Розино сердце вдруг забилось как-то радостно.
Где-то в глубине души у неё теплилась надежда на то, что Григорий дождётся её.
Она ускорила шаг. Алексей был необычайно вертлявый. Роза с трудом его успокоила, позволив себе прикрикнуть на него.
От её резкого «угомонись», мальчик замер, захлопал ресницами. В уголках бездонных глаз появились жемчужины-слёзы.
Роза взглянула на него и сердце сжалось. Но она не стала его жалеть.
Алексей прильнул к её груди и перестал вертеться.
— То-то же, — произнесла Роза, — мне нести тебя неудобно, а ты вертишься.
Как только прошли через лес, перед Розой открылась такая картина: дома Фуни на месте не было. Там теперь были сложены брёвна. Чуть дальше в глубине двора возвышался небольшой бревенчатый домик без крыши.
Человек семь мужчин что-то живо обсуждали, махали руками.
Роза не понимала, о чём они говорят, слышала только: «Бу-бу-бу-бу-бу».
Она всматривалась в говоривших, пытаясь узнать Григория.
Её как будто и не замечал никто.
Все семеро ловко забрались на домик и продолжили свой разговор наверху.
Роза подошла ещё ближе.
— Пойди нищенке подай! — крикнул один из мужчин, показав пальцем на Розу.
С дома тотчас спрыгнул долговязый паренёк и подошёл к Розе.
— Похлёбка горяча ещё! Тут откушаете или с собой налить?
Роза прижимала к себе Алексея и недоуменно смотрела на паренька.
— Где Григорий? — прошептала она.
Паренёк тотчас закричал во всё горло:
— Семёныч! Семёныч! Пришла твоя, кажись! Семёныч!
— Да он в лес пошёл! — крикнули сверху. — Пусть ждёт!
— Он в лес пошёл, — повторил паренёк, словно Роза не слышала этого.
Быстро вскарабкался на дом, забыв о предложенной похлёбке.
Роза ничего не понимала.
Она вздохнула тяжело. Облокотилась спиной о бревенчатую стену. Долго стоять на ногах не могла. Сползла прямо по стене на землю.
Алексей продолжал сидеть тихо. Роза вытерла с его глаз слезинки, поцеловала в лоб. Мальчик никак не отреагировал. А раньше расплывался в улыбке.
— Обиделся? — произнесла Роза.
Погладила его по голове и поцеловала ещё раз.
— Прости, Алёша, я никогда больше не буду кричать на тебя, но и ты не позволяй себе вольности после моих просьб.
Мальчик улыбнулся. Сверху застучали молотки.
Григорий выходил из леса сутулясь.
Роза заметила его, но продолжала сидеть на земле. Ждала, когда он сам на неё посмотрит.
Но вдруг сверху громкий голос заставил Григория выпрямиться и озираться по сторонам.
— Баба к тебе пожаловала, Семёныч! Ну ты и ведьмак! Как сказал, что вернётся к крыше, так и вышло!
Роза закрыла глаза.
Когда Григорий Семёнович оказался рядом, она слышала его дыхание, но глаза не открывала.
Он присел рядом с ней и коснулся лба.
Руки его были необычайно тёплыми. Роза боялась открыть глаза, думала, что нет никого рядом, нет этого дома и звука молотков. Григорий вдруг произнёс нежно:
— Я знал, что ты будешь моей…
Роза открыла глаза.
Григорий плакал, вытирая слёзы рукавом.
— Для нас с тобой дом решил построить. Что нам в старухином тесниться? Да и отжил её дом своё. В новом дышится легче.
Григорий как будто не замечал мальчика, потянул Розу за руку, та встала.
— Пойдём, я покажу тебе дом.
Роза последовала за мужчиной.
Он открыл дверь.
Внутри было светло, в нос ударил резкий запах свежеспиленного дерева. Закружилась голова.
Роза покачнулась, но Григорий удержал её.
— Устала? — прошептал он. — Давай мальца подержу.
Присев на скамью, расположенную прямо у двери, Роза размотала платок, освободила Алексея.
Тот вцепился своими тоненькими пальчиками в рукав Розы.
Но Григорий оказался сильнее. Схватил мальчика, поднял его на вытянутых руках и произнёс:
— Сын! Теперь у меня есть сын!
Роза не знала, как ей себя вести: плакать или смеяться.
Григорий кружился по деревянному полу с Алексеем на руках, что-то напевал.
Роза не помнила, как в доме без крыши появился стол. И чего только не было на этом столе!
Вяленая рыба и мясо, хлеб, огромный дымящийся чугунок, самовар и большие пряники.
От запаха еды у неё опять закружилась голова.
— Братья, — вдруг услышала она.
Взглянула на Григория, а тот продолжал:
— Братья мои дорогие! Иван, Рахман, Рамон, Николай, Фадей, Глеб, Пётр, спасибо вам за помощь, за дружбу, за то, что для моей семьи строите дом. Он всегда будет открыт для вас и ваших семей. Всегда моё сердце для вас! Братья!
Мужчины загудели, подняли медные кубки с отчеканенными на них крупными гроздьями винограда.
Розе тоже вручили кубок.
Всё было как во сне. Пир на весь мир. Розино сердце выпрыгивало из груди. Она не могла даже слова произнести.
Григорий сидел рядом, разминал в миске кашу и давал понемногу Алексею.
Тот улыбался. Но кашу не глотал, а вместе с пузырями слюней выплёвывал её.
Григорий терпеливо вытирал мальчику рот и заново давал ему кашу.
Видимо этот процесс понравился Алексею. Он смеялся заливисто.
Мужчины поели и забрались наверх, чтобы мастерить крышу.
Григорий остался сидеть рядом с Розой.
Молчали, Алексей смеялся, выплёвывая кашу, а потом уснул, прильнув к груди Григория.
— О люльке я не подумал, — виновато произнёс Григорий. — Исправлюсь.
Роза рассматривала блюда на столе.
— Откуда это всё? — поинтересовалась она.
Григорий вдруг забеспокоился, заёрзал на стуле.
Роза нахмурилась.
— Говори же, — потребовала она.
Григорий встал со стула, осторожно держа на руках спящего Алексея, небрежно бросил на пол тулуп, висящий на крючке у двери. Положил на него мальчика.
Потом подошёл к Розе, встал перед ней на колени, опустил голову.
Роза запустила руку в его густую шевелюру и повторила, но уже мягким напевным голосом:
— Откуда это всё?
Григорий поднял голову, уставился на Розу, а потом еле слышно произнёс:
— Я продал твои украшения!
Роза резко поднялась, топнула ногой, потом схватилась за голову.
— Как ты мог?! — крикнула она так громко, что молотки перестали стучать и заплакал Алексей.
Григорий метнулся к мальчику, мужики притихли.
— Как ты мог! — продолжала кричать Роза.
— Бесноватая, видать, — послышалось сверху, — свят, свят, свят…
Роза подошла к столу и стала смахивать с него посуду.
Когда с грохотом на пол повалился самовар, выпустив порцию горячего пара, Роза притихла.
Возле неё стали собираться спустившиеся с крыши мужчины.
Они укоризненно смотрели на Розу, перешёптывались. Вся посуда, что валялась теперь на полу, была сильными мужскими руками поднята на стол.
Розе захотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть этих осуждающих взглядов и не слышать это ворчливое бормотание.
Продолжение тут