Ленинград.
Милицейский рафик с опергруппой, вырулив из ворот ОВД, бойко погнал по утренним полупустым улицам. Пятеро его пассажиров с унылыми лицами молчаливо сидели на своих местах.
— Ну что, Гришка, докладывай обстановку, — Максимов, прервав всеобщее молчание, обратился к одному из оперативников, сидевшему напротив.
— Да что там докладывать, — махнув от досады рукой, угрюмо проговорил тот, которого следователь назвал Гришкой. — Труп выловили из Невы, капитан прогулочного катера сообщил. Они его обнаружили, ну и вытащили на берег. — Гришка, веснушчатый парень лет двадцати пяти в бело-голубой полинявшей рубашке, кисло улыбнулся и добавил: — Вот уж правду говорят, «везет как утопленнику». Хотя я уже и не знаю, кому тут больше везет, ему или нам. Ему-то уж нечего терять, а наше дежурство на вторые сутки перевалило.
— Во-во, теперь еще полдня с ним провозимся, — подал голос Мишка, сутуловатый длинный парень, сидевший у окна, второй оперативник.
— Ну, не могли на часик попозже его выловить, аккурат под конец дежурства, — раздосадовано, с плаксивой интонацией в голосе проговорила стройная женщина. Насупленные брови в этот момент придавали ей особое обаяние и очарование. На ней была мышиного цвета юбка длиной чуть выше колен, что выразительно подчеркивала стройные загорелые ноги. А также темно-зеленого цвета блузка. В этом простеньком наряде девушка выглядела очень эффектно.
— Ну-ка цыц всем! — шутливо проговорил Максимов. — Ну что вы раскудахтались? Ладно эти балбесы. — Максимов кивнул на двоих оперативников. — Без году неделя в милиции, а ты-то, Лен? — Максимов посмотрел на эксперта-криминалиста. — Уж, наверно, лет восемь в отделе работаешь?
— Да обидно, Семен Евгеньевич! Вот как тут с такой работой личную жизнь устроишь? — недовольно произнесла Лена Новикова.
— Да с твоей-то внешностью, Лен, личную жизнь устроить… — подал голос дремавший в углу мужчина, обладатель огромного живота и густой рыжей шевелюры. Он удивительно напоминал Карлсона из известного мультфильма. Сходство с известным персонажем ему также добавлял висящий наперевес и болтавшийся на пузе фотоаппарат.
— Да, конечно, Коль! — воскликнула Лена. — Один вон после двух лет брака сбежал, а другой уже год как обещаниями кормит. Наверное, уже и не дождусь от него предложения, — в сердцах ответила Лена. Фотограф лишь саркастично ухмыльнулся и, отвернувшись, уставился в окно.
Максимов взглянул на фотографа и невольно улыбнулся. На груди у Коли красовалось огромное затертое пятно от соуса. В районе живота рубашка от невероятного напряжения трещала по швам, а пуговицы готовы были в любой момент разлететься в разные стороны. Фотоаппарат не висел, а почти лежал у него на пузе, нацеленный вверх, и все время съезжал к подмышке. Выглядело это очень комично. Да и фамилия у фотографа была соответствующая — Пузановский. Максимову порой казалось, что для соответствия Коля Пузановский нарочно поддерживает свой живот в актуальном состоянии.
Поглазев некоторое время в окно, Коля почесал шею и, бросив взгляд по сторонам, достал из-под сиденья пузатый коричневый портфель из кожзама. Максимов стал украдкой поглядывать на Пузановского. Отстегнув защелки, Коля с неподдельным интересом стал изучать хранящиеся внутри вещи и даже принюхиваться. Если бы Максимов точно не знал, что это портфель Пузановского, он бы подумал, что Коля видит его впервые в жизни. Хорошенько подумав, тот извлек большой газетный сверток. С удовольствием понюхал его и развернул. Внутри оказался сделанный из четверти батона огромный бутерброд с маслом и большой кусок курицы. Округлив от удивления глаза, Пузановский изумленно произнес:
— Птичка?!
Расстелив газету на коленях, Коля водрузил туда свой огромный бутерброд и, с нежностью глядя на него, приготовился откушать. Но в этот момент рафик сильно тряхнуло на колдобине, и Колин бутерброд, подпрыгнув на коленях, взмыл в воздух, готовый в следующую секунду разлететься по салону. С реакцией пантеры, устремившейся на свою жертву, Пузановский обеими руками, как клещами, на лету поймал свой бутерброд и быстро от него откусил. Неимоверным усилием следователь сдержал вырывающийся из него смех. Проницательный Максимов заметил, что Коля не мог знать, что под конец дежурства будет выезд, однако бутерброд у него имелся. Следовательно, Пузановский приберег его до конца смены, чтобы пожевать перед дорожкой домой.
— Ну и реакция у тебя, Колян! — восхищенно заметил Гришка.
— Вот бы тебе с такой реакцией бандитов ловить, а ты все со своим фотоаппаратом бегаешь, — прокомментировал Михаил.
— Бандитов ловить — это для меня слишком мелко, — с набитым ртом произнес Пузановский, — а вот фотография — она большого таланта требует.
Еле сдерживая улыбку, Максимов отвернулся, ради справедливости отметив, что при всей своей комичной внешности фотографом Пузановский был отменным. Его зоркий взгляд и феноменальная память не раз помогали следствию. В отделе Пузановского любили за веселый характер и беззлобность. Но, несмотря на это, только мертвый не называл Пузановского за глаза «Коля Карлсон».
Притормозив на крутом повороте и подпрыгнув на очередной выбоине, рафик вновь стал резво набирать скорость и быстро устремился вперед. Пассажирам разговаривать больше не хотелось, и оставшийся путь они проехали молча.
Продолжении следует...
Роман публикуется в сокращенном варианте.
Книга Александра Бергмана "Вояж цвета спелой вишни".