Эти слова из пародии Комеди Клаб на дона Карлеоне приходят мне на ум каждый раз, когда я вижу потуги Владимира Соловьева изображать из себя нравственного цензора всея Великая, Малая и Белая Руси.
Представься, мразь, или я представлю тебя сам- примерно так начинает свои утренние стримы Владимир Рудольфович
Иногда мне хочется обратиться к итальянскому правительству с просьбой немедленно отменить «заморозку» или конфискацию виллы известного тележурналиста, потому что, возможно, что на этой почве с ним происходят удивительные эмоциональные всплески, которые для нормального человека бывают просто разрушительны
Владимир Соловьев вдруг начинает смеяться там, где нужно всплакнуть, неприлично оскорбляет своих воображаемых врагов, включая Ельцин-центр. Но при этом, впадая в азарт, предусмотрительно не называет поименно его Наблюдательный совет, а то еще не дай Бог, эти серьезные люди отнимут от телевизора, как младенца от груди
То ли дело кривляться и пародировать Троцкого, Ленина и Сталина, отнимая хлеб у удравших за бугор артистов, а то или шутя или нет, начать вдруг ни с того, ни с сего предлагать себя в руководители "Смерша"
Пока комья словесной грязи сыпались на всякую шушеру, никто из власть имущих на тележурналиста не обижался и не обращал особого внимания.
Говорят, что медные трубы Всевышний посылает человеку, чтобы проверить его на вшивость.
Когда мне казалось, что я гений, вспоминал поэт Булат Окуджава, я тут же шел мыть посуду
Но это великий Булат Шалвович. Когда такое же кажется Владимиру Соловьеву, он прилюдно задирает губернатора известной уральской области. И дело не в том, прав Владимир Рудольфович или нет, нарушил какие-либо свои обязанности губернатор или нет, главное- это показать чиновнику первого ранга свое право на искоренение скверны даже в окружении президента.
В этой насквозь придуманной дуэли, распиаренной обеими сторонами, оказалось, что важным со стороны тележурналиста было бросить перчатку высокому должностному лицу
Был бы губернатор поумнее, он бы не поднял перчатку и не стал бы бороться с обслугой, бросившей ему самое тяжкое обвинение в предательстве Путина.
Но получилось, как всегда в России.
Народ удивленно затих, ожидая падения чиновника, а самые преданные ему, которые всегда знают, когда можно и нужно предать, в этот раз сорвали со своих лиц ковидные маски и высказали ошалевшему Соловьеву все, что у них против него накипело
Но как это часто бывает в жизни, а не в книгах, в принципе ничего не случилось и оба дуэлянта внешне остались живы и невредимы.
Эта невидимая миру рана привела к тому, что теперь, как в старых советских газетах, критиковать господину Соловьеву, разрешено всех, кто по должности не старше начальника ЖЭКа, например, беглого Тинькова или Гиркина-Стрелкова или Ваню Урганта.
Сейчас даже Костю Эрнста назвать виновным в том, что испуганный патриот продолжит свою программу на первой кнопке уже, как видимо, яростному обличителю наших недостатков, запрещено.
Я например никогда не был подписан на телеграмм-канал Игоря Стрелкова, но когда узнал от Владимира Соловьева, какой это подлец, сразу же обратился к его текстам и думаю, что миллионы зрителей сделали тоже самое.
Но это, так сказать, обратная сторона пропагандистской медали. Мастерство в этом виде деятельности заключается в том, что однажды прокукарекав, ты на следующий день обязан все это забыть.
С какой же горечью поведал недавно народу Владимир Соловьев о том, что генерал Игорь Конашенков не только не отвечает на его звонки, но и не перезванивает ему.
Неужели спикер министерства обороны испугался, что неутомимый борец с несправедливостью в стране, заметил в его сводках какую-то крамолу?
И вдруг я понял, почему
Сам того не понимая, наш герой попутал ветра, попытался сесть не в ту лодку, в конце концов одел полосатый пиджак с клетчатыми штанами или говоря по простому перепутал свой шесток
А это в таком структурированном обществе, как наше, никогда не прощается, даже, если ты, по образному выражению Леонида Радзиховского, присягая на верность особам, приближенным к первому лицу государства, прилюдно порвешь свой американский паспорт и даже съешь его, предварительно оставив у тещи совершенно другой равноценный иностранный документ