Продолжаем серию публикаций о фронтовом пути представителей университета к Великой Победе — «Научном полке» ТулГУ.
Воспоминания старшего преподавателя кафедры «Металлорежущие инструменты», заместителя декана механико-технологического факультета Тульского политехнического института, родоначальницы знаменитых политеховских блинов Надежды Тимофеевны Старовойтовой (Либерт) (1923 – 2018).
Новый 1941 год мы, десятиклассники 17-й железнодорожной школы, расположенной на улице Рогова, Тула-5 (посёлок Мясново), встречали в карнавальных костюмах. У нас был бал! А какие герои, как исторические, так и вымышленные, на нём присутствовали! И Александр Невский, и цыганочки, и три мушкетёра. А мы с моей мамой в прямом смысле состряпали из того, что было, Кота в Сапогах. И ничто тогда не предвещало беды. А 22-го июня мама, придя из магазина, побледневшая, нет, не сказала — выдохнула: «Война!» И эту минуту я запомнила на всю свою жизнь.
На следующий день я не пошла в школу получать аттестат зрелости и фотографироваться с классом. Не до того было! Рано утром помчалась в райком комсомола, который в то время располагался в доме № 24 по улице Красноармейской. Ведь я же была членом комсомольского бюро. В райкоме нам сразу же дали поручения — самые различные для 52 первичных комсомольских организаций, включая школы. Мне довелось принять участие в создании сандружины из старшеклассников. Обучались мы в железнодорожной поликлинике. Ну а аттестат я потом забрала.
В августе 1941 года я подала документы на оружейно-пулемётную специальность Тульского механического института. Поступила в вуз. Но проучились мы всего лишь две недели. Ребята ушли на фронт, а нас, девчонок, мобилизовали на разные работы. Мы и дрова на станции Рвы грузили, и картошку копали, и металлолом собирали. А некоторых студенток ТМИ в числе других туляков отправили под Дорогобуж Смоленской области копать противотанковые рвы.
Первокурсников института не эвакуировали, а в ноябре 1941 года отправили на строительство оборонительных рубежей на западе нашей области — на берегу реки Черепетки. И вот наш отряд, состоявший из одних девчонок, прибыл на место. Но начать работу мы так и не смогли: немцы быстро наступали, и нам не успели выдать ни лопаты, ни еду. И тогда наши руководители приняли решение немедленно возвращаться. Иначе бы мы все погибли. Голодные и холодные добежали мы ночью до железнодорожной станции. Там стояла разрушенная водокачка. Встав цепочкой, наполнили тендер паровоза водой из огромной лужи. Забрались в товарняк, легли на голый пол, прижались друг к другу, чтобы согреться. Заснули. Так и добрались до станции Плеханово. Дорога к дому лежала через неубранное поле капусты. Вот этой самой капустой мы и утолили голод и жажду.
И снова я выполняла задания райкома комсомола: посещала комсомольские организации, собирала лыжи для партизан, подарки для бойцов Красной Армии. А в декабре 1941 года дежурила в эвакогоспитале, расположенном в школе (это здание на пересечении Красноармейского проспекта и улицы Ленина). На втором этаже школы оказывали первую медицинскую помощь тяжелораненым. Иногда прямо столовой ложкой мы засыпали в огромную рану красный стрептоцид (он вскоре был отменён) и, забинтовав её, отправляли человека в тыловой госпиталь. На верхних этажах лежали бойцы с лёгкими ранениями. Я помогала им принимать лекарства, по их просьбе писала письма домой и даже крутила патефон, который специально для этих целей мне отдал мой дядя-оружейник.
Никогда не забуду один случай. Мне было приказано не нести наверх носилки, а оставить их внизу на ледяном полу. На носилках лежал молодой боец, его шинель вся пропиталась кровью. Врачи видели его состояние, понимали, что ему уже не помочь — парень был обречён. Безутешные слёзы полились из моих глаз…
Перед новым 1942 годом мы, комсомольцы, собрали вещицы: носки, портянки, полотенца. Василий Гаврилович Жаворонков организовал выпечку тульских пряников в доме № 45 по улице Октябрьской. Целую тонну напекли! Делегации в составе четырёх туляков: двух оружейников, секретаря городского комитета партии по кадрам Ивана Дмитриевича Пузакова и меня — было поручено отвезти ящички с подарками освободителям Калуги, в армию генерала Болдина. Помню, семеро москвичей во главе со знаменитой метростроевкой Татьяной Викторовной Фёдоровой поделились с нами другими гостинцами. А мы с ними — пряниками.
Все поехали к передовой линии, а меня оставили в Калуге вручать подарки воинам батальона охраны города. Не помню уже, какие слова говорила я освободителям Калуги. Волновалась очень. Помню только, что громко произнесла: «Туляки прислали нас сказать…» Бойцы плакали, принимая наши подарки. Именно тогда я впервые в своей жизни увидела плачущих мужчин.
На обратном пути наш крытый грузовик потерял управление. Все, кроме меня, толкали его на дорогу. Меня же, промёрзшую до костей и клонившуюся ко сну, тормошил Иван Дмитриевич Пузаков. Не давал мне окоченеть.
Забегая вперёд, скажу, что вторая — судьбоносная — встреча с ним произошла у меня через год, когда я шла из института с комсомольского собрания. Иван Дмитриевич по совместительству преподавал на кафедре сопротивления материалов. Он спросил меня: «Что ты грустная такая?» Я ответила ему, что хочу учиться в институте, а секретарь городского комитета комсомола по кадрам не отпускает меня из райкома. Замена была найдена в тот же день.
И вот восстановилась я в институте по оружейно-пулемётной специальности. Готовилась по заимствованным конспектам и вопросам, которые разбирали на консультациях. Сдала экзамены, а зачёт по начертательной геометрии только весной 1943 года, после отсрочки.
По учебному плану тех лет в пятом семестре мы изучали материальную часть стрелкового оружия, и я на одном практическом занятии пружиной сильно поранила себе руку. И вот я, наивная третьекурсница, подумала: «Война заканчивается, а я всё оружие изучаю...» Подумала-подумала и подала заявление о переводе меня на механико-технологический факультет. А на третьем курсе его учебный план не очень-то сильно отличался от нашего.
Я снова впряглась в работу комитета комсомола.
Во время Великой Отечественной войны в комитет комсомола Тульского механического института приходили письма холостых фронтовиков. Обычно они начинались такими словами: «Дорогая студентка! Пишет тебе…» Однажды пришло письмо и от бойца Красной Армии капитана Бориса Петроченко. Он был выпускником техникума им. С.И. Мосина, до войны трудился конструктором на Тульском оружейном заводе. Так вот, на письмо Бориса я ответила в марте 1944 года. А в конце декабря 1944 года по пути в Воронеж на медицинскую комиссию он заехал в Тулу.
Новый 1945 год мы встречали в девичьей компании. Единственным мужчиной у нас и был Борис Петроченко. Всем нам он нарисовал и подписал поздравительные открытки. Впоследствии все его письма и рисунки я сдала в Тульский областной архив.
Переписка с Борисом Трофимовичем Петроченко оборвалась неожиданно. Но весть об этом выпускнике Мосинского техникума, конструкторе ТОЗа, призванном на арттехслужбу в самом начале Великой Отечественной войны, случайно настигла меня по прошествии нескольких десятков лет, когда я, уже пенсионерка, в начале 80-х годов работала на базе отдыха Тульского политехнического института в Бунырево. А позже уже вместе с внучками — двойняшками Таней и Аней — мы навестили сестру Бориса Елену Трофимовну, адрес которой мне удалось узнать. Она проживала в городе Венёве, преподавала математику в местной школе. Всю ночь мы с ней проплакали, разглядывая рисунки Бориса, выполненные маслом. На фотографии могилы в Дрездене были видны его имя и фамилия. Чисто женское чутьё ещё тогда, в далёком 1945-м, подсказывало мне, что я нравилась Борису. Может быть, он даже был в меня немножко влюблён.
Врезавшаяся в память картина. Нас с подругой, у которой я квартировала во время учёбы, поскольку жила далеко от вуза, разбудили голоса соседей: «Война закончилась!» На стихийный митинг в красном уголке единственного тогда общежития Тульского механического института (общежитие Института международного образования ТулГУ, сейчас не действующее) сбежались преподаватели, студенты, сотрудники вуза, все живущие поблизости. Заведующий кафедрой графики Николай Петрович Лисицын восклицал от переизбытка чувств: «Кланяюсь вам, молодое поколение!» И кланялся до земли. А заведующего кафедрой химии Михаила Николаевича Ижевского качали на руках уже вернувшиеся с войны по ранению ребята. На дорожке у теперешней Стелы памяти туляки обнимались и целовались с проходящими мимо фронтовиками.
А вечером на первом этаже общежития за длинным, составленным из нескольких, столом собрались люди. Угощение было скромное, но атмосфера царила тёплая. Пировали студенты и преподаватели вместе.