Апчхи! И стала она столбовою дворянкою. Людоедка, кровавая барыня, салтычиха, род деятельности – серийный убийца, проживала на углу улиц Большая Лубянка и Кузнецкий Мост. При жизни мужа не замечали за ней склонности к рукоприкладству, считалась женщиной цветущей и набожной. Драгоценный ее супруг был буфером между нею и ее суровым Богом.
В постели, вдали от челяди, они имели весьма любопытный разговор. После той ночи, Глеб Алексеевич вышел из спальной синяках, царапинах и кровоподтеках, между его ног наблюдались засохшие кровавые борозды. Дарья Николаевна попыталась вести с ним этой страшной ночью искренний разговор. На его гуманистические бородатые бредни, она только отвечала: – Изыди, сойди с пути между мной и моим Господом, я имею волю говорить напрямую с моим создателем. Глеб Алексеевич по неясной причине воспротивился отойти в сторонку и тогда, не имеющая возможности ждать, Салтычиха, крепко отдубасила его. Когда и после этого он не сдал своих гуманистических позиций, изнасиловала его поленом. От кровоизлияния муж ее драгоценный скончался на 42-м году жизни якобы от горячки, охватившей его от рядовой простуды. Но ей-таки удалось убрать посредника меж собою и Господом. В прямой беседе Господь подтвердил все ее догадки: – Я тебе дал природу неистовую, а ты, в замужестве глотая обиды, смиряясь и проявляя терпение, предаешь мой драгоценный дар. Восстань, наконец, и вспомни, что не с миром я отправляю своих детей на Землю, но с мечом. Восстань, дочь моя, против тьмы – делай свое богоугодное дело, как его не назовут безумцы, и будь что будет. Такова тебе воля моя. И, уничтожив иллюзию, искушение в виде своего доброго супруга, и восстановив свою великую миссию, Дарья Николаевна приступила к воспитанию черни. Было у нее 600 душ мужеского и 600 женского полу, не считая детей. Миссию выполнила лишь отчасти, 75 убитых, в основном женского полу. Истребляла сатану на корню. Сначала херачила их поленом, затем отдавала своим (то есть ихним) – гайдукам и конюхам, для порки. Те пороли, бывало до смерти. Особо заносчивую дрянь обливала кипятком, сжигала волосы, горячими щипцами для завивки прихватывала за уши, бывало, рвала волосы пальцами, выгоняла голыми на мороз. Чернь огрызалась, показывала зубы. Тогда Дарья Николаевна, верная божественной природе, даденой при рождении, до конца уничтожала несогласных. 139 жертв.
– Маловато будет, дочь моя. – Говорил ей отец небесный. – Ты что же при всей силе, данной тебе, экономию разводить вздумала?! Ступай и исправь свои упущения. Душегубица ты и мучительница по их законам или зайчик трусливый?
Промозглой осенью на Красной площади устроили ей поносительное зрелище. Затем отправили в Московский Иоанно-Предтеченский монастырь в особую покаянную камеру. Находясь там до самого исхода, Салтычиха жалела только об одном, что была не столь кровожадна, как говорили о ней люди – сколько упущенных возможностей! Что не варила младенцев и не откушала молочных бабских желез. Всего и оставалось теперь, что трахнуть и убить караульного солдата, пихать глазеющим острую палку, заточенную собственными зубами сквозь решетку и материться. 33 года старуха провела в заключении и перед последним вздохом, пришла к ней рыбка и спросила: – Ну, столбовая моя дворяночка, каково? Все еще хочешь побыть вольною царицей, владычицею морскою? И здесь то едва справилась, а там-то как будешь?
И ответила Салтычиха: – Верни мне моего старика и корыто, мой берег очарованный и очарованную даль.
– То-то же, Дарья Николаевна, то-то же.
Апчхи!