Как находка в старой школе изменила жизнь и судьбу
Прораб Захаркин, одетый в куртку с логотипом «Стройтреста №8» и оранжевую каску, шел по гулкому коридору, внимательно глядя под ноги. Ему предстояло попрощаться с местом, где прошло без малого семь лет его жизни. Под ногами похрустывали осколки давно разбитых оконных стекол и кусочки осыпавшейся штукатурки, кое-где валялись смятые банки из-под пива и коктейля «Ягуар», окурки, выцветшие разорванные упаковки от орешков и сухариков.
Старое двухэтажное здание школы давно уже было отключено от электричества и водопровода и подлежало сносу. Через полтора года здесь будет возведена новая школа с просторными светлыми классами, прекрасно оборудованным спортзалом и столовой, в которой смогут одновременно пообедать полторы сотни ребят. В проекте учтены все современные требования безопасности и комфорта. Не то, что в старом здании, где кирпичным был только первый этаж, а крыша постоянно протекала и в коридоре, и в кабинете биологии.
Захаркин осторожно, по начинающим проваливаться ступенькам, поднялся на второй этаж. Вот этот самый кабинет биологии. Вторая дверь налево. Следующий - кабинет математики. Обиталище «их» класса. Сначала десятого «б», потом одиннадцатого. Дверь сорвана с петель и валяется на полу. Захаркин вошел в помещение. Как и везде, пол усыпан мусором. В высоких окнах уцелело лишь несколько стекол. Вот здесь, в среднем ряду, стояла парта, за которой было его место. В ближнем к доске простенке висел портрет Лобачевского, а там – Пифагора. На стенах до сих пор были видны прямоугольные следы полувыцветшей краски.
Неясная тоска по давно прошедшим временам стиснула сердце. Он прикрыл глаза и попытался представить свой класс во время урока геометрии. И ему это удалось. Он почти услышал скрип мела по доске, шушуканье с задних рядов, шелест тетрадных листов, нервное покашливание. Захаркин полез в карман за сигаретой, но рука наткнулась на пачку никотиновой жвачки. Всю мебель отсюда давно вывезли или растащили. Прораб сел на подоконник среднего из трех имевшихся в классной комнате окон. Нога скользнула по стеклянному осколку, лежавшему надругом, побольше. Подоконник, в нарушение всех правил сделанный из ДСП, надломился и просел. Мужчина встал и потянул на себя кусок разбухшей крошащейся плиты, отломил и бросил на пол. Изпод грязно-белого остатка подоконника торчал уголок плоской металлической коробки. Захаркинстал осторожно высвобождать находку, стиснутую разбухшей полураскрошившейся опилочной плитой. Смахнув с жестянки пыль и мусор, Захаркин стал ее разглядывать. Во времена, когда он был старшеклассником, в таких продавали импортное печенье. Картинка на крышке давно облупилась, но жестянка была целой.
Прораб подковырнул ногтем крышку. Она сидела плотно и не поддалась. Он вынул из кармана небольшой пластиковый пенал, в котором лежали рулетка, отвертка и отвес, вынул отвертку и снова попробовал открыть крышку. От этих усилий она немного погнулась и, скрежетнув, отскочила. В коробке обнаружилась общая тетрадь в зеленой клеенчатой обложке, пожелтевший конверт и значок со стилизованным изображением двух борцов-дзюдоистов.
Сердце Захаркина забилось быстрее, дыхание перехватило. Он двумя пальцами приподнял обложку и замер. Эти аккуратные по-детски округлые довольно большие буквы с трогательными завитушками он легко узнал бы из тысячи почерков. Да, это ее тетрадь. На первом листе так и написано: «Секретный дневник жизни Лены Шефталиевой». Захаркин сначала шепотом, потом с каждым разом все громче, стал бормотать: «Лена Шефталиева. Лена Шефталиева. Лена Шефталиева», как будто заставляя свои язык и губы вспомнить давно забытое сочетание звуков. В тишине разрушающегося здания оно звучало волшебным заклинанием, которое легко могло перенести в прошлое.
В душе поднималось ощущение торжественного трепета, невыразимой щемящей тревоги и предчувствия какого-то значительного события. Он перевернул конверт. Той же рукой на нем был написан адрес: переулок Некрасова, дом 9, квартира 54, Захаркину Е.М. Это бы его домашний адрес тех времен, с одной небольшой ошибкой. Он жил в квартире №51. И внизу почтовый штемпель «Адресат не проживает».
По спине и затылку побежали мурашки. Он попытался глубже вздохнуть и успокоиться. Снова закрыл глаза. Да, она сидела рядом с этим подоконником. Ближе некуда. И в десятом, и в одиннадцатом. Ему разрешили пересесть к ней всего на пару месяцев, но потом классная и родители решили, что такое соседство сказывается и на его успеваемости, и на спортивных достижениях, после чего ему пришлось вернуться на второй ряд, четвертая парта, у прохода ближе к окну. Но и оттуда его взгляд как магнитом тянуло к ее нежному профилю, к шее с тонкими завитками темно-русых волос, к изящному запястью с самодельным браслетом из бисера, когда она заправляла за ухо падающую на глаза челку.
- Михалыч, тебя там балкой что ли придавило – гаркнул с первого этажа бригадир Копылов.
- Все нормально, уже спускаюсь.
Захаркин сунул находку в карман робы и вышел в коридор. Оглянулся, прикоснулся ладонью к грубой ткани, под которой лежало неслыханное сокровище, и начал осторожно спускаться вниз по лестнице.
В течение рабочего дня открыть тетрадь он так и не решился. Вечером вернулся в свой добротный загородный дом.
Захаркин уже больше пяти лет жил один. Встречал его только трехногий пес Арамис. Дворняга, которую он спас позапрошлой осенью. Шел с корзиной грибов вдоль железнодорожной насыпи. После того, как мимо пронесся пассажирский поезд, услышал надрывный плач-вой. Поднялся на насыпь и обомлел. К рельсам была привязана довольно большая беспородная собака. Обезумевшая от боли и ужаса, псинадрожала и плакала самыми настоящими слезами. Задняя левая лапа была раздроблена. Захаркинопрокинул корзину с лесной добычей, запеленал псину в куртку, уложил, как ему казалось, поудобнее, и с максимально доступной ему скоростью рванул на станцию, а оттуда на такси вкруглосуточную ветеринарку. Он как раз был в отпуске, поэтому после ампутации того, что осталось от лапы, выходил собаку сам.
Жена Захаркина уже давно нашла себе, как она говорила, «локомотив», инициировала развод, забрала дочь и с новым мужем отбыла сначала в Израиль, а потом в Америку. В штатах нашла еще более нового мужа, родила сына и сейчас с увлечением строила карьеру иммиграционного адвоката. Дочка училась в американской школе и иногда разговаривала с отцом по Скайпу.
Захаркин не мог сосредоточиться ни на чем, кроме своей находки. Как только он начинал думать о тетрадке и письме (а ведь был еще и значок, его значок!), сердце начинало бешено колотиться. Есть не хотелось. Он взял стакан, открыл бутылку выдержанного коньяка и уселся в кресло перед камином.
Продолжение следует.
