Глава 12 Третьего сентября Матвей и Лиза ехали отмечать день своего знакомства. Лиза, худенькая, одни глаза, но уже не бледная, все время кусает сочные губы и сжимает в руке бутылочку с минеральной водой.… Матвей тоже похудевший, не успевает прятать улыбку, поглядывает на нее с нежностью и жалостью.
Он подарил ей один цветок, платиновый браслет с кисточкой и платье с ее любимыми полупрозрачными воланчиками и кружавчиками для беременных, чтобы ей не было тесно в талии в своих нарядах. Выбирал розу, которая была самой красивой, нежной, изысканной, как и она сама. Прошел целый год, и ни один из них не хотел вернуться к тому, что было до знакомства. Вечером третьего сентября начался отсчет для Матвея. Потрясение. Всё изменилось. Жизнь пошла не по плану, началась настоящая жизнь.
Они пережили несколько мучительных расставаний, тысячи признаний и бесконечно приятных поцелуев, и весь этот год не было в душе ненависти, не было настоящих злых скандалов, даже ссор, по сути, не было. Как сказал сейчас и Матвей – это больше, чем любовь. Они договорились, что поедут на то место, где Лиза вышла из темноты парка, и Матвей ее впервые увидел. Он хотел фотографии с места встречи, которое изменить нельзя, уже втроем, с дочерью в животике, чтобы поставить в рамочку рядом с кроватью. Там, рядом с его подушкой, уже была фотография с УЗИ.
Матвей любил совместные снимки и все сохранял. Заказал их первый совместный альбом в дорогой фотостудии, хотел так делать каждый год. Лиза смеялась и убеждала его, что будет еще море фоток, и уже никто не печатает, но потом она смотрела в глаза мужа и понимала, что у него от своей семьи почти ничего не осталось, улыбалась и обнимала его.
Девушка все чаще рассматривала фото Матвея в полтора года, свои детские фотографии, представляла, на кого больше будет похож их общий ребенок. Имя девочке они выбирали, когда Лизе было полегче, во время прогулки или в гостях у Ольги Ивановны, которая всегда об этом спрашивала.
Матвей хотел назвать дочь, как он сразу придумал Диана или Мишель, вместо Дениса и Мишки, а Лизка шутила над ним и говорила, что Мишель Матвеевна - это очень смешно. Ей хотелось назвать Дарья, Ева или Василиса, но имя Дианка тоже понравилось, когда его произносил любимый муж, смеясь и разговаривая с её животиком.
Мама Лизы возилась с Машкой и предлагала им назвать девочку Сашкой, так как ей нравились эти имена. Отец не фантазировал, каждый их разговор признавался, что серьезно скучает по маленькой Лиске, жалел дочь и говорил, что Матвей его подвел, пацана не смог заделать: «А казался таким серьезным мужиком».
Он часто разговаривал с Лизой наедине, и был твердо убежден, что они правильно поступили. Детей надо рожать именно тогда, когда этого искренне хочется, и жениться тогда, когда есть огромное желание, а не потому, что надо или пора. Повторял любимую свою фразу – всему свое время, был рад, что у них получилось с квартирой, и купили её в собственность, а не снимают.
Ремонт в новостройке, которая была оформлена на отца Лизы не начинали, он собирался приехать в отпуск, когда дочь будет рожать, и что-то с ней «придумать». Это был, по его словам, «запасной аэродром».
Девушка настолько привыкла к тому, что Матвей с ней всегда был хорошим, что не поверила словам Эльзы о притворстве. Но, иногда, шутила, спрашивала с невинным лицом, не хочет ли он позволить себе расслабиться в спа-салоне или купить дорогие услуги для мужчин, пока жена его лишает самого ценного.
Муж смешно оскорблялся, допрашивал, откуда она вообще знает о таких вещах. Он хватал ее и, целуя, говорил, что он просто тащится от ее токсикоза, а ванна это вообще-то очень дорогое SPA, и ей нужно просто пять минут постоять рядом. Называл бессовестным невоспитанным подростком, который над ним издевается. Делал вид, что обиделся, но потом они вместе хохотали.
Лиза нашла для себя возможность есть так, чтобы ей не было сразу плохо. Она заказывала себе безвкусное суфле, а еще ела детское питание – пюре и кашки, которые можно было пить, а не есть, как коктейли. Особенно хорошо давалось фруктовое пюре и, самое странное, – морковь и кабачки, которое пробовал Матвей и радостно сообщал: «Вкуснее не придумаешь, надо в меню ресторана добавить». Шутить он не переставал, настроение всегда было отличным, и Лиза не сомневалась, что ему это все нравится.
Эльза третьего сентября тоже праздновала. Она этот день запомнила, как самый сладостный в своей жизни, когда пришло «осознание». Любовь, о которых поэты слагают стихи и пишут песни, любовь, как у Джульетты к Ромео, у Изольды к Тристану, и у Анны Карениной к Вронскому, случилась с ней именно в тот день третьего сентября. За время одиночества в квартире Матвея, она прочла уйму книг, которые читал он, когда жил один.
Эльза поверила, что любовь - это не фантазия безумцев. Она хотела быть, как Матвей, читать его умные книжки, одеваться и разговаривать, считала, что именно поэтому его так пленила Лиза, подделываясь под него.
Эльза до сих пор пыталась ей подражать, но не могла ей стать. Она не обладала той же кошачьей лаской, а попытка вести себя, как наивная дурочка, превращала ее в «глупую тупую овцу». Такой она себя видела в эти моменты и не могла принять. Эльза пережила ревность к любимому Матвею, жалость, она пережила даже еще одно прерывание беременности таблетками, которое было не от него, не от любимого, а в забытьи с кем-то из шестерок. Она потеряла корону, она курила, сколько душе угодно, и слала нафиг отца, перестала его бояться совершенно. Ей стали безразличны его деньги, потому, что на них нельзя купить любовь.
И в этот день Эльза решила действовать. Она ехала, как в страшной сказке, рассказанной на ночь, в глухую деревню к бабке. Самой страшной и сильной, какую ей видеть не хотелось, но хотелось получить ответ и решение ее проблем. Шла от машины по бездорожью, по темноте, в темном переулке к дому, где в одном окне горел тусклый желтый свет. Ей хотелось знать и действовать.
«Ведьма? Так ты меня называешь? Будет тебе ведьма, Матвей!»
Эльза услышала это случайно, прячась на автостоянке возле клуба ранним утром, когда Матвей разговаривал по телефону с сыном владельца Сашенькой. Хотела в очередной раз увидеть, как он садится, уставший, в машину и, откинувшись на сиденье, несколько минут сидит, слушая музыку с открытой дверью. Пьет кофе, прогуливается, вдыхает утренний прохладный воздух, чтобы доехать в свою далекую маленькую квартирку за МКАДом и не заснуть за рулем. Эльзе нравилось представлять, как она подходит, жалеет его, обнимает, целует страстно, и они снова, как в тот день третьего сентября вместе…
Его слова пробудили в ней жестокую, горячую, как раскаленное клеймо обиду и страстное желание отомстить, показать, кто есть кто.
«Сашка, да, ведьма приходит всё чаще, может ты и прав, что у нее не все дома. Эльза всегда была шумной. Да, тишина – плохой знак. … А что я сделаю? Опять ее мило попросить причин нет, она ни на кого не нападает из твоих гостей. … Так и я не хочу ждать, что нападет! Давай я уйду на время, с женой побуду, и посмотришь – я причина ее визитов, или она просто так зависает, смотрит в одну точку».
Эльза знала дорогу, настроила навигатор, но, казалось, что её ведет чутье. Найти, получить и использовать шанс извести детку, так, чтобы ни одна живая душа не узнала. Чтобы Матвей был уверен в ее невиновности. Она не хотела снова быть козой отпущения, как с Максом - его отсидкой и его матерью.
Если есть шанс быть с ним рядом, обнять одинокого друга, утолить его печаль и горе – она хотела его использовать.
Перед домом увидела сухое, сгоревшее дерево с крючковатыми ветками, и на одном из них висело, расправив крылья чучело вороны. Калитку Эльза открыла быстро и решительно, вытерла пот со лба прохладной рукой. Когда нервничала, она всегда сильно потела, даже над верхней губой появлялись бусины пота.
Ведьма оказалась черноглазой невысокой женщиной с черными волосами, собранными в пучок. Она была в шерстяном платье с шелковой каймой темно серого добротного цвета, на шее висели десятки веревочек с деревянными и металлическими круглыми кулонами, как будто она их каждому посетителю снимала с шеи и дарила на память.
– Садись, – коротко сказала женщина, кивнув на стул. – Сама не справилась?
Эльза молча села.
– Никто тебя не любит, мыкаешься по ночам, некому тебе живую силу дать. Голодна, хочешь ласки и забытья.
Эльза вся просто взмокла.
– Да, – прохрипела она в ответ, как ворона каркнула.
– Да, – повторила ведьма. – Всегда соглашайся. Чего хочешь?
– Приворот. И силу вернуть, жизнь хочу вернуть свою.
Женщина посмотрела на нее и зажгла огонь в лампадке, а потом произнесла:
– На сколько персон приворот? Я за год двенадцать насчитала.
– Один мне нужен, он женат…– Эльза закрыла глаза и представила. А потом решилась – Я передумала, хочу женщину его извести, чтобы не было её с ним.
– Как женщину извести ты и сама знаешь. Нерожденную женщину тоже. Уходи.
– Я передумала. Мне нужно так, чтобы он меня любил.
Слова выговаривались с трудом, как будто губы сопротивлялись.
– Это и есть приворот.
– А она его приворожила? – Эльза положила распечатанную фотографию на стол.
Ведьма, которая называла себя ведуньей, взяла фото и усмехнулась.
– Она и тебя приворожила. Любишь ты ее, тело твое горит любовью, когда рядом. Казнишь её, казнишь и себя.
– Я не из этих.
– Любовь другая. Ты о насилии не думаешь. Ты мать такую хочешь. Мать и отца.
– Что это значит?
– Она – твоя мать. Ласково поет. Он – твой отец, сильный, ласково тебе шепчет. Проси, или уходи.
– Помогите извести мать... мать его ребенка.
Раздался какой-то шорох, и женщина затушила огонь в лампе.
– Немного осталось, жди. Приворот будешь делать?
– А мне что-то за это будет? Со мной что будет?
– Раз пришла, значит, не боишься. Она уйдет навсегда не по твоей вине.
– Не надо приворот пока. Я … еще подожду. – Эльза неожиданно остыла. Она по-деловому спросила, – Сколько я вам должна?
– Не расплатишься. – Женщина невесело усмехнулась и показала ей пальцем на дверь.
Эльза быстро открыла сумку, достала пачку денег, положила на стол и с шумом, споткнувшись о порог, вылетела из дома.
Слова эхом отдавались в ее голове: «Уйдет не по твоей вине. Навсегда».
Вся дрожа села в машину и закурила. Дрожал огонек дорогой зажигалки с кристалами сваровски. И губы тряслись.
«Она – мать, а я – ведьма. Уйдет. Куда уйдет? Когда?»
Эльза не знала, что за стеной в комнате дома состоялся еще один разговор. Валерий Яковлевич расплачивался с ведьмой и просил объяснить, что это были за слова, кто там из них уйдет. Что кот натворит, что его кошка уйдет? Он получил ответ, что от судьбы не уйдешь. Женщина взяла еще деньги и замолчала, уставилась на него черными глубокими глазами, как у цыганки.
Он знал свою дочь лучше, чем кто-либо, продолжал следить и наблюдать, появляясь, откуда ни возьмись, в моменты ее метаний по квартире и слезных излияний. Он выслушивал и предлагал решение, на которое Эльза реагировала, как на издевку. Именно он предположил, что Лиза для нее выступает в роли матери, которой ей не хватает, а Матвей всегда был похож на старшего брата или отца больше, чем на жениха. Валерий Яковлевич проверял ее компьютер и следил за сообщениями. Он знал о поиске «исполнительницы желаний». Хотел знать, что на уме у его беспутной дочери, так похожей на мать. Опыт подсказывал, что она до сих пор играет. В любовь, в обиду, в ненависть, рискованно играет. Вмешиваться она ему более не давала, на принудительное лечение не соглашалась, смотрела с досадой и огрызалась. Но вела себя прилично, намного лучше, чем их гоп-компания в свое время.
Больше месяца прошло. Стояла дождливая осень. И вот, в день рождения Лизы, Элеонора ехала к ресторану, где беременная детка принимала поздравления. Огромный город казался пустым для нее, как и весь мир, в котором она была до сих пор одинока.
«Все лжецы, я никому не нужна, ему не нужна, я - ведьма».
Она купила подарок. Дорогой, на все деньги, что Матвей отдал за свою девчоночку, за детку. Лиза не должна его принять.
«Откажется, сто процентов откажется при всех. А Матвей поймет, кто может решить все его финансовые проблемы и очень легко – именно она, Эльза. Так же он поймет, что детка никогда ему не поможет, с ней он будет только терять, все больше и больше. Деньги, здоровье, силу, красоту, самого себя. Это я ему и скажу».
Элеонора была в шелковом светлом платье, уложила в локоны короткие волосы, сделала яркий макияж с акцентом на губы, наполненными увлажняющими уколами красоты и первый раз надела не платформу, не каблуки, не протектор, а спокойные балетки бирюзового цвета, такого же, как и сумочка. Чувствовала себя в чужом теле, в маске, в камуфляже, но была тяжелой, как камень, а не легкой, как перышко. Отец помог ей, взяв обещание, что она не сотворит беспредел с «беременной неповинным котенком пичужкой».
Эльза ехала к ресторану Матвея. Сотни раз летала этой дорогой, чаще, чем к нему домой. Он же был почти всегда на работе, пока не появилась «детка».
– Матвеюшка, ты прав, я ведьма, белая ведьма, я могу тебя околдовать, и ты посмотришь на меня по-другому – говорила Эльза тяжелыми, пышными губами, – Я еду к тебе. Ты же меня еще не забыл, какая я? Мне так плохо без тебя. Я жду тебя, Матвеюшка в любом обличье, жду, даже, если ты придешь меня бить, истязать взглядом. Ты прав: жалость к себе не то чувство, что ты хочешь у нее вызвать, а она тебя не перестает жалеть. Ты бедный, бедный, замученный, задрюченный долгами человек. Мы встретимся сейчас. Я сделаю такой подарок, который решит твои проблемы, а твоя жена откажется и ты поймешь, какая она недалекая, потому, что это ее шанс вернуть тебе нормальную жизнь.
***
В зале было шумно, живая музыка, какая-то рок-группа. Лиза - тонкая, изящная, как танцовщица вся в белом, закрытом кружевном платье, воротник стоечкой, живота нет, почти нет или платье скрывает. Волосы распущены, ниже талии.
«Ноги такие у нее красивые, светлые колготки, блин, почему я не надела светлые колготки, что за дела… Что за дела, а где ее токсикоз?»
Лиза действительно порхала веселая, вместе с двумя одинаковыми девицами. Сестрами Матвея, про которых он Эльзе даже не рассказывал. Пока не появилась детка.
Увидела, помахала, подошла к Матвею. Взгляд у него изменился тут же.
Элеонора радостно улыбнулась и крикнула:
– Держу дистанцию! Пришла поздравить, с подарком, который не оставит твою жену равнодушной!
Мужчина тут же в момент полностью заслонил собой Лизу, завел ее за спину.
Она подошла ближе и услышала его крик сквозь музыку:
– Детка, стой! Прошу! Я удивляюсь, как она прорвалась, кто пустил! Ты попросила? Лиза, нет, стой здесь, я сам разберусь.
Лиза что-то тихо ему говорила, рядом с Элеонорой уже оказался парень из охраны и она снова радостно воскликнула:
– Что, Лиз, любимый не дает тебя поздравить? Он со всеми такой напуганный? Или только меня, ведьму, боится?
Лиза выглянула из-за его спины и расцвела. Рубашка Матвея, казалось, просвечивает, играют мышцы. Эльза помнила, какой он сильный. И видела его без этой рубашки. Уже близко, близко. Только не трогать.
Она «обиделась»:
– У нас же мир, вы что забыли?
– Что-то принесла? Показывай! – неумолимый взгляд телохранителя.
Эльза помахала конвертом.
– Дорогая! Тебе уже девятнадцать? Какой кошмар! Иди сюда, я хочу тебя обнять! И как твой токсикоз, не заб**ешь меня?
– Все уже намного легче. Скоро должно быть совсем хорошо! Я поправилась, Эль, правда же? Я потолстела!– Лиза с улыбкой, вышла из-за спины мужа.
Элеонора старалась гнать плохие мысли.
– Ты, сильная, справишься. Подарок Матвею на день рождения сделаешь, рожать-то в январе! – старалась быть повеселее Элеонора. Она подошла еще ближе, испытывала сумасшедшее желание рвануть к нему и закинуть руки на плечи. Вот он совсем рядом… но нельзя, нельзя трогать! А привычка осталась, такая привычка, выработанная тремя годами.
Матвей перевел взгляд, посмотрел на охранника и слегка кивнул. Парень сделал два шага назад.
– Элеонора, Лиза, оказывается, оставила для тебя место, а я все думал, что с ее курса кто-то не пришел. Садись, раз уж у нас всех мир. Во всем мире.
– У твоей жены совсем незаметный живот, у меня обман зрения?
– Ты же знаешь, какая Лиска маленькая, а девочка наша для этого срока даже больше нормы. В общем, я счастлив. У меня семья.
Лиза попросила Матвея отпустить, осторожно обняла и ободряюще улыбнулась.
– Зато я теперь знаю, как хорошо иметь талию, обнимаю тебя и чувствую, какая она тонкая!
Эльза нервно усмехнулась и кивнула.
– Да, талия это самое ценное для девушки.
Лиза вдруг снова обняла крепко за шею, отстранилась и поцеловала пылко, как в детстве, – в лоб, и в щеку.
Глаза ее заблестели и она шепнула:
– Элечка, у тебя тоже будет так, у тебя всё будет. Спасибо, что ты такая сильная.
Она вдруг захотела уйти, уйти прочь и поехать туда к той ведьме, просить, чтобы детка осталась жива, чтобы не ушла, не хотела больше знать, что там против нее судьба затевает. Наверное это отразилось на ее лице, потому, что Лиза перестала светиться.
– Что с тобой? Я слишком, да?
– Ты не беспокойся за меня. Я рожать никого не хочу, мне талия дороже. Растолстеешь и всё, будешь, как моя мамаша была. Это сейчас она стройная и более менее красивая, а была, как самосвал. Я ее такой сделала, и не хочу повторить ее путь.
Эльза села и протянула бокал, официант ей сразу наполнил. Дождалась, когда все приготовятся услышать ее поздравление, и молча протянула Лизе плотный конверт, который та взяла и неуверенно спросила:
– Там же не деньги, Эля?
– Там деньги, открой и посмотри. И это ваши деньги, которые я хочу вот так подарить. Делай с ней, что хочешь.
Лиза быстро открыла конверт и достала ключи с черным брелком.
– Это квартира Матвея????
– Нееет!!!- Эльза расхохоталась. – Ты наивная дурочка!!! Квартиру я никогда не отдам, она моя! Хотя вы ее беспонтово разгромили!
– Это машина, Лиза. Отдай ей обратно. – Спокойный голос мужа раздался над ухом Эльзы, как удар, хлопок.
Детка широко открыла глаза, положила ключи обратно и протянула конверт Эльзе.
– Эль, спасибо и отцу скажи, но это слишком дорогой подарок. Я не могу его принять. Хотя я очень, очень хочу свою машину, ты помнишь, как я об этом рассказывала. – Она расстроено улыбнулась. Я бы взяла, слишком велико искушение! Но Матвей прав, нельзя дарить такие подарки.
– Спасибо, детка. Я куплю тебе машину сам, как только пойму, что ты сможешь ее водить, а это будет очень скоро, обещаю.
У Элеоноры все упало. Это не Лиза отказалась, она бы взяла. Это он. Он все понял? И сейчас говорит ей снова «нет», мне не нужна твоя помощь?
Матвей, как будто услышал ее мысли. Он снова поднял глаза с усмешкой и сказал:
– Не нужна нам такая подстава. Эльза, если до сих пор не понимаешь, готов еще раз объяснить.
– Матвей, я просто хочу помочь и вернуть тебе твои же деньги. Вам тяжело, ты не можешь быть с женой, постоянно вкалываешь, а результата ноль, ты работаешь на проценты я это точно знаю. Пусть она возьмет мой подарок, или ты возьми. …
Эльзе показалось, что Лиза сейчас что-то скажет, но она молчала, а Матвей опять усмехнулся.
– Никогда этого не будет. Никаких финансовых отношений. Извини, Эльза. Извини, малышка, что тебе так…
– Матвей, да всё нормально. Я просто не ожидала. Мне даже стыдно перед всеми…. Что так обрадовалась. – Лиза уткнулась в его плечо, Матвей обнял и стал ей что-то успокаивающее шептать. И кинул на Эльзу такой взгляд, что без слов сообщил, кем он ее считает.
Эльза почувствовала себя оплеванной, как будто специально подразнила несчастную беременную Лизу. Она решила сесть и заплакать.
Вот в одно мгновенье ей пришла эта идея, вести себя так же, как детка.
Она села, закрыла глаза руками и стала беззвучно рыдать. Отец бы сказал: «Нора, у меня что галлюцинации, или ты сошла с ума?»
Через несколько секунд она почувствовала на своих плечах то, что ей нравилось чувствовать. Ласковые, легкие и теплые руки.
– Эль, пожалуйста, не надо, успокойся. Он извинится. Ну что ты, я правда не могу взять такой подарок. Хочу, но не могу. Спасибо тебе и от Матвея тоже. Хочешь, выйдем с тобой, чтобы никто не видел. Я постою с тобой, ты покуришь, успокоишься. Или хочешь, с ним постой, тебе же этого не хватает… Ты сама хотела на день рождения и плачешь теперь из-за всего.
– Нет. С ним постоять с таким отношением я не хочу. С днем рожденья, детка.
– Спасибо! Мне нравятся твои духи, ты вкусно пахнешь очень.
– Я подарю тебе такие же… Береги себя. И проверься на все болезни, Лизка. На все.
– Меня проверяли. Беременных всех … проверяют. Ты в порядке???
– Возьми ее. Эти деньги … из-за них я так несчастна.
Она почувствовала, что всё, хлынули слезы. Отняла руки и подняла лицо, посмотрела на Матвея. Он стоял рядом с ними, было видно, как переживает, как сверкают глаза.
У Эльзы сейчас было какое-то невесомое, мягкое, теплое, безумно волнующее состояние. Счастье где-то рядом, кто-то сидит рядом и обнимает ее. Счастье ее не жалеет небрежно, а понимает. Но ощущение обиды не покидало.
– Лиз, можно мне пару слов сказать твоему мужу наедине?
– Можно. – быстро ответила детка и улыбнулась.
– А он пойдет?
– Да, Эль. Он пойдет. У вас мир. Всё хорошо. Я сейчас петь буду, а вы поговорите.
– Откуда ты такая взялась, то? Ты ж ревнивая, как я, сама признавалась.
– Не знаю. Мне хорошо сейчас, я с ребенком, мне остальное … все равно! Лиза встала и сама подтолкнула, почти усадила Матвея на свое место. Помахала диджею и направилась к нему.
Матвей дождался, пока жена уйдет на достаточное расстояние, проводил ее взглядом и быстро повернулся.
– Эльза, что за театр?! – холодный, резкий, громкий голос.
Совсем не похож на бархатный и глубокий мурчащий, каким Матвей говорил с Лизой.
– Я хочу все вернуть. Как угодно, пусть это будет ей подарок. Вы можете продать! Да все, что хотите. А как еще? Ты же все переводы обратно возвращаешь!
– Красиво поёшь, Эльза. Я же Лис, ты забыла? – спокойно сказал он.
И тут ее как будто вернуло в те времена, ее прорвало на откровенность.
– Матвей, я не хотела ее расстроить, – взмолилась Эльза.
– Хотела! Я знаю, что ты хотела! – жестко отрезал он и откинулся на стуле. – Как ты могла? Она беременна, у нее день рождения, хотела, чтобы она обрадовалась, а я не позволил.
– Это не моя была и-идея …
– Догадываюсь чья!
– Я клянусь, что не хотела, я знала, что она … не успела сдать на права, ... но это неважно. Я должна вернуть вам то, что взяла. Как ты хочешь? Ну как ты хочешь?
– Не надо.
– Почему? Почему, Матвей? Ну скажи, почему?!
– Это западня! Это обязательство.
– Нет!!!! Я возвращаю то, что украла у тебя! Вымогала! У нас никогда не было таких ставок. Самая крупная была сотка! Я поставила…
– Прекрати истерику, курица. Иначе я не посмотрю, чья ты дочь.
– Я ничья. Я сама по себе. Всё, прекращаю. Пожми мне руку, и возьми подарок. Я уйду, сразу же уйду. Я всё для тебя сделаю.
– Не надо. – Он поднялся, и Эльза поняла, что остался последний шанс.
– Если ты не возьмешь, я её разобью.
– Что? Опять угрожаешь?
– По-другому не умею, и ты тоже. Угрожаю, но не тебе.
– Эльза, что за детский сад. Это тебе не посуда, как ты собралась ее бить? Или опять чудишь? Вызвать бригаду на тебя не проблема! Вали отсюда быстро.
– Никаких обязательств, клянусь. Хочешь, посмотри мне в глаза и ты поймешь, что я не лгу.
Эльза боялась этого взгляда сейчас, она боялась его не потому, что ложью было соткано это признание, она боялась потянуться к нему и все испортить. Хрупкий мир исчезнет.
Матвей быстро оглянулся на жену и замер. Лиза хохотала с девушками над Максом, обнимающим его сестру.
Эльза осторожно взглянула, и ясно увидела в его глазах снова эти искры, переливающиеся, как будто это бриллиант в зрачке.
«Хорошо, как же хорошо иметь черные глаза, как у колдуньи, не видно о чем думаешь».
Она быстро перевела взгляд ниже пояса и сердце ее забилось.
Матвей продолжал смотреть в сторону Лизы, но неожиданно ответил:
– Хорошо, я согласен. Пусть это будет твой подарок для нее. Но в обмен на услугу.
– Почему ты передумал?
– Я тебе поверил, не подведи, Элеонора, сходи к врачу. К самому лучшему.
– Ты думаешь, я больна?
– Уверен, прости, что так долго молчал.
– Хорошо! Я могу даже лечь ради тебя в психушку, мне не привыкать. – Эльза улыбнулась и подняла бокал. – Видишь, я не пью, чтобы не звереть. Только глоток. Я согласна, Матвей.
– Не трогай ее. Ради меня, если тебе так понятней.
– Мне так легче. Друг прикроет спину, и никогда не причинит зла. Теперь между нами нет денежных отношений, мы в расчете.
💖 Спасибо за то, что читаете мои слова и чувства. За Лайки Подписки и Комментарии. С любовью, Автор.💖
