Все знают о стихотворении (которое и я уже анализировала на этом канале) "К Чаадаеву" (1818) (Любви, надежды, тихой славы...). Хотя оно и гораздо более известно, оно не столько о Чаадаеве, сколько о борьбе с "самовластьем" за освобождение народа от рабства.
Другое послание поэта своему другу-философу под названием "Чаадаеву" (1821) гораздо реже анализируется. А в нем говорится намного более подробно о самой дружбе Пушкина и Чаадаева. И оно хорошо иллюстрирует и подтверждает слова Мандельштама: "След, оставленный Чаадаевым в сознании русского общества, — такой глубокий и неизгладимый, что невольно возникает вопрос: уж не алмазом ли проведён он по стеклу?"
Итак, разберем в этой связи стихотворение "Чаадаеву".
Стихотворение "Чаадаеву"
Оно написано в южной ссылке в 1821 году, видимо, под впечатлением пребывания на берегу Черного моря, поэтому начинается со строк:
В стране, где я забыл тревоги прежних лет,
Где прах Овидиев пустынный мой сосед...
Но прах Овидия - считается, что в Италии, и можно понять эти строки так, что, находясь в каком-то смысле сравнительно близко к Средиземному морю, Пушкин мысленно представляет себе прах Овидия как бы почти рядом. Но скорее всего, Пушкин был приверженцем неофициальной версии, по которой Овидий скончался близ Черноморья, куда был сослан в конце жизни римским императором Августом. Поэтому упоминание Овидия здесь не случайно, ведь Пушкин и сам теперь числится в ряду ссыльных поэтов.
Находясь в ссылке, поэт с самого начала этого послания признает, что ему не хватает дружеского общения с единомышленником-адресатом стихотворения:
Ни музы, ни труды, ни радости досуга —
Ничто не заменит единственного друга.
Ты был целителем моих душевных сил;
О неизменный друг, тебе я посвятил
И краткий век, уже испытанный судьбою,
И чувства — может быть спасенные тобою!
(Здесь, возможно, идет речь о спасении, так как известно, что Чаадаев, тогда еще не опальный, то есть до своей собственной опалы, принимал участие в прошении многих видных русских деятелей о помиловании Пушкина и заменении северной ссылки на южную).
Все стихотворение пронизано любовью и признательностью, желанием возобновить общение, придя в дом Чаадаева (известно, что до конца жизни Чаадаев принимал друзей и единомышленников в Москве в доме на Новой Басманной).
Произведение состоит из 3 весьма крупных строф - частей.
В первой части противопоставляется полезное для ума и духа уединение поэта в ссылке и покинутая столичная атмосфера "пиров, Где праздный ум Блестит, тогда как сердце дремлет, И правду пылкую приличий хлад объемлет". Пушкин говорит о том, что ничуть не жалеет об оставленном обществе, но недостает ему лишь одного Чаадаева.
Во второй части усиливается противопоставление важной роли Чаадаева для становления личности Пушкина - и абсолютного равнодушия поэта к светским идиотам. Пушкин подробно перечисляет все, чем он обязан своему другу:
Ты сердце знал мое во цвете юных дней;
Ты видел, как потом в волнении страстей
Я тайно изнывал, страдалец утомленный;
В минуту гибели над бездной потаенной
Ты поддержал меня недремлющей рукой;
Ты другу заменил надежду и покой;
Во глубину души вникая строгим взором,
Ты оживлял ее советом иль укором;
После чего, методом контраста, рисуются карикатуры разнообразных "холопов знатных", невежд и развратников, известных в те года... и заключение теме общества той поры:
Мне ль было сетовать о толках шалунов,
О лепетанье дам, зоилов и глупцов
И сплетней разбирать игривую затею,
Когда гордиться мог я дружбою твоею?
(зоил - философ, оратор; от имени Зоила - оратора и философа в древней Греции).
Можно ли принимать близко к сердцу суждения общества, состоящего из таких карикатурных персонажей?
Твой жар воспламенял к высокому любовь;
Терпенье смелое во мне рождалось вновь;
Уж голос клеветы не мог меня обидеть,
Умел я презирать, умея ненавидеть.
Так, Пушкин подводит к мысли, что именно Чаадаеву обязан он тем, что выработал в себе стоицизм и интеллектуальную независимость, чтобы перенести все опалы предстоящей ему судьбы.
Третья и заключительная часть стихотворения - эмоциональный призыв навеки сохранить их дружбу, которая имеет столь великую ценность для поэта, и нетерпеливое ожидание их встречи:
Одно желание: останься ты со мной!
Небес я не томил молитвою другой...
(...)
Приду, приду я вновь, мой милый домосед,
С тобою вспоминать беседы прежних лет...
Итак, стихотворение показывает нам, какое огромное значение имела личность Чаадаева для того, кто наше солнце, наше все. Это по сути является определяющим для всей последующей русской культуры. Стоит ли удивляться, что с тех пор пошла такая традиция - если ты цвет интеллигенции, то ты чуть ли не обязан быть в оппозиции государству.
Естественно, здесь есть исключения. Тютчев и славянофилы, например... Но тем не менее, общая картина довольно западническая, вы не находите?