(Стихотворения 2020-2021)
***
где черновик?
набело все теперь
жди, снеговик
ласковый глупый зверь
нет для зимы
прошлого, всё - сейчас
вот тебе - мы
вылепи снова - нас
белые буквы
чёрный экран земли
кровь или клюква?
тающий снег семьи
***
Имя длинное, ум короткий - ох, Пенелопа,
до чего ж ты была всегда недотёпа!
И куда тебе деться с этой привычной грустью,
даже если выгорит и его отпустят?
В соснах броди, на реку гляди с горы -
ах, эти костры вокруг, эти кругом пиры!..
***
Бог говорит ребру -
встань и иди,
не забудь прилепиться,
будь осторожна, за собой (и за ним) следи.
Сам ведь только что отлепил,
вылепил во что-то другое -
меньше, но крепче,
злее, но слезливее,
тоньше, но расширяющуюся
время от времени,
бремя от бремени.
И вот они оба смотрят на неё
и слишком многого от неё хотят.
Отец и брат.
***
закрыта улица в снегу
по ней от дома-паука
морозной ночью я бегу
за мной река и облака
а завтра к радиолучу
потом к вокзалу белору
поеду а не полечу
усну и вижу ру
***
и не думая об этом и о том
ты пришёл ко мне за светом и за льдом
ты привёл ко мне собаку и кота
позабыл ты про Итаку, тратата
спи, мой громкий беспросветный дурачок
рысь привёл, и воет серенький волчок
спите, звери, двери крепко на замке
ты пришёл, оставил кепку на крючке
ну и что, что как всегда ты подшофе
ну и пусть не в моде брюки-галифе
но ресниц таких нет в Греции во всей
спи, мой глупый хитроумный Одиссей
ничего у нас и не было, и нет
только семь минут, точнее - восемь лет
***
и надо делать то, что я могу
идти, бежать и падать на бегу
ловить дождя серебряные нити
а вы молчите, нет, вы говорите
вы пойте песню вместе, нет, вдвоём
вы окунайтесь в местный водоём
она жила, болела и лечилась
потом прошло, и в сахарном снегу
она смеётся с вами на бегу
а больше ничего не получилось
***
1.
Орфей
Это небо подо мной - синий, круглый воздух.
Приросла к нему спиной и плыву на звëздах.
На высоком берегу вправо-влево ходишь.
Лунной радуги дугу за собою водишь.
Буквы чертишь на песке. Буквы о разлуке
у реки. А я в реке. Греки, раки, руки.
2.
Эвридика
Одна, и с нею кошка,
и ночью - чёрный снег,
она глядит в окошко,
там через реку - грек.
О чём - его гекзаметр?
Зачем - его тоска?
Он шёл и шёл, и замер,
и в лёд вросла река.
Он ничего не скажет,
не обернётся зря.
Полоской алой ляжет
на чёрный снег заря.
И так, не зная толком,
чужое ли, своё -
неведением только
он выведет её.
***
И дерево, и дом, и дым
декабрьским вечером седым
под небом серым…
Кому вот этот стол и хлеб,
кому вот эти Фет и Феб?
Последним? Первым?
Зачем на полпути к тебе
я пропускаю титры - бег
по льду и небу?
Так пригородный теплоход
ещё идёт сквозь снег и лёд -
не к Фету - к Фебу.
***
Едет красная калина,
гранта квест вообще-то, вот.
А на Некрасовской с Толстым
перекопано опять.
Ливень - огненный асфальт под нами
тает и плывёт.
Дай остыть, калина красная,
дай просто рядом постоять.
Колесо ушло под землю,
ждëм гаи, весь город тут.
Дайте, рядом, молча рядом -
нет же, ходят, ох и ах:
"Что за город, что за ямы!" -
и губернатора зовут.
"Вот вам просто постояли", -
сверху думает Аллах.
Через каких-то четыре часа -
молодой гаишник Бобур Сухробович
в длинной узкой блестящей обуви:
"Вторая смена подряд - и та же яма!
Они, что же это, закидали её песком?"
"Это ливень, просто ливень,
и жара, и град, и гром.
Думаете, стоит судиться,
думаете, стоит носиться?
И стоит, думаете, всё это шить?"
Зарисовывает яму, выписывает протокол.
В два ночи по Некрасовской
парочки спускаются к Волге,
покачивая бёдрами и звонко целуясь,
как будто там - океан, а тут - экватор.
Уезжает Сухробович к следующей яме.
А мы пока
подождём ещё эвакуатор.
***
Лю - говорят цветы.
Сколько их тут, а ты
смотришь на пальцы ног,
сидишь на крыльце, промок.
Долго стояли там
на вечерней росе.
Лю - говорю цветам.
Лю - отвечают все.
Любовь Глотова