Вернувшись к костру, анчутка застал там только егеря и ведьмака.
- А где гостья?
Леха кивнул в сторону леса.
- Ушла к себе, в лес. Ей ночью у костра сидеть не весело.
Анчутка присел и рассказал про свою встречу с русалкой.
- Значит, рыбака разыскать надо. – Ведьмак задумался.
- Давай утром, Триза, а то ночью дольше будем объяснять, что ты не лихо, а я не упырь. – Предложил Леха.
- А я не вампир и не дракон. – Сказал анчутка. И, возясь на рюкзаке, добавил:
- Развели мракобесие.
***
Утром Триза отправился на поиски рыбака.
Хижина виднелась у берега и, казалось, недалеко, но топать до нее пришлось около часа. Ведьмак, дойдя, осмотрелся – покосившаяся хижина, грязное окно без занавесок, сохшие на шестах латанные-перелатанные сети, - все указывало на человека, давно живущего бобылем.
Рыбака он нашел за хижиной. Немолодой мужичок в заляпанном рыбьей чешуей фартуке кидал в миску для засолки свежую рыбу. Завидев ведьмака, он вытер о фартук руки и, глядя тяжелым взглядом, сказал:
- За чем пожаловал? Есть сушенка, есть и свежая.
- Я не за рыбой.
Рыбак потерял к Тризе интерес. Дойдя до навеса, зачерпнул ковшом из бочки крупную серую соль и вернулся к засолке.
«Плохо дело», - подумал Триза. Так ведет себя человек, которого изнутри ест горе. И который даже не пытается от этого горя убежать.
Ну а раз разговор не клеился, то ведьмак справедливо рассудил, что и рассусоливать нечего.
- Дочь твоя, что утонула, в мавках теперь.
Рыбак дернулся, словно от удара, и повернулся к ведьмаку. Глаза его пылали ненавистью.
- Ваше племя, как я слыхал, нечисть изводит? И ты ко мне зачем пожаловал, про дочь вынюхивать?
Триза, помолчав, сел на порожек.
- Не вынюхивать. Она в лесу сейчас. Вчера к костру приходила, поговорили мы с ней.
Рыбак стоял, застыв на месте, и смотрел на Тризу. И молчал.
- Она пять лет в мавках? – Триза посмотрел на рыбака.
- Пять. – Рыбак покачнулся, схватился за шест с висящей на нем сетью и опустился на землю.
- Пять, - повторил он и опустил голову.
- Еще два года, и ее душа не сможет обрести покой.
Рыбак посмотрел на Тризу потухшим взглядом и промолчал.
- Ты желаешь обречь ее на вечные мучения?
Не поднимая головы, рыбак еле слышно прошептал: - нет.
И вдруг, вскочив, закричал прямо в лицо ведьмаку: - НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! НЕТ!!!
Триза встал, протянул руку и спокойно сказал:
- Тогда пойдем. И не забудь взять то, что осталось от нее в твоей руке.
***
На поляне возле костра Триза и Леха заканчивали приготовления к обряду крещения.
Рыбак сидел, опустив голову. С момента встречи с ведьмаком он не проронил ни слова.
Анчутка, напротив, болтал без умолку. Мавка, слушая его заливалась смехом.
Леха бросил в ушат, принесенный от хижины рыбака, елей, открыл вынутый из недр рюкзака ящичек и достал нательный крестик.
- Пора.
Анчутка взял мавку за руку и они подошли к Лехе.
Триза протянул мавке серую ниточку, на которой блестело несколько разноцветных бусинок.
- Одень. Это твой оберег. То, что было даровано тебе отцом, но не ушло вместе с тобой в реку. И этот амулет тебя держал.
Рыбак встал, подошел к мавке и посмотрел на нее.
- Ты готова отречься? Отречься от бесов, своего облика, своих страстей?
Мавка посмотрела на отца спокойным взглядом, одела на руку оберег, полюбовалась им и ровным голосом ответила: - Отрекаюсь.
- А от меня? – Рыбак смотрел взглядом, который переполнял страх.
Мавка посмотрела на рыбака и тем же ровным голосом ответила: - Нет, отец.
Леха сделал шаг вперед и приступил к обряду.
***
Отречение.
Помазание елеем.
Обливание водой.
Возложение креста.
Одевание в белые одежды.
Хождение вокруг купели.
Пострижение.
Едва последний волосок соскользнул с ножниц Тризы, мавка встала, подняла руки, словно пытаясь обнять кроны берез вокруг поляны, и исчезла.
Потрясенный рыбак стоял и смотрел на остриженные волосы, лежащие у ног ведьмака.
- Я… я не думал, что это так быстро… - сдавленно сказал он.
Триза подошел к нему и взял за руку.
- Она умерла пять лет назад. Ее плоть держалась только за ее душу, а душа не могла обрести покой. Теперь ее душа свободна и там, где ей полагается быть.
Рыбак отвернулся и нетвердым шагом зашагал прочь.
***
- Собираемся, - Леха закинул на лошадь рюкзак и посмотрел на анчутку.
Тот сидел и с интересом разглядывал истлевшие одежды, которые мавка скинула перед обрядом.
- Лех, а вот объясни мне, почему за пять лет плоть истлела и исчезла, а одежда не исчезла.
- А почему она должна исчезнуть? – Удивился Леха. - У меня рубаха льняная, так ей больше пяти лет. Хорошая мануфактура, нормальный уход – и она еще послужит.
Триза подошел к кампании и посадил анчутку на рюкзак.
- Если бы не ее папенька, носивший оберег дочери возле крестика, то ее душа давно бы успокоилась. А получается, что оберег не сберег, а наоборот – только мучил.
Анчутка устроился на рюкзаке и задумался.
- Овца всю жизнь боялась волка. А съел ее пастух.