Или это лето не хотело сдавать свои позиции, или зима припозднилась, но мы наслаждались тёплыми деньками, хотя и ждали похолодания со дня на день.
Воспользовавшись теплом, я решила постирать на улице крупные вещи, а ещё – просушить матрасы и подушки на солнышке.
Я на длинную лавку поставила большое корыто для стирки, Пётр мне наносил воды, и я потихоньку приступила к работе.
Девочки отвели козу и козлёнка пастись на полянку, пока ещё была какая-то трава, там привязали их, на обратной дороге пробежались по маленькому рынку, который стихийно собирался на другом конце посёлка и, зайдя во двор, стали мне хвалиться громадным лукошком грибов – они его выменяли на пару носков.
«Вот оно как получилось, с носками-то...», – подумала я. – «Уже и девчонки мои почувствовали вкус к торговле... Да и появилось у них что на что менять... А то, что грибов приволокли чуть ли не мешок – так то очень хорошо, насушу, и будет чем побаловать семью в зимние холода...».
А ещё Лиза – Паулина еще стеснялась со мной первая заговаривать – рассказала, что видела на том маленьком рыночке Никиту и Пётра – они раздавали какие-то железки мужикам, что там находились. Видимо, какие-то уже выполненные заказы. Пётр периодически приходил-уходил, что-то забирал-приносил, а Никита просто стоял и степенно разговаривал с мужиками.
Я вспомнила мой недавний разговор с мужем о том, что перед зимой многие хозяева сделали больше заказов по ремонту всяких плугов-борон, ожидая – по всем приметам – раннюю весну, когда этим будет уже поздно заниматься. С этими заказами ему здорово помогал Петька – за что Никита его хвалил – и он летал на крыльях счастья от радости. Видно было, как Пётр горд собой, и даже его сутулость, за которую он прятал свой высокий рост, была не видна – спина его распрямилась, и он даже не ходил, а бегал от кузни до сарая.
Девчонки, увидев подошедшего Мишутку, тут же уволокли его в дом, а я увидела входящую во двор Соньку.
– Лада, представь себе: я продала те носки, что ты мне дала! Да так удачно! На три мешка зерна сменяла. Этот покупатель из дальнего поселения к нам приехал, и носки ему так понравились, что он заказал мне ещё три пары – за девять мешков зерна! Сказал, что приедет через месяц за заказом. Спасибо тебе за помощь, Лада! Ты просто не представляешь, как я рада, что в моей жизни вы с Никитой появились! – Сонька стояла возле меня и вытирала слёзы.
– Ой, Соня! Как ты можешь? Мы ж – семья, и должны друг другу помогать! – я обняла её и прижала к себе. – Это очень хорошо, что у нас появился заказ на стороне, а то нашими носками тут уже все наелись! Теперь мы сможем и вам на зиму отделить побольше зерна, а в следующем году староста уже и на вас поделит.
– Спасибо, Лада. С зерном зимой – это хорошо, голодными с Ярославом не останемся.
– Вот и хорошо – если получится так складно с зерном – теперь твой будущий свёкор вам помелет его на муку бесплатно! Как всё удачно складывается. Мука дорого стоит, и вы сможете со всеми расплатиться за помощь. Скорее всего через неделю или две мы поедем с Никитой в город. Ты уже решила, что должна там купить?
– Да, мы примерно всё обговорили с Ярославом. Всё, конечно, я купить не смогу. Но хотя бы стекло привезу, чтобы мы могли уже заселиться в дом, а то он продувается. Полотно из ряднины на окнах не сильно держит тепло, а пузырём стеклить не хочется – так же холодно и ничего не видно. Я не просто так сюда шла, хочу часть посуды забрать, той, что ты мне в приданое приготовила, и то, что сама наменяла. Печь уже готова, я могу на ней спокойно готовить еду, и Маняше не придётся нам таскать обеды.
– А полы?
– На кухне и в спальне Ярослав уже сделал. Ты же знаешь, что ему приходится за соломой очень далеко ездить, чтобы полы утеплить. Всю ближайшую уже разобрали, он собирает только ту, где короткая рожь в этом году сидела. Рано утром уезжает, а поздно вечером – когда совсем темно – приезжает. Хочет – пока тепло стоит – навозить её побольше, а то, если дожди пойдут, солома будет сырая. Я и глину ношу целый день, пока морозы не ударили – потом её будет не откопать уже.
– Жаль, что помочь вам не могу. Северина сказала, что тяжёлого много нельзя мне носить. Даже Мишутку поднять боюсь, только сидя с ним обнимаемся.
– Ой, Лада, о чём ты говоришь! Вы так много сделали, что мне и так вас всю жизнь благодарить придётся!
Мы долго разговаривали с Сонькой, она рассказывала: и какой у них получается дом; и какая замечательная плита; и что она вместе с сестрой Ярослава её уже опробовали; и...
Она, конечно, надеялась, что когда-нибудь у них будет такой же умывальник, как у нас – но именно с краником!
– Не переживай, мы с тобой сходим к тому мужичку на рынке, что нам продал краник, и попросим привезти такой же и тебя...
– Лада, у меня на это нет денег, – тут же взгрустнула Сонька.
– Так он сразу и не привезёт. В лучшем случае весной, – успокоила я её. – К тому времени мы с тобой ещё навяжем носков и продадим.
Сонька заулыбалась. Приятно было смотреть на её сияющее лицо, и я радовалась, что у меня здесь есть такая близкая подруга – почти как сестра. С Лизкой – наверное, из-за возраста – мы так близки не были...
Она ещё немножко со мной постояла, поговорила и пошла собирать свою посуду в новый дом, а я смотрела на Мишутку, который играл с котом, и тихо радовалась.
Я понаблюдала за ними и продолжила стирку...
Занимаясь чисто механической работой, я задумалась о скорой поездке в город, но в этот момент...
На улице раздалось ржание коня, потом я услышала топот, крики, грохот телеги и визги женщин. Потом раздался глухой удар и страшный детский крик...
Я вытерла руки и побежала на улицу, за дом, откуда доносились крики.
Потом я часто вспоминала ту жуткую картину, которая открылась моему взгляду – как я ни старалась её забыть, она очень часто предстаёт перед моим мысленным взором...
Я увидела, как неслась по улице телега с обезумевшим конём, и люди от неё шарахались в разные стороны...
Потом увидела, как бегут Лизка с Паулиной со стороны рынка, и смотрят куда-то на дорогу...
Потом...
Я тоже перевела взгляд на дорогу и...
Тут у меня всё похолодело внутри, и сердце моё оборвалось – я увидела в пыли, которая поднималась от дороги, лежащего Мишутку.
Ноги мои подкашивались от ужасной мысли, но я всё-таки кое-как подбежала к моему ангелочку, а он...
Мишутка с неестественно вывернутой рукой и наклонив голову набок, лежал в пыли – в руке он сжимал кристалл, глаза его были закрыты. Из раны на голове у него лилась кровь, и её под ним натекла уже целая лужица...
Я зажала одной рукой рану, другой оторвала кусок ткани от фартука и приложила к ране.
– Лиза, за Севериной, бегом! – страшно закричал Никита у меня над ухом.
А когда наклонился, ощупал ручки и ножки Мишутки, выпрямил завёрнутую руку – она повисла как тряпочка.
У меня слёзы лились из глаз, сев на колени, я послушала его сердечко – оно еле стучало.
– Мишутка, солнышко! Очнись, ну пожалуйста. Ну что ты, маленький мой, мама с тобой! Не умирай! Я ведь так тебя люблю! – я уговаривала его открыть глаза, а сама заливалась слезами.
Я подняла его к себе на руки, прижав к груди, и в этот момент толпа, что собралась за моей спиной, расступилась – передо мной появилась Северина, которая, взяв у меня его из рук, положила на откуда-то появившееся покрывало и стала водить руками над моим Мишуткой.
Меня сзади за плечи взял Никита и, прижав к себе – словно хотел отвернуть от всего этого ужаса – зашептал что-то.
Но я ничего не слышала – только хотела увидеть, что сейчас мой малыш очнётся и улыбнётся...
Северина вроде как остановила кровь, текущую из головы моего мальчика, и несколько раз провела возле его головы, а потом...
Потом она провела ладонью по его лицу, наклонилась, взяла его ручки, положила их ему на грудь и поцеловала в лоб Мишутку. Уронила вниз руки, посмотрела на Никиту и, еле заметно качнув ему головой, опустила глаза – по щекам у неё катились слёзы...
Я не спускала с неё глаз и всё поняла, но мозг не хотел принимать эту информацию...
Я не хотела в это верить! Только не это!
Мой мальчик! Мой малыш!
Услышала свой вопль:
– Нет!!! – я провалилась в темноту.
Предыдущая глава.
Продолжение.