Вадим Григорьевич имел свой бизнес, две машины, дом в Испании, особняк в Подмосковье, объемный живот и лысину, которую прикрывал остатками волос сбоку. Его хитрость никого не могла обмануть, но никто не решался заявить об этом открыто и Вадим старательно внушал себе, что зализанные на макушке волосы вполне можно принять за шевелюру.
В целом, это был приятный человек, в меру психованный и часто вполне адекватный — орал с пеной у рта и матерился только по пятницам, в остальные дни, особенно в понедельник, ходил довольный и спокойный. Но в пятницу в него вселялся злой дух, этакий Гринч, только не похититель Рождества, а пожиратель нервных клеток у подчинённых.
А дело было в том, что Вадим завидовал. Каждую пятницу он представлял, как коллеги и служащие пойдут на выходные, будут общаться с друзьями и близкими, веселиться и приятно проводить время. А он снова засядет, как сыч, дома, и будет тоскливо ждать понедельника, чтобы хоть с кем-то поговорить. Семьи у него не было, а друзья в выходные оказывались весьма заняты. Проводить время в незнакомых компаниях он не любил.
В эту, особенную, пятницу, которая из-за праздников перетекала в целую неделю законных выходных, Вадим особенно лютовал, даже довел свою секретаршу — почтенную Бэллу Михайловну, уже два года как собирающуюся уйти на пенсию, до слез и заявления об увольнении.
Тут Вадим спохватился, что хватил лишку, бросился извиняться, перевернул вазу, окончательно стушевался и ретировался из офиса раньше обычного. С колотящимся сердцем он прыгнул в машину и погнал, не разбирая дороги, открыв настежь окно. Он летел, подставляя толстые разгоряченные щеки прохладному ветру и чего-то желал. Сердце томилось не то от весны, не то от несварения, но Вадим отчаянно хотел что-то изменить в своей жизни. Вот прямо сейчас, на этих длинных выходных, взять и получить то, что, как ему казалось, никак не давалось в руки. Что-то волшебное, от чего люди улыбаются и сходят с ума. "Любовь!" — наконец нашлось нужное слово, вот оно, любовь! То, чего Вадим никогда ни к кому не испытывал.
Стоило ему прийти к таким выводам, как в лобовое стекло прилетело чьё-то тело — с таким грохотом, будто запустили железный мяч. Вадим дал по тормозам, краем сознания фиксируя испуганные женские глаза перед лицом и тонкую алую ткань, шатром покрывшую машину.
Когда авто остановилось и Вадим, матерясь, вылез наружу, он обнаружил фею на капоте. Лицо её по цвету напоминало финик — смуглое и морщинистое, с огромными, как клопы, напившиеся крови, глазами. Фея спрыгнула с капота, подошла к Вадиму и, смачно сплюнув в ладонь, прилепила разметавшиеся волосы обратно на лысину. Её ярко-красный рот был огромный, как у Джулии Робертс, а попе позавидовала бы сама Кардашьян. Золотистые локоны паутиной вились до самых пяток, а груди колыхались в такт дыханию — соски бесстыдно выглядывали спелыми вишнями сквозь прозрачную ткань.
У Вадима зубы свело от такой красоты, он даже попытался вырвать себе глаза, чтобы перестать пялиться на феячьи прелести, но всё было безуспешно. Фея покорила Вадимовское сердце с первого взгляда. Он чуял, как рот наполнился слюной, зад предательски завихлял, как у подобострастной псины, и язык пополз наружу.
Фея смущенно загоготала, хлопнула Вадима по плечу и расправила крылья, готовая лететь дальше по своим волшебным делам.
— Постой! — взмолился Вадим, понимая, что если отпустит сейчас незнакомку, не видать ему больше счастья. А в животе уже топотал лапами сонм бабочек, выскребая крыльями кишки, так что Вадим сперва и не разобрал — от любви это или понос.
— Что такое? — кокетливо захлопала ресницами фея, и видно же, хотела продолжить знакомство, приглянулся ей Вадим.
— Кажется, я люблю вас! — прохрипел Вадим, впервые в жизни выдавив из себя заветные слова.
— О-хо-хо, — загоготала фея, — как вы торопливы, мон шер, но я ведь фея, а вы... Вы...
— Олигарх! — выкрикнул Вадим первое, что пришло в голову.
Фея подняла брови, сложила губы в круглое "о", а глаза её заблестели еще большим интересом.
— А что такое " алиграх"? — спросила она.
Вадим оправил пиджак, подбоченился, тряхнул прядкой, отлепившейся от лысины, и сказал:
— Это я.
— Хо-хо, — пропищала фея, подавая руку, вишни на грудях снова маняще заколыхались, — я ни разу не имела дел с алиграхами, давайте познакомимся поближе!
Вадим услышал, как сердце стучит о ребра, в ушах звонит колокол, а ноги пускаются в пляс от счастья, когда смуглая рука легла в его пухлую ладонь.
Глаза закатывались от удовольствия, а щёки трещали от улыбки, когда он сажал свою фею в машину.
"Как жаль, что выходных всего неделя," — думал он, заводя мотор и поглядывая на подрагивающие вишенки, — "хотя о чём я? Я же олигарх..."
И новоиспеченная пара скрылась за горизонтом.