"Мне никогда не разрешали ездить на гастроли с моим мужем Джорджем Харрисоном, поэтому я понятия не имела чего ожидать, когда оставила его, чтобы присоединиться к Эрику Клэптону во время его турне по США в 1974 году.
Но стоять у сцены ночь за ночью, когда музыка взрывалась в моей голове и вибрировала в каждой частичке меня, было невероятным ощущением - глубоко сексуальным.
Смотреть на тысячи кричащих людей, которые пришли посмотреть на Эрика, моего Эрика, было умопомрачительно, особенно видеть их реакцию каждый раз, когда он играл начальные аккорды Layla, песни, которую он написал, чтобы отвадить меня от Джорджа. Турне было изнурительным: 26 концертов, от побережья до побережья, выступления перед огромными аудиториями. Я нашла это изнурительным. Для Эрика, после трех лет героиновой зависимости, это было сокрушительно.
Он справлялся с этим с помощью алкоголя. Эрик, не моргнув глазом, перешел от героина к алкоголю. Он начинал утром и пил весь день до четырех часов, когда Роджер Форрестер, его надсмотрщик, а затем менеджер, заставлял его остановиться.
Он посчитал, что если сможет остановить Эрика в четыре часа, то у него будет достаточно времени, чтобы протрезвить его перед выступлением. Яд Эрика - Courvoisier и 7Up, но после четырех Роджер давал ему холодный чай и 7Up, и к этому времени он уже не мог почувствовать разницу.
План не всегда срабатывал. Бывали случаи, когда Эрик был настолько пьян на сцене, что играл лежа на спине.
После тура мы отдыхали в Монтего-Бей на Ямайке. Каждое утро садовник приходил с самым толстым косяком* для Эрика, и они проводили день куря дурь и выпивая. Вечером Эрик отрубался. Горничная спрашивала: "Опять ужин на одного, мадам?".
*Мы не поддерживаем никакие незаконные вещества и всегда выступаем за ЗОЖ
Вернувшись в Хертвуд Эдж, поместье Эрика в Суррее, я узнала о его других эксцентричных чертах. Некоторые из них рассмешили - особенно его потребность в правильном настроении для просмотра телевизора.
Когда шел тестовый матч, он переодевался в крикетную форму, а если он собирался смотреть фильм, например, "Крестный отец", то настаивал на макаронах на ужин.
Но когда дело доходило до приема пищи, он не проявлял никаких социальных качеств. Он сидел за столом только до тех пор, пока не доедал, а потом вставал, независимо от того, едят ли другие, и шел смотреть телевизор или играть на гитаре.
Эрик не был опрятным от природы. В ванной было полно джемперов и рубашек - именно там он их хранил. У него было не менее 200 рубашек, и он приходил в бешенство, если я не могла найти ту, которую он хотел в тот день.
Он никогда ничего не делал для себя. Он даже не сдавал экзамен по вождению - за него это делал кто-то, похожий на него.
Он понятия не имел о деньгах и банковском деле. Он никогда не оплачивал счета - все они ложились в ящик, и кто-то из офиса забирал их. Однажды я нашла чек на 5 000 фунтов стерлингов и сказала: "Может быть, мне отнести чек в офис, чтобы они перевели его для тебя?".
"Нет! Не трогай его", - сказал Эрик. Я спросила, почему нет, и он ответил: "У меня есть чек. Этого достаточно".
Каждую неделю Роджер давал Эрику его пособие в 200 фунтов. Эрик называл это своей "зарплатой", карманными деньгами на сигареты и выпивку. Если он хотел купить что-нибудь, например, машину или драгоценности, ему приходилось просить Роджера. Эрик покупал "Феррари", на которых ездил слишком быстро, скаковых лошадей - он подарил мне одну на Рождество - и костюмы от Армани.
Жизнь была одной большой вечеринкой, подпитываемой огромным количеством алкоголя. Мы были как пара детей, играющих во взрослых.
Однажды вечером мы собирались на свидание, но я никак не могла решить, что надеть. Эрик был готов уже несколько часов и терпеливо ждал, возился со своей гитарой. Он был таким милым - по крайней мере, в первые дни. Когда я наконец спустилась вниз и спросила: "Я хорошо выгляжу?", он сыграл мне то, что написал:
"Поздний вечер; она размышляет, что надеть. Она наносит макияж и расчесывает свои длинные светлые волосы."
Потом спрашивает: "Я хорошо выгляжу?". А я отвечаю: "Да, сегодня ты выглядишь замечательно".
Долгие годы это терзало меня. То, что я вдохновила Эрика, а до него Джорджа, на написание такой музыки, было так лестно. Wonderful Tonight была самым ярким напоминанием обо всем хорошем, что было в наших отношениях, а когда все пошло не так, слышать ее было мучительно.
По мере того как пьянство брало свое, Эрик нуждался в алкоголе каждые пять часов. Каждый вечер он ложился в постель с пинтой бренди и лимонадом. Когда он просыпался утром, то допивал то, что осталось, а затем наливал себе новый стакан.
Он выпивал около двух бутылок бренди в день, плюс столько же пинт пива в пабе в конце нашего пути.
Я была безумно влюблена в него, но по мере того, как я узнавала о настроениях Эрика и разрушительности, которая сопутствовала пьянству, я начала задумываться, не совершила ли я ошибку, оставив Джорджа.
Однажды, будучи в изрядном подпитии, я позвонила Джорджу. Он был так рад услышать мой голос, но тут вошел Эрик, и мне пришлось повесить трубку.
В 1979 году, во время одной из длительных отлучек Эрика на гастроли, я подружилась с близняшками Дженни и Сьюзи МакЛин, которые были моделями. Когда Эрик был дома, я пригласила Дженни остаться. На следующее утро они с Эриком отправились за покупками, а затем в паб.
Я ушла, а когда вернулась домой после обеда, Эрик и Дженни сидели близко друг к другу на диване. Я оставила их одних. Через час я вернулась, но они так и не сдвинулись с места.
Я начала что-то говорить Дженни, но Эрик, который был очень пьян, вмешался: "Разве ты не видишь, что у нас тут очень напряженный и интимный разговор? Я влюблен в эту девушку. Уходи и оставь нас в покое. Просто отвали".
Я чувствовала себя полной дурой. Я отказалась от Джорджа ради этого. Я убежала в дом своей сестры. Я позвонила Эрику и сказала ему, что уезжаю на несколько дней.
"Хорошо", - сказал он. "Нам нужен перерыв". Дженни, признался он, все еще была там.
Я провела несколько недель с друзьями в Лос-Анджелесе. У меня не было планов снова увидеть Эрика. Однажды утром меня разбудил Роб, мой друг. Эрик позвонил посреди ночи. "Он сказал, что хочет жениться на тебе. Он сказал, что если ты не хочешь, то "на мотоцикле!". "
Эрик хотел жениться во вторник в Тусоне, штат Аризона, перед началом своего следующего американского турне. Сейчас была пятница. "Он хочет получить ответ очень скоро, - сказал Роб. Я позвонила Эрику и, убедившись, что Дженни Маклейн больше нет, сказал: "Да".
Выпивка была проблемой, но в остальном он был прекрасен: самый захватывающий, творческий, талантливый, интересный человек - и я была влюблена в него.
Через несколько дней после свадьбы Роджер Форрестер признался, как это произошло. Роджер утверждал, что сможет опубликовать фотографию Эрика в газетах на следующее утро. Эрик по пьяни поспорил с ним на 10 000 фунтов стерлингов, что не сможет.
Тогда Роджер позвонил Найджелу Демпстеру, обозревателю сплетен из Daily Mail, и сказал ему, что Эрик Клэптон женится на Пэтти Бойд 27 марта в Тусоне, штат Аризона.
На следующее утро эта история была опубликована в газете Mail. Миллионы людей теперь знали о свадьбе - единственным человеком, который не знал, была невеста. Отсюда и поспешный телефонный звонок. Мы поженились в Апостольской Ассамблее Веры во Христа Иисуса. Служба была прекрасной, и Эрик выглядел замечательно. Я не могла быть счастливее.
На следующий день начался тур Эрика, и он настоял на том, чтобы вывести меня на сцену и представить как свою жену, а затем спеть мне песню Wonderful Tonight. Публика была вне себя от восторга.
Затем все изменилось. Эрик сказал мне, что хочет, чтобы я вернулась домой. Я не могла этого понять. Потом один из роуди сказал мне, что Дженни Маклейн поселилась в отеле в Новом Орлеане, куда направлялся тур. Мы с Эриком не были женаты и недели. Роджер выгнал Дженни, и, возможно, по глупости, я решила быть снисходительной.
Гораздо большее беспокойство вызывало пьянство Эрика, которое становилось все хуже и хуже. Я тоже пила гораздо больше, чем мне было полезно - как жестоко отметил Эрик в своей песне под названием The Shape You're In. Но я всегда чувствовала, что контролирую ситуацию. А Эрик - нет.
Однажды друг сказал ему: "Когда первое, что ты ешь утром, - это пачка сигарет с большой порцией бренди и лимонада, у тебя проблемы. Неужели ты никогда не слышал об измельченной пшенице?".
В 1980 году он попал в больницу с сильными болями, и выяснилось, что у него пять язв. Врач сказал Эрику, что можно выпить немного, но не целую бутылку бренди. Эрик воспринял это как зеленый свет. Он не должен выпивать целую бутылку бренди... Поэтому он перешел на виски и сразу же вернулся к двум бутылкам в день.
Роджер так беспокоился о здоровье Эрика, когда они гастролировали, что прятал в спальне Эрика в отеле детский будильник, а потом вставал и слушал, чтобы убедиться, что он еще дышит.
Треск наступил незадолго до Рождества 1981 года. Мы с Эриком были на концерте Genesis в Лондоне, когда он вдруг сказал, что ему нужно выйти, что ему нужно выпить. Он стал неистовствовать. Он боролся за выход, перелезая через людей, сидящих на своих местах. В тот вечер он понял, что ему нужна помощь.
В январе 1982 года Эрик поступил в наркологический центр в Миннесоте. Когда через шесть недель он вернулся домой, он был интровертом и тихим. Казалось, что он потерял свою индивидуальность. Он также был зол - зол на то, что не мог сделать единственное, что ему нравилось в жизни, - выпить.
Он держался на плаву около шести месяцев. Затем, во время гастролей, он залез в мини-бар отеля, и вскоре его пьянство стало еще хуже, чем прежде. Я не могла находиться рядом с ним.
По ночам я ложилась спать раньше него и плакала, надеясь, что усну до того, как он поднимется. Я молилась, чтобы он вырубился, когда придет в постель, и не пытался дотронуться до меня.
Бывали моменты, когда он был больше похож на животное, чем на любящего мужа, которого я знала. Я была напугана. Я думала, что в конце концов он убьет кого-нибудь из нас. Однажды я увидела фотографию, которую сделала моя сестра. Я не узнала себя. Мое лицо было одутловатым, я набрала вес, а мои волосы были хромыми и растрепанными.
Вскоре после этого, в сентябре 1984 года, когда Эрик потерял сознание однажды днем, я ушла. Я уехала к своей матери, и каждый день в течение четырех недель, пока я была там, Эрик присылал дюжину красных роз. Потом он появился, выглядел таким худым и трясущимся, что я едва узнала его. Он умолял меня вернуться, говорил, как ему жаль.
Я твердила про себя. "Нет. Ты все еще пьешь. Я не могу этого сделать".
Я переехала в маленький домик в Лондоне и начала общаться с друзьями, которых не видела много лет.
Я начала встречаться с Уиллом Кристи, фотографом, с которым познакомилась на свадьбе. С ним было так легко - никаких неприятностей, никакого давления, никаких черных настроений. Впервые за много лет я почувствовала, что мной дорожат. Я влюбилась в него.
Эрик знал, что я встречаюсь с Уиллом, и заваливал меня письмами и телефонными звонками. Одно письмо, которое я нашла, вернувшись из отпуска, гласило: "Я скучаю по тебе и так нуждаюсь в тебе, любовь моя, и я прошу тебя, пожалуйста, не заводи снова отношения с Уиллом, как только вернешься, я думаю, что это будет конец для меня... Пожалуйста, возвращайся домой, где твое место. Я обещаю, что больше не подведу тебя. Я люблю тебя - Эль ххх".
Он позвонил и попросил меня поехать с ним в отпуск в Израиль. Я согласилась. Мы прилетели в Эйлат и проехали много километров вдоль побережья.
У Эрика была пара таблеток, и он хотел, чтобы мы их приняли. По его словам, экстази был создан для терапевтов, чтобы они давали его парам, которым нужна была помощь в воскрешении утраченной близости. Мы приняли таблетки, и на меня нахлынуло восхитительное чувство. Мы вошли в Мертвое море.
Вода была температуры тела и вязкая, содержание минералов настолько велико, что подняло наши ноги и настроение. Мы лежали в воде и разговаривали. Моя связь с Эриком была слишком сильна, чтобы я могла сопротивляться. Я вернулась к нему.
Через две недели после нашего возвращения из Израиля Эрик уехал в европейское турне. Когда он вернулся, он предложил нам пойти поужинать. Первое блюдо было уже подано, когда Эрик сказал, что хочет мне кое-что рассказать. Он познакомился с девушкой по имени Лори Дель Санто, когда был в Милане в октябре. Они несколько раз переспали. Он по-прежнему любил меня, но ему казалось, что он тоже влюблен в нее.
Я могла бы смириться с неверностью, если бы она была чисто физической. Девушки, выхваченные из публики после концерта, к утру оказывались за дверью. Секс не представлял угрозы для нашего брака. Эмоции были совсем другим делом. Но, как обычно, я выкинула эту последнюю интрижку из головы, притворилась, что ничего не происходит.
Однажды, когда приближалось Рождество, Эрик сказал мне, что ему позвонила Лори. Она была беременна. Я почувствовала панику и страх. Мы с Эриком пытались завести ребенка с тех пор, как начали жить вместе. Я даже делала ЭКО. "Неужели она не может избавиться от него?" спросила я.
"Нет, она католичка. И она не хочет".
Мне стало плохо. Я не могла нормально дышать, сердце колотилось так сильно, что я не могла думать. Я слышала, как говорю себе, что все будет хорошо, мы все равно будем вместе. Я была в шоке. Мне было 42 года, и я пыталась завести ребенка 21 год, а эта женщина спала с моим мужем один или два раза и носила его ребенка.
Я действительно думаю, что Эрик ожидал, что я буду рада, но это был последний гвоздь в крышку гроба моего брака. Я сказала Эрику, что больше не хочу делить с ним постель - я больше не спала с ним, - и он переехал в спальню над кухней.
Ребенок родился в Лондоне в августе 1986 года. Я была во Франции, жила у гитариста Genesis Майка Резерфорда и его жены Энджи. Однажды вечером Эрик позвонил и сообщил мне, что он стал гордым отцом сына Конора. Он был так взволнован. Он наблюдал за рождением ребенка и все время говорил о том, как это было трогательно и чудесно. Он даже не подумал, что это может быть новостью, которую я не хочу слышать.
В тот вечер я начала рассказывать Энджи и Майку о том, что произошло, и меня переполняли горе и боль. Впервые я отпустила себя и безудержно плакала.
Когда я вернулась в Англию, Лори и Конор уже уехали в Италию. Эрик думал, что мы сможем остаться вместе и продолжать быть мужем и женой, ребенок сможет жить с нами время от времени, и все будет хорошо.
Поскольку я проходила через вторую процедуру ЭКО, я согласилась попробовать и в 1987 году решила, что наша жизнь наладится сама собой. Я с нежностью представляла, что любовь Эрика ко мне и его ребенку сведет нас вместе и что я буду участвовать в воспитании Конора. Мой собственный ребенок дополнил бы картину.
Однако Лори не устраивало, что у нас есть Конор, поэтому Эрик объявил, что будет ездить к нему в Милан раз в месяц, начиная с 24 января. По возвращении он был полон новостей о том, что может сделать Конор, и кипел от возбуждения. Боль была такой глубокой.
Тем временем Эрик снова взялся за бренди. Однажды утром - это был мой 43-й день рождения - он ворвался в мою спальню в шесть часов в пьяной ярости и сказал, чтобы я убиралась. Он кричал на меня непристойности и обвинял меня в том, что я не являюсь достойной женой, поскольку не хочу спать с ним, а затем выбросил мои вещи в окно.
Я забрала свои вещи из подъезда, села в машину и поехала в Лондон. Я знала, что должна уйти, как ради него, так и ради себя. Мы должны были развестись.
Развод на основании неверности и неразумного поведения был завершен в 1989 году. Я ощущала чувство всепоглощающей потери. Противоядием было продолжать заниматься и пытаться найти способ зарабатывать на жизнь. Поскольку фотография была единственным занятием, которое я знала и которым занималась много лет, хотя и как любитель, я решила стать профессионалом.
После развода мы изредка виделись. Я была поражена тем, как он изменился. Вскоре после того, как я ушла от него, Эрик во второй раз попал в реабилитационный центр. Он был трезв и говорил: "Я заеду за тобой в 12.30", и был на месте точно в срок. В прежние времена время не имело значения. Теперь все было точно....