Только однажды Тургенев позволил себе идеализацию, романтическую приподнятость - там, где этого требовал сам жанр. Философская притча.
Последняя книга Тургенева, скромно названная "Стихотворения в прозе" - обобщение опыта, конечные выводы, о людях, о должном, допустимом и недопустимом в жизни.
Интересно, что сам Иван Сергеевич не предназначал эти "разрозненные листки" для печати. Это были, в сущности, наброски будущих рассказов. Но прочёл несколько издателю - издатель их нашёл законченными! Просто жанр этих миниатюр не поддавался определению. Если нельзя выкинуть ни слова - стихи? Но где же размер и рифма?
Здесь и объяснение в любви к русскому языку, знакомое нам всем с детства: "Великий, могучий, правдивый и свободный", здесь и кошмарный "Сон" - натуралистическая зарисовка о потопе, не то всемирном, не то цунами. Какая разница, если гибель неотвратима?
Здесь и зарисовки природы: хаос, сумбур, разрушительная сила грозы - а под крышей прижались друг к другу два белых голубя. Вдвоём не страшно... И так радостно смотреть на них одинокому человеку!
А "Воробей"? Птичка - воплощение самоотверженности!
"Нищий" не ожидал, что барин разглядит в нём человека...
А "Два богача"? Ротшильд не жалеет миллионов на благотворительность - хорошо же? Но почему куда симпатичнее бедный мужик, пригревший сироту? Да просто миллиардер благотворительствует росчерком пера - самому ему этими детьми заниматься не придётся. Вряд ли он даже заметит хоть какую-нибудь перемену в своей жизни. А крестьянская семья, которой "не на что и соли купить, похлёбку посолить"?
Но в цикл философских рассказов, которые сам автор называл "старческими", буквально врывалась "новь". Горячее сочувствие автора "первомартовцам" - тем, кого сегодня называют террористами. "Новыми людьми" стали женщины. Загадка? Ничуть, ведь образование у них (по крайней мере в верхних слоях) высокое - а реализация этого образования была буквально запрещена! Выбираешь путь служения - готовься к роли жертвы. И наше общество, не знающее середины, бросающееся из крайности в крайность, уже требовало и ждало героизма... от других.
Вера Засулич оправдана судом, к восторгу публики. И Тургенева - не ожидал...
И стихотворение о женщине - личности невозможно процитировать, его можно только привести полностью:
ПОРОГ.
Я вижу громадное здание.
В передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью — угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка… Русская девушка.
Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос.
— О ты, что желаешь переступить этот порог, — знаешь ли ты, что тебя ожидает?
— Знаю, — отвечает девушка.
— Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?
— Знаю.
— Отчуждение полное, одиночество?
— Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.
— Не только от врагов — но и от родных, от друзей?
— Да… и от них.
— Хорошо. Ты готова на жертву?
— Да.
— На безымянную жертву? Ты погибнешь — и никто… никто не будет даже знать, чью память почтить!
— Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.
— Готова ли ты на преступление?
Девушка потупила голову…
— И на преступление готова.
Голос не тотчас возобновил свои вопросы.
— Знаешь ли ты, — заговорил он наконец, — что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?
— Знаю и это. И все-таки я хочу войти.
— Войди!
Девушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею.
— Дура! — проскрежетал кто-то сзади.
— Святая! — принеслось откуда-то в ответ.
Автор этой картины - Ярошенко Николай Александрович - не сомневался, что прототип девушки из "Порога" - Вера Засулич.
Именно она стояла перед мысленным взором художника, когда он писал свою "Террористку".
***
А ведь Иван Сергеевич так "препарирован" школьной программой, из двух-трёх его вещей, "проходимых" в школе, выведена такая несомненная мораль, что и его ухитрились сделать убийственно-скучным...
Но именно "Стихотворения в прозе" не похожи ни на одно произведение Тургенева, в его творчестве эта маленькая, совсем не претендующая на монументальность книжка стоит особняком.
И не знаю ни одного человека, кому бы она не понравилась!
Это - подведение итогов большого художника, его завещание потомкам.