— Повтори, сын мой, я не расслышал, — нахмурился Отец Алексий, у него выдался тяжелый день.
— Вы всё правильно поняли, — сказал мужчина, сидящий за решетчатой перегородкой исповедальни, — Я употребляю в пищу человеческую плоть.
Храм, при котором служил Алексий, находился в провинциальном городишке, где каждый друг друга знал, а потому анонимность на его исповеди скорее была формальностью. Священнику признавались в мелких согрешениях, ругани, драках, супружеской неверности или мелком воровстве, но не более. Пришедший же человек своим липовым признанием в каннибализме, по всей видимости, пытался его шокировать, подшутить, отчего Алексий недовольно запыхтел:
— Вы из нашего города?
— Это не имеет значения, но я отвечу — нет, я не из вашего захолустья. Правда, бывал здесь однажды. Виделся с вашей ныне покойной сестрой. Соболезную.
От упоминания сестры Алексий почувствовал еще большее раздражение, посчитав, что пришедший проявляет неуважение к таинству покаяния. Священник пытался вспомнить кто из его паствы мог обладать таким голосом.
— Кто вы?
Незнакомец помолчал, вероятно, не ожидав услышать на исповеди подобный вопрос.
— Меня зовут Марк, я учитель в младшей школе. Ученики меня любят, а коллеги считают образцовым преподавателем. Также я имею иные способы заработка, о которых никто не знает. Раз или два в год я путешествую из штата в штат с целью туризма, но настоящей причиной моих поездок является охота, — Он сделал акцент на последнем слове.
— В чём согрешил ты, Марк? — успокоившись, спросил Алексий, закрыв глаза на ранее сказанное.
— Честно говоря, я пришёл сюда не исповедаться, Святой Отец, — признался Марк. — Я пришел сюда поговорить лично с вами, потому что вы один из немногих, кто пережил то же, что и я.
— Что ты имеешь ввиду, сын мой?
— Несколько лет назад, в местной газете о вас написали статью. Детские годы вы провели в Советах, в осажденном Ленинграде. После войны эмигрировали в Европу, а потом сюда — в Штаты. Окончили католическую семинарию. Уже несколько десятилетий трудитесь в этом городе.
Усталость начала давить, выводя Алексия из себя.
— Если ты ищешь разговора, сын мой, то мы можем поговорить вне храма божьего. А теперь, если не готов ты раскаяться в грехах своих, я попрошу оставить меня, — Священник собирался встать. Из кабинки раздался знакомый пугающих звук пистолетного затвора.
— Сядьте! — выпалил Марк. — Или клянусь, Отец, вы встретись с Господом раньше отведенного вам срока, — он несколько раз ткнул дулом в деревянный заслон между ними, чтобы дать понять, что не шутит.
Алексий сел и покосился на решетчатую перегородку, сквозь которую был виден силуэт в очках, длинные волосы и поднятый воротник.
— У меня нет желания убивать вас, но, поверьте, я выстрелю, если вы выйдете или попытаетесь позвать на помощь, — Марк вновь вернулся к размеренному тону. — Теперь, когда я привлёк ваше внимание мы можем поговорить. Видите ли, обо мне тоже упоминают в газетах. Вы что-нибудь слышали о “Хищнике десяти штатов”?
— Слышал, — не долго думая ответил Алексий. — В течение последних лет по всей стране находили останки тел. Скелеты, если быть точнее. Журналисты, получившие доступ к фотографиям погибших предположили, что они являются жертвами серийного убийцы, так как на костях были характерные зазубрины.
— Были найдены останки семнадцати человек, — поправил его Марк, — И уверяю, их гораздо больше. Следы на костях обнаружили только у первых жертв, впоследствии я был осторожнее, — сказал Марк и заметил с удивлением, — Для священника вы достаточно осведомлены.
— Одна из погибших девушек, Катерина Миллер, была дочерью моей прихожанки, — с горечью пояснил Отец Алексий. — Я отпевал её мощи в нашем храме.
— Ах, Катерина, — Марк сладостно вздохнул, придавшись воспоминаниям, — Я был с ней очень нежен и поразился, что девушка с такой ангельской внешностью может вытворять в постели. Как говорят, в тихом омуте черти водятся. Отчасти, мне даже было жалко лишать жизни столь прекрасное создание. Её белокурые волосы я храню до сих пор.
Кто-то приближался к исповедальне, стуча каблуками. Марк проскрежетал пистолетным дулом по стенке, предостерегая священника. Когда шаги удалились Алексий сказал:
— Тебе следует сдаться властям, сын мой. Если ты не можешь самостоятельно справиться с дьяволом — доверься людям, остановись и раскайся. Помни, Господь милостив.
— Вы просите волка добровольно наступить в капкан, за то, что он растерзал ягненка. Я не чувствую раскаяния за то, что совершил, Святой Отец, по крайне мере теперь.
Марк опустил голову в раздумьях:
— В детстве мне казалось, что я плохой человек, раз у меня появляются мысли о том, чтобы причинить кому—то боль. Чем больше я подавлял это желание, тем сильнее оно становилось. Горестный плач соседского ребенка или кровавая ранка приводили меня в трепет, захватывали мои мысли и я не мог ни на чём сконцентрироваться. Это можно сравнить с сексуальным воздержанием, кому как не вам оно знакомо, — сказал он, с улыбкой посмотрев на силуэт священника.
— Человека отличает от божьей твари то, что он способен приносить свои желания в жертву, сын мой.
— Я приношу иные жертвы, Отец. Сначала ими были насекомые: черви, муравьи, жуки. Потом: рыбки, кошки, собаки… Первого человека я убил в девять лет. Им был соседский мальчик чуть старше меня. Мы любили гулять у реки рядом с городом, там я и столкнул его с обрыва. Течение было сильным, он ударился головой, когда падал.
Сердце Отца Алексия сжималось от испытания, посланного ему Господом. Он не знал, как убедить Марка раскаяться.
— Сын мой, ты сравнил себя с волком, но в отличие от него ты обладаешь свободной волей, данной тебе Господом. Если же…
— Во время блокады Ленинграда вы ели человеческую плоть, — перебил Марк.
Священник потерял дар речи. Он старался не предаваться воспоминаниям, но гротескные образы вырывались из памяти сами собой: осыпанные здания, замерзшие тела в снегу, сухой кашель Гали и безнадежные глаза на исхудавшем материнском лице, когда говорила она, что всё будет хорошо.
— Откуда известно тебе?
— Ваша сестра, — с улыбкой произнёс Марк. — Меня интересовал этот вопрос и я начал сближаться с Галиной. Старушка делилась со мной всем. Разве она не рассказывала обо мне?
Алексий промолчал, опустив голову. Галина упоминала, что подружилась с неким “любезным мальчиком”, но больше ничего. Дьявол подкрался незаметно.
— В целом мире остались только мы с вами, Святой Отец, кто знает вашу маленькую тайну.
— Господь знает, — сказал Алексий, — я раскаиваюсь в содеянном и по сей день.
— Ох, я уверен, что вы от него кое-что утаили. То, что умирающему с голоду малютке Алексию человеческое мясо показалось амброзией.
Священник сжимал глаза, пытаясь сдержать слезы вины. Личико соседской девочки Анны раз за разом посещало его. Она осталась без родных и сильно хворала, когда мать Алексия приютила малышку. Спустя несколько дней мать приготовила суп, а Анну, по её словам, увели солдаты. Спустя годы Алексий с Галей догадались о судьбе девочки.
— Не корите себя, Отец, — продолжил Марк. — Я понимаю ваше прегрешение и прощаю вас за содеянное, зная, что вы не смогли бы простить меня. Если бы Господь рисовал только белым цветом, то картины бы не вышло. Мы не похожи. То, что произошло с вами было обусловлено нуждой, я же действую исходя из собственной природы. Паук не выбирает быть пауком, разве можно обвинить его в следовании злому умыслу?
Отец Алексий знал, что Марк не прав; что сказанное им противоречит тому, о чем учит Писание, но сил возразить ему не хватало. Тучи заволокли душу священника и образ Анны распял его совесть.
— Дай мне время, сын мой, — сказал опустошенно Алексий, — Приди ко мне позже и я отвечу на твои вопросы.
— Вы слышите меня в первый и последний раз, — произнёс Марк, убирая пистолет. — Теперь вы единственный живой человек, кто знает обо мне и будете нести крест этих знаний до конца своих дней. Если вы последовательны в вере своей, Отец, то не нарушите таинство исповеди и не расскажете о произошедшем. Через минуту я выйду из дверей храма и вы не станете мне мешать, если не хотите невинных жертв. К тому же, можете ли вы быть до конца уверены, что сказанное мною правда? — усмехнулся он. — Именно так вы будете оправдывать себя, смотря в глаза бедной миссис Миллер, зная, кто лишил её дочери жизни… Спасибо, что дали мне выговориться, я чувствую себя обновленным. В благодарность, я оставлю вам подарок. Прощайте, Святой Отец, было приятно с вами познакомиться.
С этими словами Марк встал и вышел из кабинки. Внутри на скамейке лежала прядь белокурых волос. Отец Алексий, поникший, застыл в молитве, сжимая чётки. Издалека доносился гром грозовых облаков.
Спасибо, дорогой читатель! Подписывайся на мой канал, ставь лайк, если заинтересовал рассказ и комментируй - мне важно твое мнение.
#рассказ #рассказы #искусство #книги #триллер #убийцы #маньяки #каннибализм #ужасы #истории