Стоял, а точнее залезал в каждое отверстие в одежде, леденящий холод. Примерно такой, как у Алёшки Толстого в "Аэлите", на улице Красных Зорь в Петрограде в 1918 году. Но до Петрограда я еще не добрался, и во Владимирской провинции была не зима, а самое начало мая. Через дорогу ветер гнал к нам загулявшую парочку; местная Аэлита, судя по непрерывному непроизвольному глазному нистагму, уже находилась не периферии сознания, но ее спутник, очень походящий на молодого Гнатюка, барабанил ногами дробь по асфальту, как персонаж того шлягера, и тянул ее к двери гостиницы, за которую он уцепился одной из верхних коненостей. Ему удалось-таки траспортировать свою, кхе, избранницу на второй этаж, где он вступил в дискуссию-иначе не назвать это действо, - с молодой админшей, которой, видать, такие сцены были не впервой. Ему, понятно, нужен был номер с любым вариантом меблировки, но - с кроватью. Как и Бунше, Ивану Васильевчу после банкета, а админша упрямо офромляла номер для меня и жены. Он, кстати, на первом этаже будучи уже на воздусях от предвкушения, даже игриво затеял флирт с ней, с моей женой то есть, пришлось подсказать ему правильную дорогу наверх и вручить ему его спутницу. Помочь по-человечески. А тут он вдруг вспомнил о правах человека, о равенстве, и стал требовать объяснений,- по какому такому праву для нас есть номер, а для него с его принцессой нет. Ну, админ, бывалая в таких делах, оборвала его правозащитный спич, отстояв наше место доводом о брони от ревнителя равентсва и посоветовала ему идти за угол, в соседнюю гостиницу, где он мог бы рассчитывать на приют и рандеву со своей, хе, избранницей. Или она со своим избранником. Хотя она вряд ли уже понимала, кто есть кто и где есть где. Провинциальный Ланселот, громко, не скрывая целей своих усилий,в присущих моменту выражениях, увлек добытую им баре вакханку за собой. Мысленно пожелав ему успеха в сугубо частном деле, мы отправились в номер, добытый споре о праве, на заслуженный отдых😃
Изображение из интернета в открытом доступе