Предисловие и предыдущие главы можно посмотреть здесь 👇
Дворец Юсуповых в Москве был живописным зданием. Построенный Иваном Грозным как охотничий домик примерно в 1551 году, в течение восемнадцатого и девятнадцатого веков к нему многое пристроили. Многое было сделано для его модернизации, когда дядя Феликс был генерал-губернатором Москвы.
Он стоял в конце тупика, и подземный ход соединял его с Кремлем, древним дворцом царей.
Нам предоставили комнаты в новом корпусе с многочисленными санузлами. И чудо из чудес, система центрального отопления работала. Москва контрастировала с Петроградом. Он никогда не терял своего византийского характера и был таким же восточным по атмосфере, как и западная столица. Вскоре после нас приехала тетя Елена с Александрой и Мишелем, а также дядя Феликс с его женой и другими родственниками. Я решила, что их должно быть, привлекает обилие еды в Москве. Но какой бы ни была причина, было очень приятно, что они находились там.
Территория вокруг особняка была очень обширной и ограждена высокими стенами, так что считалось, что нам гораздо безопаснее оставаться в них, чем гулять по городу. Но нам было очень любопытно увидеть больше Москвы, поэтому мы с двоюродным братом Мишелем решили исследовать это самостоятельно. Однажды рано утром мы проскользнули мимо дремлющей фигуры швейцара у сторожки, и направились в город. Нам было некуда идти. Юсуповский дворец находился недалеко от центра Москвы.
Как будто по взмаху волшебной палочки, мы внезапно оказались перенесены из мира просторной и неторопливой жизни в мир, кишащий людьми и запахами.
Я стала нервничать. У меня было ужасное ощущение, что мы с Мишелем выглядим иначе, чем все остальные люди, толпившиеся на тротуарах. Я была уверена, что каждый из них злобно наблюдает за нами. Одна старуха в грязном, рваном платье наткнулась на меня. Я инстинктивно с отвращением отпрянула. Она обрушила на меня залп самых гнусных ругательств, которые знала на русском языке. Мишель затолкал меня в безопасное место в магазине. Я стояла, дрожа. Владелец магазина был зол на нас и очень хотел увести нас.
«Вам не следует выходить сегодня утром на улицу», - сказал он нам. «Беда, настоящая беда; черт побери, эти грязные агитаторы».
Он вытолкнул нас из магазина, приказав идти домой так быстро, как наши ноги могли бы нас перенести. Но нам удалось пробежать только пару кварталов, когда нам пришлось прижаться спиной к стене, чтобы пропустить огромную процессию мужчин и женщин. Они размахивали множеством транспарантов и громко пели революционные песни. Мы снова двинулись домой. Чуть дальше по улице мы наткнулись на толпу, окружившую маленького еврея с острой бородой и в очках. Он стоял на бочке. «Вперед, Ленин; Вперед, Троцкий!» крикнул он.
Часть толпы, казалось, была согласна с ним, но некоторые из них выразили свое неодобрение, стащив его с бочки. Тут же завязалась драка. Я видела, как маленький еврей пал под шквалом ударов ногами и руками. Мы побежали, Мишель держал меня за руку. Мы не останавливались, пока не достигли безопасного тупика.
"Кто такие Ленин и Троцкий?" – спросила я Мишеля, когда отдышалась.
«Папа говорит, что немцы прислали их с кучей денег, - сказал он мне, - чтобы остановить войну, устроив анархию-беспорядок. Он говорит, что они худшие революционеры - большевики».
Все те гнилые новые слова, которые преподносила мне революция! Несомненно, была одна революция. Мне было ужасно противно.
На следующее утро нас вызвали в спальню моей матери, которую она делила с тетей Еленой. Мишель уже был там. Но, к нашему удивлению, мы не понесли наказания. Тихо и серьезно они обе рассказали нам о серьезном риске, которому мы подверглись; нас могли убить, похитить или потребовать выкуп. Мы должны были пообещать никогда не покидать сад Юсуповых в одиночку.
Многие офицеры по пути на фронт или с фронта обращались к маме. Однажды я вбежала в гостиную, где сидели мама, Мисси и тетя Елена. Мои кудри развевались вокруг меня, длинные тонкие ноги торчали, как палки, из-под короткого платья, а огромная голубая лента венчала мою голову. Я в замешательстве остановилась, с пальцем во рту. С ними разговаривал незнакомец. Это был невысокий худощавый молодой человек, гладко выбритый, с очень прямым носом. Его глаза пронзительно-голубого цвета встретились с моими. Я чувствовала, как он меня оценивает. Мгновенная волна антагонизма поднялась по моему телу. Мама позвала меня и познакомила с ним. Я слышала, как его имя упоминалось раньше. Он обращался ко мне с жаром, что я всегда ненавидела. Я жестко отвечала «да» и «нет». В тот вечер я спросила Мисси: «Матери, кажется, нравится капитан Б.?» Я завидовала всем прелестям моей матери.
Мисси выглядела встревоженной. Я сразу поняла, что она что-то скрывает. «Да. Он кажется милым, безобидным молодым человеком. Друг вашего дяди Феликса».Я знала, что из нее больше нечего было вытащить.
Вскоре неожиданно приехал брат моего отца и довольно любимый дядя, дядя Иван. Его сразу же отвели к моей матери, и он некоторое время пробыл с ней. За обедом мама и тетя Елена выглядели встревоженными. Тогда я поняла, что он принес плохие новости.
На следующее утро мама сказала мне, что мы с Ксенией должны провести остаток лета с мамой нашего отца в Нижнем Новгороде. Дядя Иван был серьезен, как сова; тетя Елена тоже.
«Почему?» - возмутилась я. «Вы сказали, что мы едем в Озерейку с тетей Еленой. Все устроено».
Моя мать ответила. Голос ее звучал пронзительно, неестественно.
«Ваш дядя получил письмо от вашего отца, в котором он выражает свое желание, чтобы вы с Ксенией отправились к его матери. Там все спокойно, революция не коснулась. Он считает, что там вы будете в большей безопасности, чем в Озерейке, и ваш дядя Иван тоже так считает. Мне не дали выбора». Она вызывающе посмотрела на тетю Елену, которая сидела с поджатым ртом.
Я знала, что некоторое время назад мать подчинялась только своим желаниям. Она уже не была той прежней девушкой времен моего отца. И для меня годы разлуки оставили свой след. Его авторитет померк. Все, что я теперь знала, это то, что идея Нижнего Новгорода наполняла меня ужасом. Я кричала, изо всех сил пытаясь подавить рыдания: «Я не пойду! Я не пойду! Я убегу! Папа не понимает, как обстоят дела. Но ты понимаешь, мама!» Внезапно, осознав свою беспомощность, я бросилась в объятия тети Елены, умоляя ее помочь мне.
Она пыталась меня успокоить, обещая, что следующим летом я поеду в Озерейку. Но до следующего лета оставались миллионы часов. Дядя Иван говорил о лошадях, на которых я могу ездить у бабушки. Я могла бы завести свою собственную пони. Но я не обращала внимания, пряча слезы на плече тети Елены.
Вечером Мисси пошла поговорить с мамой. Стремясь услышать, что происходит, я последовала за ней на цыпочках и прислушалась через замочную скважину. Голос матери звучал громко и сердито.
«Мое мнение окончательно принято», - говорила она. «Я поеду одна в Петроград и отошлю детей к его матери, так как он этого желает. Я еще молода, мне едва тридцать. Неужели я не имею право на личное счастье?»
«Зинок, милый, есть такое понятие, как долг. Нижний Новгород непригоден из-за отсутствия связи. Однако я не отступлюсь от своего обещания. Я пойду с ними».
«Мисси, дорогая, я так благодарна. Это не продлится долго. Такая суета из-за пустяков. В сентябре вы будете все дома в Петрограде».
Я отвернулась от двери. Мисси была права, подслушивающие никогда не слышат ничего приятного. Так или иначе, я была уверена, что капитан Б. стоял за всем этим делом.
На следующий день колебавшаяся Анюта решила, что никому не может доверять Ксению, и мрачно согласилась пойти с нами. Горничной Дуне тоже приiлось присматривать за мной и Мисси.
В тот же вечер нас отвезли на вокзал, который был забит обычной беспорядочной толпой солдат. Купе первого класса нам досталось с трудом, потому что не было ни спальных вагонов, ни резервов мест. Мы пятеро втиснулись в купе с одной скамейкой. Я не стала целовать маму, но я обнимала и неоднократно целовала тетю Елену. Маленькая Ксения спала у Анюты на коленях. Анюта тихо плакала.
Поезд тронулся через сводчатый зал, лампы излучали желтый непрозрачный свет, вокруг летали грязные клочки бумаги. Везде грязные уродливые рожи со злобными губами. Кто-то затащил меня на сиденье и опустил штору. Поезд набирал скорость. Гордость заставила меня сдержать слезы, обжигающие мне веки.
Продолжение читай здесь 👇