Этот неприглядный случай произошёл во время Первого боя на снегоступах 21 января 1757 года и примечателен тем, что о нем сохранилось воспоминание не только офицеров, но и простого рядового. Этот молодой паренек (1740 г.р.) из Новой Англии по имени Томас Браун записался в корпус рейнджеров Роберта Роджерса в мае 1756 года и служил в роте капитана Спайкмена. К началу 1757 года Браун успел поучаствовать в нескольких разведывательных рейдах и на его счету был один убитый индейский воин.
Еще одна необходимая вводная, объясняющая заголовок. Современный 75-й полк рейнджеров Сил Специальных Операций армии США ведет свою историю с 1942 года. Во всех наставлениях рейнджеры позиционируют себя как приемники боевых традиций корпуса рейнджеров Роджерса, который воевал с французами и индейцами с 1756 по 1760 год. Несколько видоизмененные "28 правил рейнджеров", написанные Роджерсом в 1757 году, до сих пор входят в учебную программу подготовки личного состава 75th Ranger Regiment,
Взгляд рядового Брауна
18 января 1757 года мы отправились в разведку из форта Уильям-Генри, возглавлял нас сам майор Роджерс. Наконец мы добрались до дороги, которая ведет из Тикондероги в Краун-Пойнт, и обнаружили на льду озера Шамплейн около 50 саней. Майор счел нужным атаковать санный поезд и приказал всему отряду, числом примерно 60 человек, залечь в засаду. Когда сани приблизили, командир дал приказ к нападению.
Я оказался рядом с майором, когда он захватил первого пленного. Я тоже выбрал себе одного француза и пустился за ним в погоню, тот бросался из стороны в сторону, но вскоре я его догнал и пленил. Всего мы взяли семерых, остальные сбежали, некоторые в Краун-Пойнт, а некоторые вернулись в Тикондерогу. Когда мы собрали всех пленных вместе, майор допросил их, и они сообщили ему, что в сейчас в Тикондероге находится 500 регулярных солдат и 35 индейцев.
*Краун-Пойнт и Тикондерога, так на английских картах назывались французские форты Сен-Фредерик и Карильон на озере Шамплейн - прим. Ф.Д.З.
День был ненастный, мы развели костер и просушили оружие. Майор решил, что из-за очень глубокого снега лучше всего вернуться в форт Уильям-Генри тем же путем, каким мы пришли. Мы выдвинулись индейским строем (т.е. одной цепочкой след в след) и держали пленных в тылу на случай, если на нас нападут. Мы прошли в таком порядке около полутора миль. Во время подъема на один из холмов, когда большинство наших людей находилось на вершине, на нас внезапно напали французы, числом около 400 человек, не считая 30 или 40 индейцев.
Майор приказал идти на прорыв. Во время первого вражеского залпа меня легко ранило в туловище, после чего я бросился в тыл, к своему пленнику, захваченному на озере, ударил его по голове и убил, чтобы он не сбежал и не передал ненужные сведения врагу. Вдруг, когда я собирался расположиться за большим камнем, с другой стороны этого препятствия появился индеец.
Я упал спиной вперед в глубокий сугроб, и завяз так глубоко, что сломал свои снегоступы ( у меня не было времени их стащить и поэтому моя обувь так и осталась привязанной к снегоступам). Один индеец метнул в меня свой томагавк, а другой уже собирался меня сцапать, но я счастливо отделался и добрался до главных сил отряда, и закрепился за большой сосной, отсюда я перезаряжал ружье и стрелял при каждом удобном случае. После того, как я выстрелил 6 или 7 раз, прилетела пуля и перебила мое ружье прямо у замка.
Примерно через полчаса после этого меня ранило пулей в колено. Я снова направился в тыл и пока полз получил еще одну пулю в плечо. Бой продолжался, насколько я могу судить, 5 ½ часов, и, как я узнал позже, находясь в плену, мы убили больше врагов, чем было нас самих. Как только стало темнеть, стрельба прекратилась с обеих сторон, а так как нас было очень мало, майор воспользовался преимуществом ночи и сбежал с боеспособными людьми, не сообщив о своем намерении раненым, чтобы они не могли рассказать об этом врагам, а те в свою очередь не пустились в погоню до того, как майор успеет уйти за пределы их досягаемости.
Капитан Спайкмен, еще один человек по имени Бейкер и я, все очень тяжело израненные, развели небольшой костер и тихо сидели около получаса. Затем мы осмотрелись вокруг и не увидели никого из наших людей. Капитан Спайкмен позвал майора Роджерса, ответом ему послужил лишь вражеский отклик на некотором расстоянии от нас. Мы поняли, что наши люди сбежали. Вся надежда на спасение от плена теперь исчезла. Мы были серьезны ранены, я едва мог ковылять, а остальные и того хуже. Поэтому мы решили сдаться французам.
* Бейкер судя по всему был волонтером из 44- го пешего полка, который присоединился в рейнджерам Роджерса в том походе.
В эту минуту, когда мы пришли к общему решению, я увидел индейца, идущего к нам через маленькую речушку, которая разделяла нас во время боя. Я отполз в темноту, так далеко, что меня не было видно, хотя я мог прекрасно наблюдать, что делается у костра. Индеец подошел к беспомощному капитану Спайкмену, раздел его и снял с него скальп живьем. Бейкер, который лежал рядом с капитаном, вытащил свой нож, чтобы зарезаться, чему индеец воспрепятствовал, а потом утащил его с собой.
Став свидетелем этой ужасной трагедии, я решил ползти сколько хватит сил в лес и там умереть от своих ран. Когда я был недалеко от капитана Спайкмена, он увидел меня и попросил, ради Бога, дать ему томагавк, чтобы он мог покончить с собой! Я отказал ему и увещевал его, как мог, молить о прощении грехов, поскольку, находясь в столь плачевном состоянии на ледяной земле, счет его жизни шел на минуты. Напоследок капитан просил меня сообщить его жене (если я доживу до возвращения домой), какой ужасной смертью он умер. Когда я полз по лесу, то нашел одного из наших. Я снял с него чулки (на нем не было обуви) и надел их на свои ноги.
К этому времени враг развел костры и выставил большое количество солдат на нашей тропе, так что мне пришлось идти в обход, прежде чем я смог на нее выйти. Однако, перед самым выходом на торный путь, всего в двух десятках шагов от себя, я увидел французского часового за деревом. К счастью, его слепил свет костра, и он меня не заметил. Примерно каждые четверть часа вражеские патрульные кричали по-французски: ВСЕ СПОКОЙНО! И пока ближайший ко мне часовой кричал, я воспользовался удобным моментом и отполз подальше, чтобы он меня не услышал. Таким образом, я оторвался от него и вышел на тропу.
Так как я был разут и от снега и холода у меня очень сильно болели ноги, то был не способен продвигаться дальше. Тогда я присел на берегу ручья и завернул ноги в одеяло. Когда я стал замерзать от неподвижного сидения, то встал и в самом жалком состоянии полз до конца ночи.
На следующий день, около 11 часов утра, я услышал позади себя крики индейцев, наверное они заметили меня и через несколько минут четверо дикарей спустились с холма и побежали ко мне. Я сбросил одеяло. Страх и ужас на некоторое время ускорили мои шаги, но из-за большой кровопотери из моих открывшихся ран, я вскоре не выдержал гонки. Когда индейцы были в нескольких шагах от меня, они подняли ружья и велели мне остановиться, но я отказался, надеясь, что они выстрелят и убьют меня на месте. Это было предпочтительнее ужасной смерти, которой умер капитан Спайкмен.
Вскоре они подошли ко мне, взяли за шиворот и усадили на землю. Обыскав мои карманы, они нашли немного денег, которые им так понравились, что, пытаясь узнать, не припрятал ли я еще, они хотели меня убить. Индейцы взяли несколько сухих листьев и приложили их к моим ранам, а затем повернулись и приказали мне следовать за ними....
Взгляд майора Роджерса
Ради справедливости нужно дать слово и самому Роберту Роджерсу. В его "Журналах", опубликованных в Лондоне в 1765 году, есть более детальное описание маневров и мотивации принятых им решений во время того боя, что неудивительно для командира. В целом ход событий соответствует тому, что написал Браун, только вот раненного Спайкмена, который отошел в тыл, Роджерс сразу записал в покойники, после прорыва из огневого мешка, организованного французами...
Нас преследовали и капитан Спайкмен и несколько человек из отряда были убиты, а остальные взяты в плен.
Роджерс организовал оборону на соседнем холме, где во время залпа находился хвост его колонны. Там он отбил атаку фланга, а потом и с фронта. Скорее всего именно тогда рядовой Браун, вернувшись из тыла, получил свое ранение.
Затем противник теснил нас вплотную с фронта, но имея преимущество высоты и укрывшись большими деревьями , мы вели по ним непрерывный огонь , убивший нескольких и вынудивший остальных отступить к своим основным силам .
Мистера Бейкера определил в покойники чуть позже во время второй фланговой атаки французов:
Затем они опять попытались обойти нас с фланга, но снова были встречены нашей резервной партией и отброшены, примерно в это время был убит мистер Бейкер.
А вот, что пишет Роджерс по поводу своего отступления...
Обе стороны поддерживали довольно постоянный огонь, пока темнота не помешала нам видеть друг друга, а на закате я был ранен пулей в запястье, что лишило меня возможности заряжать ружье. Однако, я нашел средства, чтобы мои люди не пострадали от этого происшествия. Они храбро сохраняли свое выгодное положение, пока огонь не прекратился с обеих сторон...
...В результате боя много наших людей получили настолько тяжелые ранения, что не могли передвигаться без посторонней помощи, боеприпасы были на исходе, и учитывая близость Тиконедероги, откуда враг мог выдвинуть на перерез большие силы и одолеть нас числом, я счел целесообразным воспользоваться преимуществом ночи для отступления, и отдал соответствующие приказы.
На следующее утро мы прибыли к озеру Джордж, примерно в шести милях к югу от французских аванпостов (у форта Тикондерога). Отсюда я отправил лейтенанта Старка с двумя людьми в форт Уильям Генри, чтобы обеспечить перевозку наших раненых. На следующее утро около первой узости озера Джордж мы были встречены партией из пятнадцати человек с санями под командованием лейтенанта Бакли, из роты рейнджеров Хоббса. Вся наша партия, которая теперь состояла всего из сорока восьми человек и шести раненых, прибыла в форт Уильям Генри в тот же вечер, 23 января 1757 года.
Примечание. Перед боем в отряде Роджерса было 74 человека, а французов и индейцев 179 человек.
Заключение
Лесной бой это сложный вид боевого искусства, особенно для 18 века, когда командирам было сложно уследить за своим участком боя из-за ограниченной видимости и клубов порохового дыма, а визуальная и голосовая связь с подчиненными была не так эффективна, как на открытом пространстве.
Роджерсу вполне могли доложить, что несколько его офицеров убиты и ему оставалось верить только на слово. Однако, тот факт, что Спайкмен, Бейкер и Браун доползли раненными в тыл своей оборонительной линии, причем Браун точно знал, где этот безопасный тыл, так как был ранен непосредственно на линии огня, на мой взгляд доказывает, что Роджерс просто запаниковал, но не подал виду.
Несмотря на хорошую оборонительную позицию и прекращение боя вничью, он не стал организовывать поиски людей, которые могли лежать раненными в его собственном тылу, а просто взял тех, кто у него был под рукой, в т. ч. и раненных, что были на виду, и поспешно отступил. О чем и свидетельствует Браун, при этом он говорит об этом, как о само собой разумеющимся, очевидно, Роджерс не скрывал свои возможные тактические схемы от подчиненных.
Удивительно, но ни в оригинальных "28 правилах рейнджера" от 1757 года, ни в их современной версии для 75-го полка рейнджеров, нет упоминания о том, как следует поступать с собственными раненными во время рейда по тылам противника, если на вас неожиданно напал враг с превосходящими силами. Роджерс ловко обошел эту скользкую тему в 10-ом правиле, дав рекомендации уходить по одиночке к заранее намеченному пункту сбора. В этом случае раненные были предоставлены сами себе и милости противника.
Основной источник - Простое повествование о необычайных страданиях и удивительном избавлении Томаса Брауна из Чарльзтауна в Новой Англии, который вернулся в отчий дом в начале января 1760 года, после того как отсутствовал три года и около восьми месяцев.