Светлейший князь Александр Андреевич Безбородко был фактическим руководителем внешней политики Российской империи в последние два десятилетия XVIII века.
Сын генерального писаря Запорожского казачьего войска. По рассказам, один из предков Безбородко в сражении после удара вражеской сабли лишился подбородка – отсюда происхождение фамилии.
Будучи уже на вершине государственного Олимпа Безбородко не забывал свою «малую» родину – Малороссию, которую очень любил. Покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него радушный и ласковый прием.
Раз один из них, щирый хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.
— Ну что, поймал? — с улыбкой спросил канцлер, не переставая писать.
Считается, что в юности Безбородко учился в Киево-Могилянской духовной академии, а службу начал писарем в канцелярии полководца графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, наместника Малороссии. Обладал блестящей памятью и большой работоспособностью. На него обратила внимание Екатерина II. Граф так характеризовал Безбородко императрице: «Представляю Вашему Величеству алмаз в коре. Ваш ум даст ему цену». Екатерина назначила Александра Андреевича одним из своих статс-секретарей.
Получив однажды приказание от императрицы составить некий указ, Безбородко – а, надо по секрету сказать, он был большим кутилой и любителем женского пола – забыл об этом и явился к Екатерине, ничего не написав. Она спросила об указе. Безбородко, не растерявшись, вытащил из кармана чистый лист, и стал читать так, как если бы указ был на бумаге в готовом виде. Екатерина осталась довольна, попросила лист, чтобы его подписать, и была сильно изумлена, не увидев ничего, кроме чистой бумаги. Эта легкость в сочинении деловых бумаг поразила императрицу…
Однажды в разговоре с Безбородко государыня коснулась какого-то закона – и он тут же прочел его наизусть. А когда Екатерина приказала подать какую-то книгу, он, не дожидаясь, когда ее принесут, сказал, на какой именно странице напечатан искомый текст.
Конечно, надо отметить, что среди утонченных екатерининских вельмож Безбородко выглядел несколько грубоватым, без лоска и придворных манер. Он знал языки, в частности, французский, который выучил в два года, но говорил на нем с неизменным хохлацким говорком. Однако на посту статс-секретаря он оставался главным докладчиком императрицы около 20 лет.
Официально Безбородко ведал прошениями на Высочайшее имя, но в действительности ему поручались трудные и деликатные дела самого разного свойства. По отзывам современников, он обладал "редким даром находить средства для благополучного исхода самых щекотливых дел".
Кроме всего прочего Александр Андреевич возглавлял Почтовый департамент, участвовал в работе секретной экспедиции Сената, и главное – долгие годы был фактическим руководителем внешней политики империи.
Евграф Федотович Комаровский, будущий граф и генерал от инфантерии, рассказывал в своих воспоминаниях, что перед отъездом в Вену великий князь Константин Павлович послал его, своего адъютанта, к Безбородко осведомиться, кому и какие подарки надо будет сделать при венском дворе. Александр Андреевич стал ему "рассказывать, как будто читал родословную венских вельмож, кто из них чем примечателен, кто и в какое время наиболее оказал услуг двору нашему". Комаровский слушал около часу с большим вниманием и любопытством. Безбородко перечислил всех сановников, которых им предстояло увидеть в Вене. А «потом он сел и написал своею рукой список всех, которым должно дать подарки и какие именно». Безбородко, конечно, «и о прочих дворах имел такие же сведения», замечает Комаровский.
Александр Андреевич вместе с императрицей и Потемкиным был разработчиком так называемого «Греческого проекта». Это был план по ликвидации Османской империи и восстановлению Византийской империи со столицей в Константинополе. Императором должен был стать внук Екатерины Константин. Ему даже имя выбрали в честь византийских императоров. Но политика вещь переменчивая. В конце жизни Безбородко по указанию императора Павла (который возвел Безбородко в княжеское достоинство с титулом светлости и сделал канцлером) составлял союз против революционной Франции. И с горестью писал: «Надобно же вырасти таким уродом как французы – чтобы произвести вещь, какой я... на веку своем видеть не чаял, то есть: союз наш с Портою»...
Безбородко упрекали, что он вел разгульную и легкомысленную жизнь, слишком увлекался женщинами. Возможно, что-то он делал и чересчур. Но все-таки его можно извинить: всё служба да служба, всё кабинет, кабинет. К тому же, канцлер был холостяком...
Один из богатейших людей империи. Одна только недвижимость после его смерти оценивалась в 4 миллиона рублей: многочисленные дома и поместья. А ведь еще были мануфактуры и тысячи душ крепостных. А ведь еще была у Безбородко картинная галерея, одна из самых богатых в России. Он купил в 1796 году целую массу ценных произведений искусства, собранных во Франции во время революции графом Головкиным.
Безбородко заключил с Турцией выгодный Ясский мирный договор, положивший конец русско-турецкой войне 1787–1791 годов. Он окончательно закрепил за Россией все Северное Причерноморье, включая Крым, усилил ее политические позиции на Кавказе и Балканах. К России отошли земли между Южным Бугом и Днестром. Турция отказывалась от претензий на Грузию. Отправляя Безбородко на переговоры с османами в Яссы, Екатерина II напутствовала его так: «Бога для ни вершка не давайте им по сю сторону Днестра». И Александр Андреевич блестяще выполнил приказ императрицы. На переговорах он сразу взял быка за рога, ошеломив османских дипломатов вопросом: «Хотите войны или мира? Можете иметь и то и другое. Выбор за вами». После этих слов мирный договор, естественно, был заключен быстро. И, конечно же, на русских условиях.
Свое политическое кредо канцлер сформулировал так: «Як матушка-императрица захоче, так хай воно и буде».
Именно Безбородко принадлежат знаменитые слова: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выстрелить не смела!»
