Утром к отцу в спальню зашел Игорь. Всю ночь Борис Николаевич провел без сна, размышляя над словами дочери. Ее предложение тронуло старого клоуна до глубины души, и он тщетно пытался найти предлог для отказа, который бы никого не обидел.
К рассвету мужчина так ничего и не придумал, совершенно измучив себя бесплодными размышлениями.
— Батя, я понимаю, конечно, что ты в праве на меня обижаться. И мы с тобой общались в последнее время редко, и на юбилей я не приехал из-за своих дурацких дел... Батя, прости меня за это. Давай начнем все сначала. И знаешь, что еще... Давай-ка, переезжай ко мне.
— Да вы что?! Вчера вечером Наташка к себе звала, сегодня ты, — удивился Борис.
— Ну, я надеюсь, ты ей отказал? — с надеждой в голосе спросил сын.
— Да, — не мешкая, ответил отец. — Пока ничего не ответил.
— Ну и все. У них и квартира меньше. Чего ты там будешь ютиться? Денег у них нет никогда. А у меня все нормально будет: квартира большая, рядом больница хорошая, врачи в ней знакомые у меня есть. Назначим тебе обследование по полной программе, поправишь здоровье. В общем, давай, настраивайся, батя.
В этот момент в голове Бориса шевельнулась нехорошая мысль: «А вдруг Наташа и Игорь приехали не из-за моего здоровья, а из-за того, что их беспокоило, кому достанется моя квартира?»
Такая мысль не нравилась Шукшину, но в наш циничный век все могло быть. Предательство Надежды — тому доказательство. И он решил проверить сына.
— Я хочу квартиру свою Наташе завещать, — сказал отец.
— Ради бога, бать. И Наташке она, конечно, гораздо нужнее и полезнее будет, чем мне, — ответил Игорь, чем, безусловно, обрадовал Бориса. — Вопросов вообще никаких нет, бать. Давай к нотариусу заедем, оформим все, я договорюсь. Просто я не хотел время терять...
— Хорошо, давай только не сегодня. Сегодня я еще отдохну, а завтра с утра все и сделаем.
— Давай. Все, я тогда все заботы беру на себя, все организую. А как проснешься, сразу поедем. Договорились?
В этот момент Борису стало жутко стыдно. Старый дурак... Как он мог сомневаться в любви своих детей? Придумал этот фарс с болезнью. Он не мог больше врать близким.
***
На следующий день Шукшин с самого утра попросил всех родных собраться в гостиной. Не зная, что и думать, обеспокоенные дети и внук ждали появления Бориса Николаевича. Старый клоун задерживался и заставлял всех нервничать.
— Игорь, может, пойдешь, посмотришь? Может, папе плохо там стало, в ванной? — попросила Наталья.
— Да он вроде с утра нормальный был, — ответил Игорь. Тем не менее поднялся и направился в коридор.
— А вот и я! — в проеме межкомнатных дверей неожиданно возник Борис Николаевич. На голове у него был маленький клоунский колпак, а на носу — красный губчатый шарик. — Алей-оп!
Для наглядности Борис достал из кармана хлопушку и хлопнул ее посередине комнаты.
— Батя, что с тобой случилось? — беспокойно спросил Игорь. — Что это значит все?
— Дни болезней миновали, позабыты страх и боль. Благодаря чуткости и любви родных и близких смертельно больной решил не умирать! И чудеснейшим образом исцелился! В связи с этим предлагаю закатить пир! Мероприятие состоится при любой погоде-е-е!
— Дед, ну ты даешь! — отреагировал на выпад Бориса Егор.
— Не понял, батя... Ты что, все это придумал, что ли? И про необратимый процесс тоже? — догадался Игорь.
Отец молчал, опустив грустные глаза.
— Папа, как ты мог так поступить? — возмутилась Наталья.
— Простите меня, дети, — виновато склонил голову клоун.
— Мы же оставили все дела, приехали к тебе...
— Ну, это была неудачная шутка, — только и развел руками Борис.
— Шутка? — переспросила дочь. — А если бы я сказала, что умираю, или Игорь?...
— Я же извинился. Ладно вам, дети: Игорь, Наташенька, Егорка... Коли вы уж здесь, давайте отметим мой юбилей и все позабудем. Егорушка, ну неужели не простите старика?
— Батя, извини, если честно у меня дел по горло. Я не останусь, — ответил Игорь.
— Да ладно...
— И нам тоже пора собираться, — ответила Наталья и посмотрела на сына, который молчал, а значит, был с ней согласен. — Раз ты здоров, то и нам волноваться не о чем.
— Стоп, стоп, стоп! Подождите! Игорь! Наташа! То есть меня можно любить только когда я болею, да? А когда я выздоравливаю, про меня можно забыть до следующей болезни, так?
— Дед, не надо сейчас...
— Батя, не начинай. Мы, кстати, тебе на лечение денег собрали, — Игорь достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его отцу.
— Ничего мне от вас не надо! — в сердцах воскликнул Борис.
— Батя, только вот не надо кипятиться. Ты ведешь себя, как ребенок. А то, и правда, сердце прихватит, тогда точно с нами поедешь.
Игорь положил конверт с деньгами на стол.
— С юбилеем, папочка! — с сарказмом произнесла поздравление обиженная Наталья. — Егор, пошли собираться.
Несмотря на всю свою показную браваду Борис ужасно боялся, что дети не простят его. Так оно и получилось. Да еще и нахамил им... Винить, пожалуй, надо было только себя, и Шукшин понимал это. Оттого чувство одиночества вновь полыхнуло в его сердце, а в голове возник собственный образ выжившего из ума фигляра.
***
Спустя пару часов после тяжкого объяснения Шукшина с родными в его квартиру заглянула Нина Анатольевна. Взволнованная женщина сообщила, что нашлась Надежда.
— Где она? — сразу задал вопрос Борис.
— Сегодня ночью ее привезли к нам в больницу еле живую, — ответила женщина.
— Боже мой, что с ней случилось?
— Пыталась избавиться от ребенка. То ли сама, то ли коновал какой помог, не знаю. Крови потеряла очень много. Еще час-другой — и не спасли бы. Но, слава богу, угроза сейчас миновала. Так что можете писать заявление в полицию. Теперь ваша Надя никуда от вас не денется.
— Нет, Нина, я так не могу. — Борис задумался. — Мне надо с ней увидеться, в глаза посмотреть.
— Ну что с вами сделаешь? Собирайтесь.
В тот момент Борис, пожалуй, ничего не почувствовал. Не было радости от того, что Надежда нашлась, не было беспокойства за ее жизнь и судьбу. Но Шукшин знал, что ему нужен ответ на главный вопрос — за что так жестоко обошлась с ним эта девочка?
***
Спустя час Борис Николаевич в сопровождении Нины уже входил в палату Надежды. При появлении Шукшина девушка еле приподнялась на койке и испуганно уставилась на посетителей.
Сердце старого клоуна при взгляде на нее болезненно сжалось.
— Я уже и не ожидал тебя встретить, — сказал Борис. — Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо. Лучше. Дядя Боря, простите меня, пожалуйста, за все. Я вам все до копеечки верну. Мне просто деньги очень нужны были...
— А тут тебе попался добрый, наивный человек, да? — перебила Надю Нина Анатольевна. — Он же помочь тебе хотел, а ты?! — Женщина посмотрела на Шукшина. — Да врет она опять во всем, не стесняется. Деньги она вернет! — Вновь переключила внимание на девушку: — Где же ты возьмешь столько?
— Да я же чуть-чуть потратила совсем. Я же экономила, думала, мне этой суммы надолго хватит.
— Зачем?... Почему ты меня обманула? Разве я тебя гнал? Я ведь тебя хотел к бабушке отправить в деревню. Денег бы сам тебе дал, и воровать бы не пришлось... Кстати, а ты почему к ней не уехала? — спросил Борис.
— Я наврала вам. Нет у меня никакой бабушки, — ответила Надежда и села, обвив руками колени.
— Ну вот — врет она, Борис Николаевич, — снова втиснулась в разговор Нина, — я же говорила. Все, пусть с ней сейчас полиция разбирается.
— Не надо полицию, я вас умоляю! — встрепенулась девушка. Умоляю, только не полиция!
— Боишься? И правильно делаешь. Нечего было воровать!
— Так ты что же... и мне врала? Ни слова правды? — обиженно произнес Борис.
— Да. Нет у меня никаких родителей: ни мамы, ни папы. Я вообще из детдома.
— И забеременела ты там же? — спросила Нина Анатольевна.
— Да, — плача ответила ей Надя. — Только я там никому не нужна, понимаете? Надо мной все там издеваются. Меня потом вообще затравили после того, как парень бросил. Вот я и сбежала. А что мне оставалось делать? — Возникла короткая пауза. Теперь слова Надежды походили на правду. — Я хотела на работу устроиться, думала, как-то здесь обоснуюсь... Но никто меня без документов не берет, все только шпыняют. Я уже целый месяц тут нахожусь. Мне за этот месяц никто даже не помог ни разу, никто не пожалел, понимаете? Вот я и воровала — надо же хоть как-то жить!
— Так ты что же, и мне не верила? Думала, что я обману, предам? — спросил Борис.
— Дядя Боря, вы замечательный... Вы меня простите, пожалуйста. Это я просто глупая дурочка. Я как деньги увидела — все поплыло, ничего не важно стало. Я думала, @б0рт сделаю и на юг уеду, а там уж как-нибудь обоснуюсь.
— Я на тебя обиды не держу и заявления в полицию подавать не буду, — заявил Шукшин и замолчал, глядя в окно.
— Спасибо, дядя Боря.
Возможно, кто-нибудь другой и не подумал бы так, но Борису Николаевичу было стыдно. Он проникся проблемами Надежды. В свои шестнадцать лет она столько пережила, сколько хватило бы на жизнь взрослого человека. А он все это время осуждал ее. Но ведь девочка просто выживала в этом неблагодарном обществе, как могла, как умела.
Борис увидел в глазах Нади раскаяние и не мог ее не простить.