Пять минут на фантазию

Девушка послушно развернулась лицом к окну. Женщина в кресле всплеснула руками. Она изящно вынырнула из глубокого кресла. Мундштук в холеных пальцах описал полукруг и замер, нацелившись в затылок воспитанницы. Вопрос конечно же был риторическим. Отвечать на него девушка не собиралась. Она внимательно следила в отражении, за движениями мадам. Тонкая сигарета в изящных пальцах вздымалась и опадала словно дирижерская палочка, чертила замысловатые фигуры струйкой ароматного дыма. Иногда Арина искренне считала, что в учебном центре ей не место...

Мир вернулся сразу. Не было ни едва различимых пятен, ни трудно поддающихся расшифровке звуков. В нос ударил запах слежавшейся хвои, интуитивно сжались кулаки. Какие-то из иголок не уступили давлению и больно впились в ладони. А спустя секунду Борисова уже стояла на ногах и озиралась в поисках угрозы. Однако противник исчез. Похоже, её беспамятство продлилось чуть дольше, чем показалось сразу. Лиза оттянула левый рукав и уставилась на пустое запястье. Небольшая ссадина указывала на то, что совсем недавно на запястье еще присутствовали часы...

Картинка на экране превратилась в кино. Встроенная в рабочий компьютер нейросеть сформировала из предоставленного материала своего рода полнометражную картину. Где-то сеть опаздывала, и детали терялись, где-то торопилась и фрагмент приходилось смотреть повторно с иного ракурса. Но в целом фильм получился вполне презентабельным. Тем более, что зрители охотились совсем не за эмоциями. Им требовались детали. Пуля ударила мужчину в плечо. Камеры зафиксировали вспышку выстрела. Щелчок которого прозвучал едва ли ни тише, чем падение выброшенной отсекателем гильзы...

Капитан разглядывал тактическую карту на дисплее электронного планшета. И методично почёсывал левую ладонь. Вспомнить бы, левая — это к деньгам или наоборот? Впрочем, главное, чтоб не к чесотке. Командиру роты жутко хотелось выругаться. Но позволить себе, он этого не мог. Вездесущие камеры фиксируют всё. И каждое ругательство или проявление несдержанности потом существенно занижает причитающиеся ему премиальные. Всё-таки вокруг преимущественно женщины. Доронин усмехнулся. По крайней мере, визуально уж точно...

Всё казалось проще некуда. Прыжок вправо, толчок, затем, ещё один прыжок уже влево. Дистанция сокращается. Очередной прыжок. Счёт пошёл на секунды. Разворот в воздухе. Выбросить ногу. Монахи Шаолиньского монастыря позавидуют. Однако нога встретила блок, жесткий словно бетонный столб. А вместе с остановкой ударной ноги погасла и вся инерция. В результате — потеря равновесия, падение, попытка сгруппироваться и полный провал. Соперница сработала на опережение и не позволила набрать Борисовой необходимую скорость...

«А 25/17» извлекла пустую обойму из рукояти пистолета и замерла. Инструктор рявкнул над самым ухом и продолжил движение вдоль шеренги бойцов. Палец девушки лёг на затворную задержку, лязгнул металл, а очередная пустая обойма отправилась в «сброс». Еще дюжину раз она услышала «осмотрено», а затем наконец-то прозвучало долгожданное: Шеренга потянулась к окошку приёмки. «А25/17» приложила палец к сканеру отпечатка, привычно воткнула пистолет в оружейную нишу с личным номером, дождалась, пока откроется ячейка боезапаса, вернула туда четыре пустых обоймы...

Вдох, несколько коротких привычно дозированных выдохов, и снова вдох… Свежий воздух приятно пах хвоей. Подошвы кроссовок пружинили от утоптанной земли, а сердце билось ритмично в такт движению. Похоже, с телом порядок. Совсем другое дело, голова. Мысли то и дело норовят выскочить из нужного русла и понестись вскачь по ухабам вчерашнего дня. Борисова упрямо тряхнула головой, не время. Перепрыгнула через полуметровый барьер и выровняла дыхание. Вдох… Препятствия растут как грибы после дождя. Прошлый кусок бетонного столба, перегородивший ей путь, не превышал тридцати сантиметров...

Пятно лазерной указки скользнуло вокруг изображения «Ангела» застывшего на экране в продольном шпагате с гигантским мечом в руках. София выругалась. Но сделала это настолько глубоко внутри, что ни один мускул на лице девушки не дрогнул. Очень сложно объяснить «мальчишке», пусть и с такими внушительными знаками отличия, что именно послужило причиной тех или иных её действий. Как он выразился? «Осознанное решение или…» Да, конечно же или. О каком осознанном решении может идти речь? Интуиция, опыт пережитых...

Рвануть «стояночный» тормоз. Снять с предохранителя турель на правом плече и встретить «раптора» ударом кулака. София улыбнулась. Серию необходимых действий получилось выполнить совершенно не задумываясь. Похоже, освоилась. Тварь слегка попятилась, но на ногах устояла. Девушка  хмыкнула. Это пока что. Изящные пальцы пробежались по виртуальным клавишам. В первую очередь вывести изображение кормовых камер на главный экран. Оценить зону неожиданных сюрпризов. До угла метров сто, может чуть больше — допустимый риск...

София придирчиво осмотрела себя в зеркало. И недовольно прищурилась. Впрочем, если по общим душевым не шляться, то и не скажешь, что ещё месяц назад в уборную приходилось ползти по стеночке. Нет, конечно, лицо всё ещё бледное и помятое, но взгляд уже не тот. Не растерянный. Вернулись прежние озорные искорки и былая уверенность. Девушка провела руками по бокам и вздохнула. Другая бы на её месте радовалась. Десять килограмм как не бывало. А ей обвисший на бёдрах комбинезон покоя не даёт. Надо будет новый заказать...

София приоткрыла глаза. Рассеянный взгляд мазнул по потолку. Он показался почему-то недостаточно белым. Пальцы смахнули чёлку со лба. Сломанные ногти заставили Софию слегка прищуриться. Надо бы заняться маникюром. Девушка нахмурилась и тут же улыбнулась. А ещё обязательно подстричься. Взгляд сместился ниже и упёрся в седой затылок. Мужчина сидел на табурете лицом к окну и спиной к кровати. Строгая окантовка. Прямые виски над слегка оттопыренными ушами. И совершенно ровная спина. На этот раз собственный голос ей не показался чужим...

Взгляд бессильно скользил по периферии и напрасно пытался зацепиться за какую-нибудь деталь. София скорее догадывалась, чем действительно могла отличить, где заканчивается потолок и начинаются стены. Сплошное белое ничто, на фоне которого, единственным чётким ориентиром оставалось то самое лицо. Настырный какой. На языке вертелись несколько встречных вопросов. Например, зачем превращать больничную палату в некую прихожую загробной жизни? К чему это чрезмерное насыщение белым? И наконец-то самый важный — почему она связана? Мягкие, но весьма прочные лямки фиксировали ноги и руки девушки...