Люди стояли и сидели на перроне, правда, перрон был крытый, и не так продувало, несколько часов, но вот, поступила команда строиться на перроне с вещами. Как в хорошей солдатской роте, уже каждый знал свое место, построились быстро, снова всех посчитали и началась погрузка теперь уже в пассажирские вагоны, общего назначения, но это был большой комфорт по сравнению с товарняком. В каждый вагон садили количество, разгруженное из одного товарного, чтобы сэкономить места и не было искажений в списках. Народ занимал лежачие места и на третьих полках, на них с удовольствием размещались молодые парни, но многим, конечно, лежачих мест не хватало и располагались прямо на полу. Нашей семье люди уступили места компактно, за время пути прониклись уважением к единственной матери с детьми. В каждый вагон с будущими гастарбайтерами, из оккупированной России и Украины, в отдельное, проводницкое купе село два немца. В нашем случае, мужчина немец, и женщина переводчик, сносно изъяснявшаяся на русском и польском языках. Это были инспектора по распределению рабочей силы. Немец держал перед всем вагоном небольшую речь, которая сводилась к тому, что вы едете работать на предприятияз великой Германии, для работы на предприятиях в сельском хозяйстве и других по специальностям. Великая Германия доверит вам труд, который ранее выполнялся людьми, совершающими великие подвиги на фронтах в войне с коммунистическим режимом. Правила очень просты: работать и повиноваться, и вас накормят. Если среди вас имеются муж и жена, или брат и сестра, то им будет предоставлена возможность работы у одного хозяина. В списках имеются только общие данные на количество специалистов, мне следует во время пути познакомиться с каждым из них, определить место будущей работы, и сообщить имя вашего хозяина. Заходите ко мне по порядку вашего расположения в вагоне. Отвлекусь назад на два дня. В нашей теплушке ехал один, довольно приличный человек. Постоянно занимался Витей, рассказывал ему сказки, укрывал его от холода своей телогрейкой, имел с собой приличный кусок сала и несколько булок хлеба. С нами питался. Удивляло одно, то, он постоянно держал руку в кармане, казалось, что - то там поддерживал. Потом мы узнали, что он был командиром артиллерийской батареи, во время боя был ранен в пах, лишился "мужского достоинства", ему для мочеиспускания врачи слепили из его же кожи небольшое приспособление, паховые кольца в полевых условиях восстановить не удалось, в мошонку постоянно вываливались кишки и он должен был их постоянно поддерживать. Когда он попал в плен, вместе с госпиталем, ему пришлось целый день идти в колоне военнопленных, его всячески поддерживали товарищи, чтобы он не упал и не был расстрелян. Гражданская специальность - инженер экономист. Высокой образованности был человек. До войны работал в Одесском торговом порту. Находясь вблизи нашей семьи, он вызывал достаточно уважения и благодарности за постоянное внимание. Ставертий Никифор Феодосиевич. Хотя, правильно - Ставертиди. Из обрусевших греков, правда, по отцу, мать - украинка, из Песчаного Брода Кировоградской области. У него созрело предложение объявить нас своими детьми, а маму - женой. Надежда на то, что "гуртом" (коллективом) всем должно быть легче. Была проведена разведка по спискам, находившимся у немца, у него, действительно были записи , типа : шофера грузовых машин - 3, трактористы - 5, слесарь сантехник - 1, врач - микробиолог - 1, экономист - 1, и т. д. Надо было решаться маме, предложение заманчивое, хотя и опасное, для всех. Надо подготовить детей. Мама была деловым и смелым человеком, и, зная о характере его ранения, не боялась идти на эту сделку для блага детей. Она знала, была уверена, что любовных и иных поползновений с его стороны не будет, а выигрыш может быть, ему можно иногда доверить присмотр за детьми, какие то бытовые вопросы в отсутствие родных и близких. Зашли к немцу вдвоем, Ставертий Н.Ф. и мама, Ставертй О.А., в девичестве Лукашевич, с тремя детьми. Прошло без сучка без задоринки. Мама назначена на должность лаборанта - микробиолога в производственную лабораторию фирмы "АЗИД" в Кенигсберге. Здесь немец подробно записал наскоро сочиненную легенду о нашей семье, и с этого момента мы должны были научиться обращаться к Никифору Феодосьевичу как к отцу, и много новых сложностей для нашего детского понимания. Дети, Галя и Витя, спят, а я участвую в разработке легенды на все случаи жизни. Надо сказать, что вплоть до освобождения нашими войсками , в апреле 1945 года , легенда и мы не подвели. В Кенигсберге крытый перрон вокзала. Всех снова построили, сразу появились перед строем будущие хозяева привезенных в рабство людей и начали получать каждый своих, уже назначенных в процессе работы в вагонах. Нас погрузили в машину - фургон. Отвезли в какое то здание в центре города, общаться трудно, мы не знаем немецкого, а немцы и не представляют себе о наличии других языков, вообще. Был вечер, нас закрыли на замок на третьем этаже, в полупустом помещении, скорее всего недооборудованной лаборатории, в комнатах и коридоре громоздились ящики с нераспакованным лабораторным оборудованием. Здесь оказалось главное - душевая с газовой колонкой, которую нас научили практически включать и выключать. Все долго и с наслаждением мылись. В помещении было тепло, мама даже что то постирала и разложила на ящиках сушить. Немец, который нас привез, дал нам пять матрацев, были с ним в кузове машины, мы их разложили на полу, и, вскорости, все спали. А завтрашний день принес новые дела и заботы, Но, о завтрашнем дне в следующей главе.