных умельцев нашел выход из этой ситуации, который наверняка ему местные мужики и подсказали. Дело в том, что в то время в деревнях ещё умели плести лапти. К тому же, местные жители каждую осень ходили на болота за клюквой. Этот промысел был известен здесь издавна и клюкву на болотах заготавливали мешками. А ходили по болотам в лаптях! Ногу обматывали онучами, плотно обвязанными шнурком. Таким же шнурком привязывались к ноге и лапти. Обувь эта, конечно же промокала, но как рассказывал мне Иван Михайлович, вода как попадала в лапти, так и вытекала из них. Да, нога была постоянно мокрая, но ходить было не тяжело.
Отголоски этой традиции я встретил в заповеднике ещё в 1975 году, когда приехал в Борок студентом второго курса. В один из своих первых выходов в лес, я встретил очень интересного человека, бывшего главного лесничего заповедника, Льва Николаевича Куражковского. Было самое начало мая. Только недавно сошёл снег, в лесу было полно луж и весенних ручьев. На мне были болотные сапоги, легкий свитер и штормовка. А вот Лев Николаевич был одет в рабочую фуфайку, какие-то легкие брюки неопределенного цвета, на голове у него красовалась кепочка-шестиклинка с козырьком, в руках было фоторужье, состоящее из фотоаппарата «Зенит» с телеобъективом МТО. Но в полное изумление меня повергла его обувь, ибо обут он был в кеды без носков, на голую ногу! Когда мы познакомились, то на мой удивленный вопрос, Лев Николаевич сказал, что сапоги ему не нужны, ходить в кедах легко и свободно, попавшая вода тут же вытекает, а ноги у него холода не боятся. Он также поведал, что раньше здесь всегда ходили по лесу и по болотам в лаптях, ну а сейчас, за неимением оных, он ходит в обычных кедах.
Так вот, Иван Михайлович Олигер, приступив к работе научного сотрудника, в лаптях обошёл почти весь заповедник, добираясь до самых отдаленных его участков, проводя учёты тетеревиных птиц, журавлей, чаек, крачек, куликов и других птиц.
В заповедник он приехал с женой и двумя детьми, дочерями Мариной и Татьяной, а сын Алексей родился уже в Борке. Собрав необходимый научный материал, Иван Михайлович в 1951 году защитил в Ленинграде кандидатскую диссертацию по паразитофауне тетеревиных птиц. Несмотря на то, что по своей узкой специальности И.М. Олигер был паразитологом, на самом деле он был специалистом-зоологом очень широкого профиля. В Дарвинском заповеднике, помимо изучения паразитов тетеревиных птиц, он проводил большой объем орнитологических наблюдений. После завершения работы в заповеднике, уже в Чувашии, он занимался фауной беспозвоночных животных, в частности насекомых, не оставляя изучения экологии птиц и зверей. А его «Определитель позвоночных животных», выдержавший несколько изданий, знаком каждому, кто учился на биологических факультетах педагогических вузов и университетов.
Иван Михайлович до конца своих дней сохранял ясность мысли, трезвый, критический и очень острый ум, а его великолепная память вызывала восхищение всех, кто его знал. Часами он мог читать наизусть рассказы Михаила Зощенко и Тэффи! Причем даже в самых смешных местах, когда слушатели буквально покатывались со смеху, он оставался подчеркнуто суховато-спокойным, не допуская на лице даже тени улыбки. Лишь где-то в самых уголках глаз таились легкие искорки-смешинки, не проявляясь, однако, ни в мимике, ни в голосе. Вот эта феноменальная память и бережное отношение к своему эпистолярному архиву и позволили И.М. Олигеру в весьма преклонном возрасте написать замечательные воспоминания о своих современниках-зоологах. И если первый вариант, «Славная восьмерка», увидел свет в 2005 году, когда автору было 95 лет, то окончательный, озаглавленный им «Славная десятка. Мои друзья-зоологи», был издан в год столетнего юбилея автора, в 2010 году!
Именно из воспоминаний Ивана Михайловича я узнал о том, что в 1947 году в Дарвинском заповеднике бывал Александр Николаевич Формозов, вместе с женой В.И. Осмоловской, приезжавший на весеннюю охоту в соседнее с заповедником охотничье хозяйство. А также о том, что первый директор заповедника И.К. Андреев, был зоологом, одним из учеников А.Н. Формозова, охотником и отличным стрелком.
Интересные факты в воспоминаниях И.М. Олигера содержатся и об Александре Александровиче Шигине, впоследствии известном паразитологе, докторе биологических наук, а в 1949 году студенте Горьковского университета, изучавшем в Дарвинском заповеднике паразитов серой цапли. Он приезжал в заповедник к прилету цапель, то есть в апреле. Поселялся в полуразрушенном сарае в устье реки Заблудашки, неподалеку от крупной колонии цапель, и жил там всё лето один до вылета птенцов из гнёзд! Продукты доставлялись ему нерегулярно, не чаще одного раза в две недели. Мне крайне трудно представить современного студента, способного на подобный подвиг ради науки! Впоследствии А.А. Шигин стал научным сотрудником заповедника, а потом перешёл на работу в Москву, в ГЕЛАН (Гельминтологическая лаборатория АН СССР), где защитил сразу докторскую диссертацию. Работал он там до 2000 года, скончался в 2002 году.
В воспоминаниях И.М. Олигера имеется и подтверждение рассказа Вячеслава Васильевича Немцева о гнезде беркута на триангуляционной вышке, к которому они ходили вместе с Е.П. Спангенбергом. Эта история, ставшая известной мне от самого В.В. Немцева, есть на нашем канале.
Ивана Михайловича с В.В. Немцевым связывали дружеские отношения, возникшие с первых же дней их знакомства, о чём также упоминает в своих воспоминаниях И.М. Олигер. Оба они были фронтовиками, оба были охотниками и влюбленными в природу зоологами. Моторных лодок в то время не было, все поездки сотрудники совершали на гребных лодках. Для облегчения передвижения по воде администрация заповедника приобрела небольшую парусную лодку, швербот «Риск».
Он имел вооружение бермудского шлюпа, то есть одну мачту и два треугольных паруса, грот и стаксель. Парусное судно должно обладать способностью противостоять боковому дрейфу на острых и боковых курсах. У килевых яхт это обеспечивает утяжеленный балластом киль, а у шверботов - выдвижной шверт, расположенный в специальном швертовом колодце. За счет тяжёлого киля килевую яхту практически невозможно положить на борт даже сильному порыву ветра. А шверботы такой устойчивостью не обладают и при штормовой погоде поездка на них может быть весьма опасна. Да и название у судна было соответствующее, недаром моряки говорят, как судно назовешь, так оно и поплывёт. Так что неудивительно, что однажды швербот «Риск», на котором отправились в плавание И.М. Олигер и В.В. Немцев, перевернулся. На боковом курсе порыв ветра положил швербот на бок, искупав зоологов-яхтсменов. К счастью, все закончилось благополучно, а до нас дошли фотографии молодых зоологов заповедника на шверботе «Риск».
Секрет выдающегося долголетия Ивана Михайловича заключался не только в его хорошем от природы здоровье, но и в здоровом образе жизни. В молодости он активно занимался спортом, был чемпионом Ленинградской области 1939 года по лыжным гонкам. Приезжая в Дарвинский заповедник уже в весьма преклонном возрасте, фактически на девятом десятке, Иван Михайлович каждый день в любую погоду рано утром купался в водохранилище. А ежедневную зарядку по утрам он делал всю жизнь, до самой глубокой старости!
Иван Михайлович прожил долгую, интересную жизнь. Практически ежегодно он ездил в летние экспедиции по нашей огромной стране, в которые всегда брал своих детей.
Все трое его детей стали биологами, все они защитили кандидатские диссертации и внесли значительный вклад в науку и заповедное дело. Старшая, Марина Ивановна, занималась сельскохозяйственной энтомологией, а двое младших, Татьяна и Алексей, связали свою жизнь с заповедниками. Татьяна Ивановна работала научным сотрудником-зоологом в Лазовском заповеднике на Дальнем Востоке и в Нижнее-Свирском заповеднике в Ленинградской области. А Алексей Иванович был заместителем директора по науке в Алтайском заповеднике, а затем первым директором заповедника Присурский в Чувашии.
Ставьте лайки, пишите комментарии и подписывайтесь на наш канал!
Мы рассказываем о том, что хорошо знаем, видели своими глазами и испытали на собственной шкуре.
Если Вы дочитали до конца, убедительно прошу прокрутить статью до рекламы.