vadim -ogorodnikov

Пришло утро. Мы выглянули в окно - теплое, по-весеннему солнце, "горобци цвиринькають". Никифор Феодосьевич сказал, что это влияние Голфстрима, через Балтику. Здесь значительно более мягкая зима, чем в России или в средней полосе Украины. Было около восьми часов утра, когда приехал все тот же хромой немец, привез варенную картошку, буханку хлеба и чай, в большом термосе, очевидно заваренный какими то травами. Оговорюсь, что в зависимости от повара, а поварами, в основном, были заключенные немцы и криминальные личности, добровольно...

Люди стояли и сидели на перроне, правда, перрон был крытый, и не так продувало, несколько часов, но вот, поступила команда строиться на перроне с вещами. Как в хорошей солдатской роте, уже каждый знал свое место, построились быстро, снова всех посчитали и началась погрузка теперь уже в пассажирские вагоны, общего назначения, но это был большой комфорт по сравнению с товарняком. В каждый вагон садили количество, разгруженное из одного товарного, чтобы сэкономить места и не было искажений в списках. Народ занимал лежачие места и на третьих полках, на них с удовольствием размещались молодые парни, но многим, конечно, лежачих мест не хватало и располагались прямо на полу...

Угля общими усилиями удалось собрать много. Паровоз еще не подавали, мы стали размещаться внутри вагонов, делить места, назначались истопники по условиям жанра, разжигались металлические печки, рубились шпалы, некоторые устраивались ближе к теплу, а кто укладывался сразу на нарах. Нам удалось при помощи мамы освоить угол в стороне от очага, но подальше от сдвигающихся ворот во избежание простуды. Вблизи буржуйки мама не разрешила находиться, чтобы не было попеременного нагревания - охлаждения. Людей начал волновать вопрос , а где и как пользоваться туалетом. пока стояли, бегали за вагон и парни и девки, на виду у немецких солдат...

Вчера, 09. 05. 2022 года весь Российский (Советский) НАРОД встретил и отметил Самый главный, Самый важный, Хотелось бы -НАПОВТОРИМЫЙ, всенародный Праздник, "ДЕНЬ ПОБЕДЫ", отмечаемый нами семьдесят седьмой раз! Появятся читатели, заинтересованные подписчики, другие неравнодушные люди, в этом произведении должно появиться описание очевидца, пока живого. Многие уже, к сожалению, ушли. Да и мне уже 91 год. Я заметил, что мама секретничает с тетей Таисой и бабушкой, вопросы, которые они обсуждали, мне были до поры неведомы...

Зима 1942 -1943 года на Украине была снежной и довольно холодной. Старожилы говорили, что снега, который бы так укрыл землю, и долго не таял, давно не было. Крестьяне, да и администрация города передвигались на санях, в большинстве одноконных. Однажды, в декабре, у нашего дома остановились сани - розвальни, с саней сползла в снег многослойно укутанная женщина, и спросила: " в этом доме живет Ольга Александровна Лукашевич?" Я стоял с вилами у сарая, убирал навоз от коровы. "Тут", ответил я и увидел, что в санях сидит еще несколько человек, в том числе и дети...

Через дорогу от нашего жилища образовалось неприятное соседство: там разместился следственный отдел и лагерь заключенных СД. Это, пожалуй, жестче гестапо и родилось в его недрах. С утра до вечера за колючей проволокой силами заключенных что - то строили. Во дворе были насыпаны две большие кучи щебенки, на расстоянии метров тридцати одна от другой, и эту щебенку заключенные целый день носили , причем, заключенных разбивали на две равные команды, и одна команда грузила свои носилки на левой куче и носила на правую, а другая команда - наоборот. Вдоль маршрута стояли надзиратели - украинские полицейские с дубинками и постоянно подгоняли тех, кто недостаточно быстро двигался со своей ношей...

Оказалось, чтобы было молоко, корова хочет есть и ночью. До этого я и не подозревал. Приходилось, пока корова пасется, серпом резать траву, и большой мешок тащить домой в обед и вечером. Потом я ее натренировал носить себе корм в виде вьюка. Два мешка на ночь ей не хватало, мама по вечерам после работы тоже занималась кормодобыванием для нашей "кормилицы", таким образом еще и удавалось понемногу запасать сено на зиму, его мы очень берегли, сушили, складировали, укрывали от дождя. Несмотря на большую занятость, дети не голодали, едой семья себя обеспечивала. Огород при доме помогал. Однажды, в воскресенье, я был на пастбище с коровой, мама копалась в огороде, с ней были Витя и Галя...

(От первого лица). Живем в Первомайске с марта 1942 года, город - бывшая до революции Голта, где прошло детство нашего отца Огородникова Зиновия Ефимовича. До революции город назывался единым именем, объединяющим все три части, разделнные реками Южным Бугом и Синюхой, встречающимися в центре города. В советские времена он получил общее название Первомайск, а образовавшиеся районы города получили названия, которые и существовали в простонародье - Голта, Горлык и Овлиополь. Голта в оккупационные времена закрытая для посещения жителями Горлыка и Овлиополя, была объявлена Румынской зоной. Железнодорожный вокзал и ДЕПО остались в Голте...

Пришло время, когда в колхозе осталось не больше десятка лошадей и ни одной коровы. Немцы сожрали. Ветеринарному врачу становилось нечего делать, за исключением небольшого количества животных еще имеющихся у крестьян. Остались только частные вызовы и почти отсутствовал заработок. Стремительно подошла весна. Эту зиму, казалось, пережили. Однажды, после пасхи 1942 года к лечебнице подъехала военная машина. Из машины вышел немец, который хорошо говорил по-русски. Позвал маму, представился, как начальник ветеринарной службы войск нескольких областей Украины. Показал приказ, немецкого командования...

Никогда не забыть слова папы, который, прощаясь в первые дни войны, и уходя добровольцем на фронт, сказал, что Вадик с этого момента ( а это в 10 лет) становится взрослым и помощником у мамы. В отсутствие мамы Вадик в доме оставался за старшего воспитателя Галочки и Витеньки. Они старшего братика слушались.На обеденный перерыв мама старалась прибежать, организовать кормежку детей и распорядиться насчет сна. Когда мама не могла прибежаь, старший сын вполне справлялся , и, когда младшие засыпали, он имел возможности личного времени, отирался вокруг животных, приведенных на лечение, или не отходил от Полкана...

Однажды, когда дедушка шел на базар, пытаясь выменять продуктына табак - самосад, с ним увязалась Жанна. И они внезапно наткнулись на висевших на виселицах , расположенных на базарной площади, троих повешенных, одна из них была Женщина, белый платочек был надвинут на лоб , головы у всех были склонены на бок, руки связаны, на груди каждого фанерный щит с надписью "партизан". Вокруг виселиц никого на было, а базар, в десяти метрах, жил своей жизнью. Шла бойкая меновая торговля. На повешенных мало кто обращал внимание. Висельцы охранялись полицаями, украинскими предателями. Дедушка постарался увести...

На третий день пребывания семьи в Алексеевке пришел пешком проведать внуков Дедушка. Чувствовалось, что он не договаривает , страдает от ого, что не смог содержать всех внуков при себе. Подробно рассказал обо всех, кто остался в Помошной, о каждом ребенке, о бабушке, о тетках Шуре и Гале. Прошло всего три дня, а новостей хватило на рассказы и разговоры на три часа. Мама сварила постный борщ на обед и пшеничную кашу, из молодой пшеницы. Эта каша варилась варилась в устье русской печки целый день, и только к вечеру становилась мягкой и съедобной, да еще сдобренной подсолнечным маслом или молоком...