Эжен Делакруа всю жизнь шел против правил академизма и устоявшихся канонов в живописи. Один из основоположников романтизма, он старался угодить всем и мечтал стать знаменитым и почетным художником. Верил, что закостенелое и отсталое общество признает развитие и разнообразие искусства. Уважение и признание пришло только к концу жизни, но романтизм как направление в искусстве и работы Делакруа оказали колоссальное влияние на последующее развитие живописи.
Детство, учеба и дружба с Теодором Жерико
Эжен Делакруа (1798-1863) родился в семье французской аристократии. Его отец, Шарль-Француа Делакруа был министром иностранных дел при директории, правда многие искусствоведы и историки считают биологическим отцом Делакруа Талейрана, французского политика и дипломата. Он был частым гостем в доме Делакруа, а сам Эжен был на него очень похож.
Делакруа рано потерял отца и мать. После их смерти у Эжена остались только многочисленные долги родителей и чувство полнейшего одиночества. Поэтому жил он скромно и мечтал о славе и признании. С помощью друзей семьи он поступает в мастерскую прославленного художника, ходит по галереям, рисует гипсы и обнаженную фигуру. Делакруа часто работал в Лувре, изучая полотна Рубенса, Веласкеса, Ван Дейка. Интересно, что различие творчества Делакруа от его главного соперника — академиста Доминика Энгра — во многом объясняется тем, какие именно картины они копировали в юности. Делакруа восторгался XVII веком, а Энгр изучал в Риме Рафаэля.
В мастерской у Пьера-Нарциса Герена Делакруа познакомился с Теодором Жерико. Эта встреча во многом определила последующее развитие Делакруа как художника: он восхищался творчеством Жерико, а Жерико, в свою очередь, хвалил рисунки Делакруа и всячески помогал ему. Он познакомил юного художника с творчеством Микеланджело и венецианских художников эпохи Возрождения.
Делакруа, в отличие от многих художников-бунтарей того времени, отчаянно пытался проникнуть в высшее благопристойное общество. Ему хотелось признания, почестей, богатства, известности и всеобщей славы — всего того, что было у Жерико. Дружба с прославленным художником обеспечила Делакруа не только творческий успех, но и вхождение в круг «избранных».
В 1819 году Эжен Делакруа позирует Жерико во время работы над картиной «Плот Медузы». Критики и общество приняли эту картину скептически: вроде как и историческое полотно, но слишком приближено к реальности. В академических кругах никто не писал о современных событиях, да еще с такой чувственностью и правдивостью.
А Эжен Делакруа был восхищен увиденным. Многие последующие работы Делакруа похожи на работу Жерико, по композиции и цветам.
Салон 1822 года
В 1822 году Делакруа первый раз выставляет картину в Салоне — официальной художественной выставки Академии изящных искусств. Открытие Салона — каждый раз особо знаменательное событие. Публика пытается предугадать направленность работ, а истинные ценители искусства ходят по мастерским и рассматривают новые картины, в надежде понять, что будет выставлено в Салоне. Все в предвкушении и мысленно ставят на того или иного художника.
На тот момент Делакруа уже был известен. Он дружил с Жерико, обучался у Герена, его работы и наброски видели и постоянно обсуждали. Все ждали от Делакруа чего-то нового и необычного.
Полотно поразило. Темный фон, безобразные тела людей, нет главного героя. Все предыдущие работы, выставленные в Салоне, никогда не показывали яркие эмоции, а сюжеты выбирались спокойные и нейтральные. Задача искусства состояла в эстетической удовлетворенности. Везде должна была быть только красота и четкость, поэтому картина Делакруа удивила и впечатлила. Как минимум. Несмотря на некоторые нелестные отзывы публики, мол, слишком страшно и отчаянно, чувственно и эмоционально, многие критики и художники признали талант Делакруа. Да, чем-то напоминает «Медузу», но сам Жерико был согласен поставить свою подпись на полотне. Правительство купило картину за большие деньги, что помогло Делакруа закрыть некоторые из старых долгов.
«Салон романтической битвы» 1824 года
Два года после триумфа на Салоне 1822 года Делакруа пишет несколько работ на библейские сюжеты и жанровые сценки. Ничего серьезного — и это затишье очень тревожит его.
Идея создать картину о греческой революции и борьбе против турков возникла у Делакруа еще в 1821 году, когда началась вооруженная борьба против Османской Империи. Но тогда он как художник был не особо известен, а предстояло первое официальное выступление в Салоне, поэтому Делакруа выбрал сюжет поспокойнее и попристойнее (хотя не скажу, что «Ладье Данте» как-то пристойнее последующих картин). Классическое академическое искусство не предполагало изображение современных событий. И Салон 1824 года с выставленной картиной «Резня на Хиосе» начинает разрушать установившееся правила и нормы. Романтизм как направление в искусстве теперь неразрывно связан с именем Делакруа.
Делакруа не сдал выделять героев, не выбирал определенного сюжета. Публика не видела события или знакомого человека в груде тел. Такое обобщение помогло Делакруа изобразить общую боль и страх, вызвать чувственный отклик на все происходящее.
Холст был настолько большим, что Делакруа пришлось подыскать другую мастерскую. А невозможность купить хорошие краски повлияло на качество полотна. Сейчас картина пожелтела, потемнела и потрескалась.
Кроме Делакруа и его «Резни» публика высоко оценила работу Доминика Энгра «Клятва Людовика XIII». С одной стороны — расцвет романтизма, а с другой — возрождение академизма и возвращение во Францию главного художника неоклассицизма.
Если посмотреть на эти картины, создается ощущение, что они написаны в разное время. Рафаэлевская Мадонна совсем не сочетается с треугольниками из убитых людей. Спокойствие и стабильность соревнуется с чувственностью и эмоциями.
И Делакруа, и Энгр получили заслуженное одобрение и славу, хотя публика немного скептически отнеслась к работе Делакруа. «Романтики — адепты безобразного» — вот что общество понимает под словом «романтизм», не теряя при этом любопытства и заинтересованности в новом развитии искусства.
В 1826 году Делакруа пишет «Грецию на руинах Миссолонги», продолжая поддерживать борьбу греков за независимость. Картина была принята, но так и не куплена до 1852 года.
Делакруа — лидер французской романтической школы
В 1827 году Делакруа работает над новым шедевром — «Смерть Сарданапала». Он прочитал трагедию Байрона о Сарданапале, решил ознакомиться с оригиналом — трудом древнегреческого историка Диодора Сицилийского, немного включил фантазию и изобразил весь ужас, который напридумывал в своем воображении. Иногда создается ощущение, что Делакруа получал какое-то удовольствие от создания жестокости и боли.
История интересная. Сарданапал вел праздную и роскошную жизнь, а когда пришло время умирать, велел все его несметные сокровища уничтожить. Но Делакруа пошел немного дальше и решил уничтожить вообще все, что существовало в окружении царя.
В каталоге на выставке в Салоне Делакруа пишет: «Сарданапал повелел евнухам и стражам зарезать его жен, слуг и лучших лошадей, чтобы после него не осталось на земле ничего из того, что услаждало его жизнь».
В «Сарданапале» Делакруа оживляет изображение: это не застывшие фигуры в красивых позах, а полноценное действие, динамичное и не прекращающееся. Люди на картинах перестают быть статуями.
Восток, история и смерть — все, чем так страстно увлекался Делакруа, мы видим на картине.
По поводу любви к Востоку. Романтизм как течение в живописи предполагает интерес не только ко всему мистическому и таинственному, но и к экзотическому и отдаленному по географии. Яркие краски, необычные орнаменты, неизвестные сюжеты и особенности — Делакруа многое подчеркнул после поездки на Восток в 1832 года.
Как всегда, критики в шоке, публика в восторге. Виконт Состен де Ларошфуко был ошеломлен дерзостью Делакруа. В Дирекции департамента изящных искусств виконт говорит о прекращении официальной поддержки, если Эжен продолжит писать в таком возмутительном стиле.
Кроме «Сарданапала» в этом году Делакруа выставил в Салоне «Казнь Марино Фальеро», и «Юстиниан составляет свод законов» (уничтожена во время Парижской коммуны), создает «Женщину с попугаем». Но они не вызвали особого восторга.
Свободный Салон 1830
Делакруа вдохновлялся событиями. Июльская революция 1830 года давала надежду на искусство без запретов, возможность уйти от незыблемых канонов и традиций. Делакруа воспринял это как шанс показать всем искусство истинное, чувственное и динамичное. Прославление свободы во всем.
И вот она — свобода. Смелая, отважная, решительная и бесстрашная. Делакруа изобразил то, что человеческий глаз увидеть не может. Он очеловечил понятие свободы.
Любовь к Востоку
После триумфального Салона 1830 года Делакруа скучал. Здоровье постоянно ухудшается, с женщинами проблемы, заказы есть, но неинтересные. Воображение требует новых впечатлений.
И новые впечатления появились. Знакомый Делакруа граф де Монре уезжал в Марокко как посол, назначенный королем. Эжен добивается разрешения на сопровождение посла в министерстве, собирает вещи и отплывает с графом в 1832 году.
Делакруа был очарован Востоком. Он бежал от скучной и слишком чопорной жизни в Париже, которая не приносила ему былой радости.
Яркие краски, особый менталитет и образ жизни покорили Делакруа искренностью, простотой и нескончаемым весельем: «Я жил там в двадцать раз интенсивнее, чем в Париже». Он создает красочные и динамичные работы, где каждое движение передается с большей реалистичностью и желанием продолжать действие.
Салоны и заслуженная слава
После возвращения во Францию Делакруа работает над фресками, выполняет государственные заказы, посещает знаменитые Салоны Парижа и блистает. Получает орден Почетного легиона, организует персональную выставку.
После 1837 года Делакруа начинает разбавлять экзотику и современную жизнь в работах и вдруг пишет работы на античные темы, мифологические или религиозные.
Правда, мало кто оценил новую направленность работ Делакруа: как-то образ романтика-бунтаря совсем не сочетался с античностью и религиозными вздохами.
И вообще мало кто в Салоне любил Делакруа. С одной стороны новые романтики, которые завидовали необычайным способностям Делакруа писать картины абсолютно на любые темы, с другой стороны — неунывающие академисты во главе с Энгром. Делакруа постоянно был меж двух огней, где каждый ждет его промаха или полного отхода от работы.
В последующие годы Делакруа приспособляется к новым заказам буржуа и создает небольшие картины, в том числе и копии своих полотен. Спрос есть, но публика до сих пор полностью не понимала художника.
Делакруа помнили и уважали по его ранним работам. «Свобода, ведущая народ» и «Резня на Хиосе» спустя несколько лет и десятков новых работ остаются у всех на слуху. А новые произведения идут как дополнение, но не как новые шедевры в истории искусства.
Делакруа хорош. Взять хотя бы его бесстрашие перед всем академическим светом и нежеланием следовать устоявшимся традициям — это уже половина дела. Делакруа воспринимал искусство по-особому, чувственно и местами слишком эмоционально, живо и динамично. Каждое событие оживало в воображении и на холсте. Академия художеств слишком долго спала в относительном спокойствии, а роль бунтаря и анархиста досталась Эжену. После очередной выставки в Салоне, где Делакруа год за годом выставлял картины, Стендаль сказал: «Мы стоим на пороге революции в искусстве; гигантские полотна, загроможденные тремя десятками обнаженных фигур, списанных с античных образцов, несомненно, достойны всяческого почитания, но нам они успели наскучить». Лучше и не скажешь.
Делакруа умер от болезни горла в 1863 году — в конце жизни он не мог есть ничего, кроме фруктов. Семьи у него не было. Все его вещи были распроданы, а часть денег была подарена домработнице.