2 часть
Возле избы уже горел костёр. Сухие дубовые дрова громко трещали, сыпали искрами. Николай возвращался от колодца с котелком ключевой воды.
Михалыч же потрошил довольно крупную щуку.
— А-а! Вернулись! — недовольно буркнул он. — Бегали где-то, пока другие ловили.
Юрий хотел возразить, да только что тут скажешь, если в руках пусто!
— А где это ты так!
— Да я то что! — махнул Михалыч, — ты туда посмотри! — Он хмуро кивнул на широкий ржавый таз, кривым боком привалившийся к бревенчатой стене. Там меланхолично шевелил плавниками крупный, килограмма на два, линь. Игорь, герой дня, раскинув руки, загорал на берегу, поглядывал на других снисходительно.
— Везёт же дурням! — исподлобья хмурился Николай. — Ведь первый раз удочку взял. А вернёмся домой, так теперь не один год высмеивать будет!
— Ничё! — весело ухмыльнулся Борис, глядя, как удачливый приятель зевает во весь рот. — Мы потом скажем, что ему всё приснилось.
Игорь тем временем грелся на солнышке, лениво отмахивался от надоедливых комаров. Он и не подозревал, какое коварство замышляют друзья.
Вскоре над костром аппетитно запахло ухой. Настоящей!!! Такую не сваришь дома на газовой плите из трижды перемороженной горбуши, а то и не горбуши вовсе… Только чтобы ощутить этот запах стоило забыть про все дела, махнуть за тьму километров. Лёгкий дух ароматной похлёбки стелился над землёй, проникал в дубовую рощу, опьяняя и дурманя лесных обитателей, убегал по тропинке к деревне. Потому никто не удивился, когда оттуда вышел Палыч. Лицо его выдавало внутреннюю муку. Обменявшись с Михалычем пристыжено-виноватым взглядом, занял тут же освободившееся место возле костра.
— О-хо-хо, — Михалыч ещё раз бросил взгляд на бледное лицо лесника и ловко распечатал бутылку. — Это исключительно в медицинских целях! — прервал он тут же пошедшие смешки. Глубоко вздохнул и придвинул ещё четыре стакана. Вскоре под нависшими зелёным шатром кронами потекла неторопливая беседа.
— Возле самого берега! Даже не накололась на крючки. Только на земле выпустила живца! Вот так оголодала бедная! — пересказывал Михалыч историю поимки щуки.
— Это ещё что! У нас тут случай был! Пескаря поймали. Только вытягивать, а за ним зубастая. Так и выволокли! А вообще её здесь много и клюёт почти всегда!
— Ну да! — заметил Борис, — особенно вчера и завтра!
— Эх ты! — улыбнулся Палыч. — Я ж говорил, анчутку попросить надобно!
Борис недоверчиво хмыкнул, однако, на сей раз смеяться никто не стал.
Говорили о многом, охотно. Когда все повеселели, Юрий рассказал приключившееся с ним. Палыч мгновенно посерьёзнел.
— Там ловить нельзя! Плохое место!
— Почему? Что не так?
— Нельзя и всё тут! — ускользал Палыч, — чего тебе ещё надо? У нас этих ям полно! Лови — не хочу!
— Кто это хоть был? — не унимался Юрий. — Сом?!!
— Да… наверное. — Он помолчал, осушил ещё стакан. Наконец, снова повеселел. — А покажи-ка снасть!
Юрий достал свой "Фидер". Лесник только улыбнулся, не стал даже разглядывать:
— И это с ним-то ты на сома собрался?! Дам я тебе потом свой спиннинг!
Михалыч задумчиво почесал затылок:
— А что, Палыч! Может и в правду, рванём на сома?! Только, — прервал он, открывшего было рот лесника, — никаких завтра! Прямо сегодня. Покажем пацанам настоящую рыбу!
На том и порешили. Дальше разговор вертелся вокруг предстоящей рыбалки, вспоминали самые крупные трофеи. Михалыч жаловался, что раньше ловились крупнее и больше, а теперь только мальков и таскают. Палыч снова задумался.
— Может, где и так! Да только у нас до сих пор великаны встречаются. Расскажу я вам, так и быть. — Все приготовились слушать.
— Лет тридцать назад, когда я ещё молодым приехал в эту деревню, рассказали и мне эту историю. Придумали или действительно было, не знаю, но мало кого посвящали. Вот и я рассказываю тоже впервые, уже и сам забывать начал. Очень давно, ещё этих дубов и в помине не было, жил здесь, неподалёку, на том конце рощи, дед Егор. Ещё и сейчас, там, — он кивнул в сторону старого тёмного леса, — видны остатки его небольшой избушки. Чем он занимался в молодости, уже и неизвестно, но рыбак был страстный. Никто и никогда не мог обловить его. Бывало, идёт он на реку, а дети за ним и клянчат. Кто щуку, кто линя, а кто ещё чего-нибудь. Он только ухмыльнётся себе в усы и приглашает встречать его, вечером. Смеркается, они уже на месте. И всегда, чтобы не просили, у него всё было. Ну ребятня за то носила его лодку — долблёнку, вёсла, удочки. Сушили, если надо. Но была у него странность. Всегда, рыбачил ли он или работал, каждый день ходил на один обрыв, когда с удочкой, а когда и без. Зачем? Не говорил никому! Да и вообще, нелюдимый он был, "с хорошим приветом", как говорили взрослые. Ещё соседи его шутили, когда домочадцы укоряли, что вернулись без улова, да ставили Егора в пример, что " он сам немой, как рыба, вот она своего, видать, и чует". Но жену он свою, бабу Веру, любил, никогда не ссорились они. Только время не остановишь, годы шли, баба Вера заболела и умерла. Свои дети, те давно разъехались, и остался дед Егор совсем один. Горевал он, конечно, сильно. Совсем перестал разговаривать. Стала детвора его побаиваться, да что дети, карапузы, и взрослые всё чаще обходили его стороной. Ходил он на свой обрыв и часами сидел там, бубнил что-то себе под нос, словно с кем разговаривал. Но как-то раз подкрался к нему Витька, прежний приятель. Поддержать мол, хотел, словом добрым помочь, глядь — а там, в воде, сом, да такой громадный, каких и видеть никогда не доводилось. Оторопь взяла его, но всё же переборол себя да тайком и всё ближе. Но громадина вильнула хвостом и ушла в глубину. Опомнился дед Егор, но поздно. Его секрет раскрылся. После этого стал он ещё закрытее, совсем не с кем не говорил и избегал людей. Поначалу дивились все такому делу, да потом привыкли. Один оболтус даже хотел выловить сома, но сельчане запретили. Всё-таки жалко было чудака — пускай дружит с кем хочет. Прошли ещё годы. Совсем стар стал дед Егор, уже еле волочил ноги. Но на обрыве появлялся всегда. Только вышло его время. Позвал он к себе одного парня, из прежних мальчишек, что рыбу у него просили и рассказал. Сома в этом обрыве он приметил ещё в молодости. Прикормил, просто так, ради шутки, а дальше так и повелось. Привязался и он к рыбе и сом к нему и каждый день поджидал его в одно и то же время. А когда не стало жены, то подводный великан и вовсе сделался роднее всех. Только привык он к корму, тяжело ему теперь придётся.
Просил Егор того парня приглядеть за питомцем. Но сколько он не приходил на берег, рыба так и не показалась. Видать, не жаловала чужих. Ну он ещё наведался несколько раз, из памяти к деду Егору, а потом и рукой махнул. Так про сома и забыли.
Но как-то после большой гулянки, а знали бы вы те гулянки, пока колхоз работал, (проклятые чиновники, чтоб им, баранам плешивым, письмо от высокого министра с грозным кулаком приснилось) ещё при мне гуляли всей деревней, а прежде, говорят, и вместе с соседними. Так вот, пропал один дружок. Искали, искали, да так и не нашли. Ну, думают. Пропал, да и чёрт с ним! Может утоп спьяну, а может и уехал куда. Тем более, что ни своего хозяйства, ни чего ценного за ним никогда не водилось. Так что, поговорили, да забыли.
А на следующий месяц, чуть позже, исчезла баба Дуся! Из тех, что бельё на речке полоскали. Искали весь день, ждали, может, потерялась где? вернётся? Но нет, ни вечером, ни на следующий день не вернулась она. Потом только нашли на реке корзину. Вот тогда-то и заволновались не на шутку. Следователь с ближнего городка приехал, покрутился, да и назад. Всё, мол, у вас хорошо, только зря от работы отвлекаете. К реке, после такого, приближались с опаской. Детям вообще запрещали и близко появляться. Некоторые и вовсе по вечерам из дому ни ногой. Словом, думали разное. А тут ещё и слухи пошли и, понятно, каждый на свой лад переиначивал. Речку избегали.
А потом! Как-то, пока отец косил сено, пацан, лет пяти, играл на лугу и подобрался к самой воде. Тот к нему, оттащить, значит, от берега, но только и успел услышать крик, да увидеть хвост чудища. Обезумел он от горя. Когда сам не свой, рассказал другим, то никто не хотел верить в подводного чёрта. А потом и вспомнили про дед-Егорова сома. Что тут началось! Кляли страшно деда Егора. Отец утонувшего ребёнка на все деньги понабрал в соседних деревнях сетей, донок наделали. Словом, избороздили реку так, что и матёрый браконьер взялся бы за голову. Благое дело, конечно, но у бывалых рыбаков слёзы наворачивались (а говорят, что речка эта славилась рыбой по всей округе), когда видели как громадными лещами, да метровыми щуками кормили скот. Сомов, тех гребли совсем нещадно, до последнего малька! Но всё не то. И, наконец, попался настоящий гигант — больше двух метров и почти полтора центнера! Только тогда народ, кажется, успокоился. Хотя в желудке у монстра было пусто. Даже дед Витька, что уже совсем плохо видел и почти не ходил, пришёл взглянуть. "- Хорош. Только тот был больше". Но его мало кто услышал и ещё меньше кто понял. Вот и всё.
Палыч закончил. Вокруг повисла тягостная тишина. Друзья замерли, глубоко задумались. Всех потрясла история лесника. Но птицы пели, как и раньше, дубы весело шелестели ветвями, купаясь в солнечном дне. Первым опомнился Борис.
— А что было дальше?
— Дальше! Никто больше не пропадал, слава богу! Жизнь пошла, как и было, а про историю эту старались не вспоминать. Только обрыв деда Егора стал плохим местом. А почему? Уже мало кто знает. Свидетелей давно не осталось. Вон, — он улыбнулся, — спросите про него старух. Таких сказок расскажут — Пушкин позавидует!
Тем временем солнце уже прошло через деревья, клонилось к дальнему лесу.
— Ну что! — крякнул Палыч, — на рыбалку, так, на рыбалку!
Все засуетились. И хмель не помеха! Вот, что делает с человеком рыбалка! А уж слово — сом для рыбака, всё равно, что госбюджет для депутата. Они в миг накопали крупных червей — выползков. У кого нашлось, готовили серьёзные снасти. Впрочем, Палыч, который как раз успел сходить за своим снаряжением, отложил всё это в сторону, назвав игрушками. Наконец, рыбаки тронулись в путь. По дороге заглянули в небольшой пруд, лесник уверял, что лягушки нужны обязательно и притом лучше зелёные. Их они наловили почти без приключений, только Игорь, даже не бравший в руки сачок, всё-таки умудрился провалиться по пояс.
Палыч вёл их по натоптанной дороге. Чуть в стороне остались знакомые Юрию и Борису кусты, которые только утром доставили им немало проблем.
— Видно, видно! Лазил тут недавно медведь или даже два! — ехидно бросил Палыч, глянув в ту сторону.
Дорога шла к далёкому лесу, но вдруг, резко оборвалась. Они оказались как раз у устья Безымянной речки. Места что надо. Днепр здесь был широк, полноводен. Высокий берег плавно сбегал к воде и лишь потом резко уходил в глубину. Подход открыт, ничто не загораживает понемногу темнеющее небо.
Немного правее, в густой тени деревьев чернел широкий пруд, как оказалось, старица. Именно здесь и остановился Палыч. На лицах спутников отразилось недоумение.
— Так вы хотите сомов или нет?!
Спорить не стали, хотя место не внушало доверия: пологий спуск, илистое дно и небольшая глубина, никак не вязались с знакомыми по книгам и интернету понятиями о сомовьей рыбалке. Но Палыч ни сколько не смущался, действовал уверенно. Разложил снасти, окончательно изумив рыбаков. Вместо лески размотал толстый шнур, крючки не многим меньше якоря, грузило — отрезки трубы.
— В самый раз, поверьте! А вашими, городскими, безделушками… уж лучше для чего другого!
Юрию он вручил свой спиннинг. Тяжёлый, но зато прочный, металлический прут, дошедший, как показалось парню, из каменного века. На его фоне дедовская "невская" катушка и леска, толще травяных стеблей, казались "последним писком" рыболовной моды. Он прицепил на снасть тяжёлое, как ему казалось, грузило, поставил самый большой крючок.
— Опять за своё! — услышал он сзади.
Грузило удалось отстоять, а вот крючок заменили на "якорь". Настроение сразу стало скверным, но дарёному коню в зубы не смотрят…
Тем временем Палыч настроил перемёт, донку, нацепил лягушек и тяжёлые отрезки трубы полетели в воду, ломая и круша вечернюю тишину. Невдалеке послышался треск — Игорь с Николаем споро рубили хворост для костра. Борис и Михалыч собирались прогуляться пока по "щучьим" ямам.
— Стойте! Ничего не забыли?! — резко остановил их лесник. Ответом было удивлённое молчание.
— Вот, я смотрю, вам совсем рыба не нужна! Надо попросить анчутку!
— А как! — Борис думал: "да хоть бабу ягу, лишь бы деревенский сказочник успокоился".
Но тот ничего не сказал. Только махнул рукой. Потом наклонился к воде, что-то негромко пробубнил.
— Берите стаканы, налейте немного и не спеша вылейте в воду! — Обратился он уже ко всем. Друзья переглянулись, но сделали всё, как сказал Палыч. Михалыч, более терпимый к народным приметам, и вовсе ни о чём не задумывался и ничему не удивлялся. В конце концов, и "мочить" перед рыбалкой колесо автомобиля, тоже, вроде бы, глупо.
После такого обряда все выпили по рюмке. Развели огонь. "Щукари", спохватившись, заспешили к Днепру. Солнце уже, как всегда на закате, увеличившись в размере, став багровым, коснулось горизонта, растекалось по нему раскалённым морем и это море отражалось в таинственных облаках. Игорь и Николай, взяв по удочке тоже, пошли искать удачи. Юрий кое-как справившись со снастью сделал заброс. Грузило, упав в воду, быстро коснулось дна. "Меньше двух метров, ерунда какая-то" — думал он, устанавливая донку на деревянную рогульку. Палыч недовольно покачал головой, воткнул железный прут глубоко в землю, так, что и не сразу вытащишь. Они закурили. Юрий, наконец, решился задать давно мучивший его вопрос.
— Так что всё-таки стало с сомом деда Егора?
— Да кто ж знает! — удивился лесник. — И лет уж сколько прошло. Может, помер уже, может — нет. Но на этот обрыв лучше не ходить, — он как-то сразу потемнел, стал задумчив. — Я сам там как-то рыбачил, знаю. Есть там что-то недоброе… А если и плавает он ещё где, то я тебе так скажу, не попадётся он никому, пока сам этого не захочет! Смотри, костёр уж прогорает!
Читать 3 часть