Исследование одного из последних новейших начал логического исчисления парадоксов, началось кроме прочих : удивления и восторга, с недоумения в отношении легкости употребления термина "частный случай", в теме фракталов одном из таких новейших попыток создать логическое исчисление парадокса. Фракталы сами по себе, это аналитика частного случая кроме прочего, как и вообще отношения целого и части. Запросто заявить о том, что ЛВ это частный или вырожденный случай фрактального распределения, был бы поэтому, теперь, наивным, в том числе и благодаря проделанной работе по анализу возможных построений языка и теории фрактальной логики и шире геометрии и именно в самих таких новейших попытках построения. Говоря, вновь образно, можно сказать, что ЛВ это непосредственный частный случай исчисления логических парадоксов, только в том случае, если это высказывание равносильно тому, чтобы сказать: квадрат Малевича, это непосредственный частный случай "Леди с Горностаем". Да, конечно, на картине Да Винчи можно видимо найти небольшие фрагменты относительно однородного черного цвета, что могут быть похожи и на квадраты, но именно в виду возможных долгих поисков, эти фрагменты не являются некоей непосредственной частью такой картины, хотя и несомненно могут быть ее частью. Граница, пусть и в известном смысле, тождественной себе линии, выкрашенной в пусть и относительно, но в однородный цвет, что при расширении, масштабировании объема ее прорисовки , толщины, остается, все той же линией однородного черного цвета, и масштабированием разноцветного множества Мандельброта далека от непосредственной. Поэтому и некий фрагмент черного цвета картины Леди с горностаем- это лишь фрактальная часть общего целого. Но цвета во множестве Мандельброта, кроме прочего, могут масштабироваться рандомно, условно случайно, короче, и цветной трехмерный фрактал, это, очевидно, не последнее слово, даже в программировании. Подобно этому ЛВ не есть непосредственный частный случай исчисления логических парадоксов,- коль скоро, это ни что иное, как исчисление логических фракталов,- но скорее своего собственного расширения, что гораздо ближе, чем фракталы к алгебраическому характеру логики, такой исходной ЛВ. Вернее, к выделенному свойству минимальных алгебраических характеров- биекции. Само это пространство в виду возможной близи или дали в нем, все еще плохо изучено, подобно тому как Боэций говорил о этих пяти, частный случай, часто, как и Франц Ксавер Баадер у Бердяева, просто один, что явно мало, и для шкалы, и для школы, может быть. То , что для математического анализа используются достаточно алгебраически точные и четкие знаки, даже в случае анализа глубоких фракталов, делает их не больше чем символами. Но раз это так , а это по-видимому с большой вероятностью так, то вопрос мог быть и был поставлен следующим образом, возможна ли фрактальная логика по модели ЛВ, сколь бы ни была сложна граница целого и части, в таком случае, и сколь бы ни отличалась от себя самой алгебра логики, оставаясь в известном смысле той же самой. И ответ был получен, да возможна. Возможны, построения исчисления логических фракталов по модели теории и языка ЛВ, то есть с известного рода непрерывностью, пусть и поверх разрыва, алгебраического характера формализма исчисления. Что вообще говоря, как алгебраический характер, того или иного рода, может простираться, как известно вплоть до формализма кардинальных чисел. Что и было зафиксировано отчасти в теореме Фробениуса. Но коль скоро, такие модели, пусть опять же и в первом приближении возможны, то следующей, кроме прочих и, скорее, теперь, ведущей, центральной проблемой построения теории и языка фрактальной логики, оказывалась выработка технологии упорядочения анализируемых знаковых последовательностей, прежде всего, естественных языков, в виду возможности, сколь угодно сложного по смежности, но коррелятивного сочленения таких относительно непрерывных в себе и дискретных, отделенных от других, последовательностей знаков, "слов" и сложных высказываний с фрактальными, теперь, выделенными логическими значениями, кортежами смысла. И ближайшим образом модель кортежей смысла или фрактальных выделенных логических значений, что может быть признана, одним из наиболее несомненных достижений одного из последних, новейших этапов в создании фрактальной логики, оказалась искомым ответом. Действительно, анализ рядов чисел или абстрактных знаков, что могут составлять слова, развертывался давно, и не только в семиотике теории рядов, слов или общей теории алгоритмов, предписний построяния множеств абстракных знаков, коль скоро, без последних
теорий, вообще говоря, трудно строить такие абстракные ряды и последовательности, но возможное применение всего такого знания к анализу возможных фрактальных выделенных логических значений с преобразованием логической функции и правил вывода, что расширялось в логику приостановки и колебания, было и остается эвристическим шагом. Теперь же, все мощнейшие инструменты анализа текстов знаковых последовательностей естественных языков, что применимы к многообразиям, от буквенного до иероглифического письма, могут использоваться для установления упорядочения, простых и сложных, парадоксальных высказываний, и для установления различной степени сложности такой корреляции простых и сложных парадоксальных высказываний и их фрактальных выделенных логических значений, и правил генерации самих по себе кортежей смысла. С тем чтобы, прежде всего, алгебра логики могла бы быть известным образом достроена подобно математической алгебре с появлением дробных отрицательных, а затем и мнимых чисел. Фракталы подобны отрицательному измерению числовой оси в том смысле, что колебания, приостановки и трассировки, имеют степени, что приближают и отдаляют эти колебания от однозначности вывода и его однозначного отделения от посылок в дедуктивных построениях, в пределе однозначной решимости. Но и эти последние,- не было бы тогда и речи о логических парадоксах, приостановке действия тавтологий в логических многообразиях, а не только в многообразиях факта, где они вообще не осуществимы, -приближаются и отдаляются от колебаний, приостановки и трассировки смысла. Тавтологии, как известно могут быть абсолютно текучи, подобно весьма охлажденной жидкости, они могут входить в логическое доказательство, на любом шаге такого построения и последовательности символов, не разрывая, впрочем, относительной непосредственности самих по себе слов или знаков, и это производное свойство от их минимальной содержательности, но и именно поэтому удержание, приостановка таких тавтологий, может быть столь же, на первый взгляд, странным делом, как и удержание весьма нагретой плазмы ради синтеза ее частей. Тем не менее, любые решения, в том числе, и однозначно логические выводы, коль скоро, это- совершение таких выводов, - пусть и сколь угодно, но сложная часть решений задач, совершаются на основании ограниченного массива данных. Казалось бы , отличная ситуация логического формализма, как раз, и состоит в том, что вообще нет никакого содержания, в таких многообразиях, и потому вывод может делаться всякий раз однозначно, коль скоро, масштаб и мера содержания, не имеют смысла. Но в силу относительности понятий о такой чистой форме и содержании, кроме прочего, стало окончательно очевидно, что не существует абсолютно пустой формы, что могла бы быть лишена какого-либо содержания, и, коль скоро, даже, если бы она была, то ее отделенность от предметной истины, фактической, была бы абсолютной, то есть абсолютно бесполезной в деле познания не только полезной, но и бесполезной истины, коль скоро, та, эта последняя, бесполезная, все же, не абсолютно пуста. Тавтологии логики, вовсе не лишены, путь и само малейшего, но содержания и потому могут приостанавливаться или нет, в разных логических ситуациях, системах логики и ее формализмах, коль скоро, те, не могут ни принимать во внимание такое содержание, и сами не существовали бы как различные, если бы его не было бы. Удивительным образом для формальной логики, но вполне понятным
могло быть для любого обычного ремесленника, то, простое и не простое обстоятельство, что "сущность"- "индивид", той или иной системы, что определяет специфику целого, состоящего из ее частей, такой "агрегат", дифференцирует не только форма, но и содержание, материя. Спор Платона и Парменида, что закончился, вообще говоря, двузначной логикой Аристотеля, его историческим вариантом силлогистики, вот что ближайшим образом соответствовало бы такой теме, если бы не время истории. Что, ближайшим образом, кодируется в формализме истории науки, как ситуация частного случая, если не "погружения", скажем, силлогистики Аристотеля в исчисление предикатов.
Но это речь как раз о степени и ее малости или великости, так и о приостановке. Сложность в том, что граница, в том числе, и между фракталами и тождествами, сама по себе может быть фрактальна, и потому ее ряд, это может быть вовсе не ряд целых чисел, будут ли они отрицательными или положительными, но скорее является "рядом" дробной размерности фрактальной геометрии. В обще философском смысле, эти размышления впрямую относятся к вопросам соотношения, кроме прочего, категорий, и таких пар, как относительное и абсолютное, или тождество и подобие. Ближайшим образом, соотношения категорий: аналогия и тождество. Если все в мире относительно, то каким образом возможно, пусть и относительно, но что-то в абсолютном смысле? Это вопрос в известном смысле является прямой инверсией, когда-то вполне более понятного вопроса о том, каким образом возможно что-то относительное, и именно, в сложных распределениях относительного и абсолютного, смыслов такой относительности. Относительность, кажется, ближайшим образом, невозможна сама по себе, коль скоро ее смысл должен быть абсолютен. Как возможна идея сора? Или иначе, если относительность, это нечто близкое к вероятности, а это отчасти вполне очевидно, то вопросы могут принять вполне понятный и не столь абстрактный смысл, коль скоро, термином вероятность, можно, пусть и условно, скорее по роду, в виде метонимии ,заменить слово жизнь. Каким образом, в океане жизни возможна смерть, так мог бы звучать, теперь, вопрос, в отличие от вопроса о том, каким образом в бездне и прорве смерти, могла бы быть возможна жизнь? Инверсия этих вопросов, что не оставляет конвергентные потоки их смен и смешений их четкости, сродни инверсии характера власти, что М. Фуко, назвал одну- властью над смертью, другую, властью над жизнью. Для эпохи Просвещения - абсолютистских монархий, и восхождения и упрочения господства парадигмы в физико-математическом естествознании, механики Ньютона, скорее вопросом могло быть и было: почему есть бытие, а не ничто, почему жизнь, а не смерть, что, в конце концов и было на острие вопроса Лейбница о бытии, и коль скоро, и власть над смертью все еще сохраняла, пусть и в сильно просвещенном виде, свою силу. И коль скоро, ближайшим образом, факт состоит в том, что окружающий мир и его слой природа, полны жизнью. Теперь, скорее, может волновать то, как в океане жизни или скорее живой и/или мертвой вероятности, может существовать тождество и абсолютный смысл, что мало нуждаются в понятии "допуска", как их возможная часть. После того, как социальные сети ограничили, казавшийся абсолютным, допуск президента США к своим же аккаунтам, вопрос может быть достаточно ясен. Фракталы, какими бы они ни были полезными или нет, в повседневной практике, это один из возможных ответов на вопрос о том, какова может быть сложность этой границы относительного и абсолютного, как и само по себе соотношение, части и целого.
"СТЛА"
Караваев В.Г.