- Ладно, проехали.
Сиплый улыбнулся Медику. И стряхнул с плеча россыпь дождевых капель.
- До утра обдумаешь ответы и за завтраком мы к ним обязательно вернёмся. А сейчас всем отдыхать. Мой караул первый.
Медик лишь кивнул. Он растирал онемевшие кисти и боролся с желанием схватиться за топор, который Бугай неосторожно оставил в траве слишком близко. А потому опасался поднимать взгляд.
Юноша уже понял, кто в этой троице на самом деле опасен. И не хотел размахивать зеркалом души перед Сиплым, словно сигнальными флажками. Не с его опытом лишний раз играть в гляделки со столь матёрым хищником.
Ветер изменил направление и унёс запах гари на восток. Небо заволокли тучи. Но дождь закончился, едва начавшись. И под деревьями оставалось по-прежнему сухо. Так и манило свернуться клубком и отложить все беды и тяготы до утра.
Новые знакомые больше не планировали перерезать его горло. И даже вернули одеяло. Верёвки срезали, опасный разговор отложили. Демонстрировали симпатию и сочувствие. Жизнь налаживалась.
И, возможно, кто-нибудь другой проникся бы этой расслабляющей атмосферой и отпустил ситуацию на самотёк. Но только не Медик. Слишком упорно мир за стеной старался лишить его жизни. И пусть он, всё ещё, не преуспел, но доказал, что расслабляться не стоит.
Медик поправил повязку на груди. И подкинул в костёр ветку.
Впереди долгая ночь с одним бодрствующим караульным. Это его шанс. И очень похоже, что последний.
- А моя очередь когда?
Он вложил в вопрос всю наивность, на которую только оставался способен. И на секунду даже испугался - не вышел ли из образа.
Бугай хохотнул. Хомяк продолжил чавкать, безразлично вглядываясь в густеющую темноту. А Взгляд Сиплого, по-прежнему, не выражал эмоций. Однако некое напряжение Медик в этих темно карих, почти черных глазах, все же, уловил.
- Отдыхай парень, тебе и так досталось. Да и режим сна нарушать неохота. Привыкли мы. Спелись.
Сиплый подмигнул и кивнул в сторону ближайшего дерева.
Что ж, и на том спасибо. Самому место для ночлега выбирать не придется. А то ведь можно и проколоться.
Чрезмерная осведомленность юноши в подобных вопросах вызовет лишь дополнительную настороженность. А пока оставалась надежда, сойти за пусть и тренированного, но не прошедшего практическую школу юнца. И Медик планировал этим воспользоваться.
Вероятность того, что ему позволят охранять их сон, несмотря на демонстрируемое радушие, была ничтожно мала. Но, играя простака, нельзя принимать решений за публику. Что на уме, то и на языке. И никак иначе. А на уме у него радуга, единороги и счастливое будущее. По крайней мере, Медик очень надеялся, что внешнее проявление его эмоций выглядело именно так.
Юноша зевнул, подхватил одеяло и шагнул к дереву. Отдохнуть, так или иначе, необходимо.
Чуткий сон - залог долгой жизни. Это отцовское высказывание основательно засело в памяти Медика. Однако тренировали они совсем не чуткость, а постановку сознанию четких и, самое главное, выполнимых задач. И, соответственно, их реализацию. Проснуться через два часа или через три. Отдыхать телом, оставаясь в пограничном состоянии, когда часть сознания следит за происходящим и в любой момент готова поднять тревогу. Сон короткими рывками, чередующийся с бодрствованием, и многое другое. Что, признаться, на практике не очень-то у него получалось. К счастью, временные рамки, поставленные Сиплым не отличались особой изощренностью. И через два часа внутренний будильник должен развеять сон без особого труда. По крайней мере, во время тренировок этот период ему давался, как никакой другой.
Медик улёгся лицом к огню. Возможно, демонстрация спины и позволит доказать Сиплому, его доверие и спокойствие. Но, юноша не доверял собственному лицу. Переживал, что оно воспользуется моментом, и сбросит с таким трудом натянутую маску. Оставалось надеяться, что наблюдение позволит ему не расслабляться. Не зря оно является залогом предсказуемости поведения. По крайней, мере для квантовой физики. Но, как известно, все вокруг состоит из мельчайших частиц. В том числе и лицевые мышцы. Так пусть же взгляд караульного не позволит им расслабиться.
Продолжать играть роль, когда тебя не видят, всегда сложно. Привычное состояние норовит вырваться наружу и сорвать осточертевшие маски. Дать волю эмоциям. Но привычное состояние - это враг, гораздо более изощренный, чем Сиплый. Стоит поддаться ему на секунду и ситуация выйдет из-под контроля. А этого допустить нельзя.
Пламя плясало причудливый танец непредсказуемой стихии. Изгибалось, исчезало на время в том или ином месте и вновь вспыхивало, там, где, казалось, уже все перегорело до тла. Будь стихией, мысленно твердил себе Медик. Погасни, скройся с глаз среди тлеющих углей, чтобы вспыхнуть вновь, когда прийдет время. Будь стихией…
- Яблоко будешь?
Сиплый прохаживался вдоль границы темноты. Десять шагов по периметру в одну сторону, десять в другую. Ступал мягко, вальяжно, словно старый матёрый котяра, готовый к драке в любой момент. Покрытые татуировками пальцы поглаживали рукояти пистолетов на поясе. Глаза вглядывались в темноту и возвращали взгляд внутрь периметра лишь для того, чтобы пытливо ощупать лицо Медика.
Предложение поступило неожиданно, и юноша на секунду растерялся. «Бойся данайцев, дары приносящих», - утверждал в свое время Вергилий. А ситуация, сложившаяся сейчас, подходила к этим словам как нельзя лучше. Но изображать спящего не имело смысла. Так можно запутаться в собственных эмоциях. Бдительность усыпляют стабильностью, а не чехардой. А отказываться нельзя тем более. Потому что отказами мосты не наладишь.
Медик улыбнулся и кивнул.
- Заканчивай хомячить, - повернулся Сиплый к продолжающему, чавкать Хомяку. - И угости ка нас яблочком.
- Мам?
Удивление громилы читалось в каждой букве короткого слова, которое он произносил по любому поводу.
- Давай-давай, не жмись.
Сиплый зябко потёр ладони друг о дружку и достал из накладного кармана перчатки.
Медик отметил, что перчатки явно тактические. Из старых запасов. Но этого стоило ожидать. Его новые знакомые ни кто иные, как «городские крысы» - отчаянные головорезы, которым сам черт не страшен. Потому что сейчас в покинутых городах можно встретить нечто гораздо более опасное, чем гости из преисподней. А, согласно слухам, «городские крысы» - именно те люди, с кем ребятам из поиска неоднократно приходилось сталкиваться и в буквальном смысле драться за добычу.
Внутренний детектор опасности юноши пошевелил стрелкой. До красной зоны пока далеко, но концентрация внимания определенно не повредит.
Сиплый поймал брошенное Хомяком яблоко. Тщательно вытер его и перебросил Медику.
- Угощайся.
Он не стал возвращаться на пост, а подошёл к костру и протянул руки к огню. Пламя лизнуло перчатки.
- До разлома отлично умели делать многие полезные вещи, - подмигнул он Медику, продолжая держать кисти в огне. - Жаль, что запасы этих вещей не бесконечны.
- Жаль, - подтвердил юноша.
Он злился. За то, что не нашёл повода отказаться от угощения и за то, что слишком сноровисто поймал брошенное яблоко.
Лёжа на животе с руками под грудью, да ещё в ожидании скорого погружения в сон, он просто обязан был его не поймать. Однако он - идиот поймал! Чтоб его! Поймал и успел прочесть в глазах Сиплого, очередную воображаемую галочку в графе столь же реального личного дела Медика - слишком шустрый! Черт! Черт! Черт!
Он раскрывается все больше и больше.
Медик осмотрел и понюхал яблоко. Ничего необычного. Ему приходилось их есть и не раз. У колонии были свои яблони. К тому же, громила уплетает их за обе щеки. В чем же подвох?
Он откусил кусок. Осторожно прожевал. И улыбнулся. А ничего так. Вкус сладкий, немного терпкий, но весьма приятный.
Сиплый подмигнул юноше.
- Скажи вкусно.
- Угу, - протянул Медик вгрызаясь в плод уже без всяких опасений.
- Я, когда впервые их попробовал, успел пол мешка нарвать прямо с дерева. Прям грыз, оторваться не мог. И рвал, рвал… Сейчас вкус станет тоньше, чувствуешь?
Медик кивнул. Он действительно чувствовал. Черт, у этих яблок огромный потенциал! Странно, что ребята из поиска ими не пользуются.
Он больше не чувствовал усталости, потребности в сне и не переживал по поводу собственной поимки. Потому что сейчас он доест яблоко, встанет, отберёт оружие у Сиплого и уйдёт. Как он раньше до этого не додумался? Это же гениальный план! А! Все дело в том, что без яблока он не чувствовал этого неимоверного подъёма сил! Сиплый переиграл сам себя. Медик хотел рассмеяться, но поперхнулся. Черт возьми! Сиплый - идиот! Кто же даёт подобные стимуляторы человеку, которого требуется удержать на месте.
- Кха, кха, кха, - прокаркал Медик, пугая ночную тишину.
Сиплый отвернулся от огня и улыбнулся юноше.
Медик с трудом подавил рвущийся из глотки смех победителя. Этот идиот, все ещё не понимал, что натворил!
- Сейчас ты чувствуешь небывалый прилив сил. Наверняка, хочешь встать, отобрать моих Дашу и Машу, - Сиплый положил руки на рукояти пистолетов. - А затем уйти в ночь.
Медик кивнул и улыбнулся. Губы стянула противная вязкость. Словно терпкий яблочный сок проник под кожу и застыл там, сковывая мимику лица. Но это ерунда! Говорить уже ничего и не нужно. Пора действовать!
- Потом я почувствовал некую заторможенность в мышцах, после заметил ожоги на руках, а затем…
Какие ещё ожоги? Что он несёт? Сиплый явно рехнулся. Медик взглянул на ладонь, которая только, что отправила огрызок ему за спину. Она действительно покраснела. И вздулась. Исчезли линии папиллярного узора… Но к черту это все! Пора!
Хватит болтовни. Он начал подниматься. Однако в горле вспыхнула острая боль. Медик замер. Что происходит? Боль росла, словно, кто-то заливал ему в глотку раскаленное масло. Но нервные окончания почему-то не отмирали, а продолжали жить и терзать. Боль растекалась по телу, стекала к пяткам, бежала по рукам к кончикам пальцев, а затем взлетела вверх и взорвалась тысячей иголок вонзившихся в мозг.
Медик запрокинул голову, словно собирался докричаться до небес. Спина выгнулось. Но из горла вырвался лишь едва различимый стон.
- …а затем, я больше не чувствовал ничего, - закончил свой рассказ Сиплый.
И вновь опустил руки в огонь. Пламя беспомощно лизнуло огнеупорный материал и отступило.
#фантастика #постапокалипсис #приключения
Первая глава:
Ушлёпок (1. Дело было вечером)
Предыдущая глава:
Ушлёпок (26. Пой птичка)
Следующая глава:
Ушлёпок (28. Когда казнить не велят, а очень хочется)