Сын известного московского протоиерея, выпускник университета Сергей Фудель трижды попадал в тюрьму. Впервые - в 1922 году, и это было не так страшно. Второй раз в 1933-м за него взялись серьёзнее. Но самым страшным был арест в 1946-м: били, морили жаждой, не давали спать. Из лагеря он вернулся инвалидом. Жил в провинции, работал бухгалтером. Знал семь языков, изредка переводил для церковного журнала. Служил псаломщиком. Писал в школьных тетрадках о своей жизни, молитве, о Церкви. Уже после его смерти тетрадки стали книгами.
Чётки, кнут, поплавок
Святитель Феофан Затворник говорил, что молиться только по написанным молитвам – это то же, что говорить на иностранном языке по «разговорникам». Он, как и многие Отцы, учил, что надо искать свои слова для молитвы. Но для нас это возможно, наверно, только когда захлестнёт горе со всех сторон.
***
Можно читать много акафистов и весь день перебирать чётки, но, не имея любви, т.е. скорби о людях, ещё не начать молиться. Вне скорби о людях мы имеем не молитву, но только «исполнение правила». И исполнение правила хорошо и необходимо, но только когда знаешь, что это лишь средство, а не цель, оно только кнут для ленивого раба.
***
Сидит человек на берегу и удит рыбу. Всё тихо и благополучно, красивый поплавок на воде. А не знает человек, что крючка внизу нет, и поплавок только одна «химера». Таким поплавком бывает для некоторых их молитвенное правило.
Только на крючке страдания выуживается любовь.
Грех в Церкви - это грех против Церкви
Существует внутреннее церковное зло - тёмный двойник Церкви. О нём надо говорить с самого начала, говорить ясно и просто, так же ясно, как о нём говорится в Евангелии. Некоторые молодые из недавно пришедших в Церковь бездумно и доверчиво принимают всё, что в ней есть, а потом, получив удар от церковного двойника, огорчаются смертельно, вплоть до возврата в безбожие. Знайте о двойнике и ищите в Церкви Христа, только Его! И тогда вам будет дано мудрое сердце для различения добра и зла в церковной ограде.
***
В одном приходе крестили мальчика лет пяти. Через неделю его бабушка увидела того священника и сказала внуку: «Поздоровайся, ведь батюшка тебя крестил». Мальчик посмотрел и ответил: «Нет, меня крестил ангел с крыльями, а батюшка связанный лежал на лавке»...
***
Церковный раскол по мотивам упадка нравственности - это религиозная глупость, недомыслие. Всё искажённое, нечистое, неправильное, что мы видим в церковной ограде, не есть Церковь, и для того, чтобы не иметь с этим общения, не надо выходить за её ограду, нужно только самому в этом не участвовать.
***
Отец Владимир Криволуцкий рассказывал, как его позвали причастить умирающего, который за много лет до этого снял сан священника. «Когда я, – рассказывал о. Владимир, – поставил на столике у кровати дароносицу и всё приготовил, умирающий вдруг чуть приподнял голову, точно потянувшись к столику и, вдыхая запах святыни, сказал: «Боже, Боже, чего я себя лишил!»
Как архиерей лютеранина оттолкнул
В общей камере среди нас находился архиерей, молодой, твёрдый, иконописный, высоко ставивший монашеское звание. Однажды с ним заговорил лютеранин - высокий добросовестный обрусевший немец. Я помню спокойный голос архиерея: "Поскольку вы не в Церкви, вы и не христианин, вы для меня то же, что язычник".
Для немца это был пинок прямо в лицо. Он приподнялся на койке, покраснел и с возмущением и огорчением буквально закричал: "Что вы говорите! Как можно, как можно!.."
Так мне довелось тогда узнать, что не всё то православная Церковь, что именуется ею, что всякий нераскаянный грех, особенно прямой грех против любви, отводит меня от неё. "Если я имею всю (православную) веру, а не имею любви, то я ничто, и если отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы".
Надо отвергать лютеранство, а не лютеран, папство, а не католиков. Существует только одна Церковь, православная Церковь, но её незримые связи с христианами Запада нам непостижимы, а они действительно существуют, и мы знаем, что на Западе есть христиане, гораздо более находящиеся в Церкви, чем многие из нас.
"Благочестие" убийцы
Не наука рождает неверие, а только холод сердца. Много раз я встречался с фактами "неверия верующих", и каждый раз это потрясает. Деревенская девочка возвращалась после пасхальных каникул из дома и несла с собой немного денег, корзинку с домашними пирогами и несколько штук крашеных яиц. На дороге её убили с целью ограбления. Убийцу тут же поймали, денег у него уже не нашли, пироги были уже съедены, но яйца остались. На вопрос, почему он не съел яйца, убийца ответил: "Как я мог? Ведь день был постный"...
Оказывается, что можно числиться в Церкви, не веря в неё, можно считать себя православным, не зная Христа, можно верить в посты и в панихиду и не верить в загробную жизнь и в любовь.
И тьма не объяла его
Есть вера-обычай и есть вера-ощущение. Обычай ни к чему духовно трудному не обязывает. Вера-ощущение требует подвига жизни: труда любви и смирения. И только она даёт ощущение Церкви, которого в нас так ужасно мало, о котором мы часто даже и не слышали. «Какое там ещё ощущение Церкви!» Может быть, это даже какое-то новое раскольничество?
Вот только к этому ощущению реальности святой Церкви, к ощущению её святого пребывания в истории и вели многих из нас годы тюремной и ссыльной жизни.
***
Помню одно раннее ноябрьское утро в камере 1922 года. Холод, тоска. Открываешь глаза - всё та же пыльная лампочка, горевшая всю долгую ночь. В коридоре ещё тихо, только где-то внизу хлопнула дверь. Но я вижу, что о. Валентин и о. Василий уже встают, и вдруг стену внутреннего холода пробивает, как луч, тёплая, победоносная мысль: да ведь сегодня будут служить литургию! Сегодня там, на маленьком столике у окна, опять загорится огонь и через все стены и холод опять поднимется за всех людей, за всю страдающую землю жестяная тюремная чаша. "Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся," - у нас нет ничего, кроме этого, но именно в этом больше всего нуждается мир.
