Московские каникулы.
Вику разбудила тишина. Такая особенная тишина, что прячется в тиканье часов в пустой квартире, негромких разговорах соседей за стеной и шорохе колёс машин по лужам за окном.
За окном туманное, сырое апрельское утро. Тёмно-хрустальные капли на кончиках веток, мокрые дорожки сквозь школьный сквер, островки грязного снега среди прошлогодней травы цвета хаки.
На холодильнике под магнитом записка: «Не стал тебя будить. Я на пробежке, дождись меня, хочу вместе позавтракать. Целую».
Вдоль школьного забора не торопясь, расслабленно бежали две девушки. Похожие как две капли воды: обе в чёрных лосинах и чёрных водолазках, только на одной электрически-голубой жилет, а на другой – цвета фуксии. Высокие хвосты из длинных чёрных волос слегка раскачивались в такт движению, иногда захлёстываясь прядками. Девушки были или сестрами-близняшками, или подругами, косящими под них. Они обогнули угол школы и остановились. Перекинулись парой фраз и уверенно направились к турникам. При их приближении Лёшка приветливо кивнул и продолжил подтягиваться. Девчонки встали по обе стороны от турника, не сводя с парня восхищённых глаз, о чём-то его спрашивали, хихикали и многозначительно переглядывались.
А Вика считала. Просто считала: вверх-вниз – раз, вверх-вниз – два, вверх-вниз – три, в ритме собственного дыхания. Она выдохнула и не сразу смогла вдохнуть в момент, когда Лёшка, спрыгнув с турника, подозвал девчонок к себе, приобнял обеих за плечи, что-то сказал одной на ушко, а может поцеловал в щёку и быстро направился в сторону дома. Девчонки проводили его разочарованными взглядами.
Вика успела поставить чайник, когда услышала щелчок замка входной двери. В квартиру ворвался запах талого снега, мокрого асфальта и едва уловимый аромат чужих духов.
- С добрым утром, любимая моя.
Звук льющейся в душе воды. Свисток закипевшего чайника…
Алексей налил чай и сел у окна.
И пара минут тишины.
- Подружки? – как бы невзначай спросила Вика, пряча лицо за чашкой.
Лёшка молча глянул в окно, перевёл взгляд на девушку, странно улыбнулся и спокойно ответил:
- Алинка с Маринкой.
- А, понятно, – Вика внимательно рассматривала чай в чашке.
Лёшка наклонился через стол:
- Чего тебе понятно? – снисходительно спросил он.
Вика пожала плечами, не поднимая глаз.
- Рики, – присел он перед ней на корточки и обнял за колени, – ты ревнуешь?
- А что ты им сказал?
- Что завтра у меня пробежки не будет.
- Что-о?!
- Эти дурёхи только из-за меня и бегают по утрам. В общем-то, неплохие девчонки, только выпендриваются слишком.
Вика нахмурилась, ещё больше погрустнела. Алексей поднялся, нежно погладил её по щеке и, честно глядя в глаза, продолжил:
– Да, я с Алинкой встречался. Здесь тебе каждая вторая девушка может сказать, что я её бывший, и, – озорно усмехнулся, – половина из них не соврёт. С кем-то дружеские отношения, а кто-то меня на дух не переносит, – он почти рассмеялся. – Я не всегда добрый и пушистый. Но все эти приключения в прошлом, – он снова стал очень серьёзным, – теперь я знаю, чего хочу.
- И чего? – она заглянула ему в глаза.
- Ты ещё спрашиваешь? – он коснулся губам её шеи. – Здесь и сейчас, – горячо прошептал он, продолжая целовать.
- Лёш, соревнования, – простонала Вика в ответ.
- Будь они прокляты, – тяжело вздохнул он, отпуская девушку.
А соревнования были на следующий день…
Вика мало что понимала в происходящем на татами… или как там это называется? Но судя по всему «гордость школы» тренера не подводила.
Девушка сидела высоко на трибунах, в одиночестве. Зрителей почти не было. Только через два ряда, наискосок, сидела троица друзей. Высокий темноволосый паренёк, и две девчонки: маленькая, худенькая, в очках, и красивая высокая блондинка. Они оживлённо беседовали, то и дело оборачиваясь на Вику. Соревнования, видимо, их мало интересовали. Ещё бы: всего лишь отборочный этап какого-то там турнира, какого-то полуфинала… Вика не особо вникала. Она совсем не хотела идти. Сама мысль о том, что Алексею на её глазах может «прилететь» совершенно не воодушевляла. Но Лёшка настоял на её присутствии.
И вот, тщательно скрывая нервный озноб, она сидела, сжавшись в комочек, натянув рукава пушистого свитера до кончиков пальцев и прикрыв ими пол-лица, так, что видны были только настороженно-несчастные глаза.
Тем не менее, паренёк всё чаще посматривал с улыбкой и, всё-таки решившись, махнул рукой своим подружкам и направился к ней, ловко перешагивая пластиковые кресла.
- Привет, ты Вика, верно? – присел он рядом.
- Ну да, – удивилась она, убирая руки от лица.
- Похоже, – паренёк удовлетворённо кивнул и протянул руку, – Михаил.
Девушка растерянно протянула свою.
- Я рисовал тебя.
- То есть?
Мишка улыбнулся. Вика понемногу начинала догадываться. Михаил, наверное, позаимствовал манеру шокировать и ставить в тупик собеседника у своего лучшего друга Алексея. Но вот почему он её рисовал?
- У Лёхи на стене моя работа, – не без гордости заявил Мишка.
- На стене? – тихо и задумчиво прошептала Вика, вспоминая каждую стену в Лёшкиной квартире.
- Твой портрет, – уверенно начал Мишка, – в полстены… – он задумался, посмотрел на ничего непонимающую девушку, прикрыл глаза рукой и прошептал: – ой, Лёха, прости, кажется, я тебя сдал, – из-под ладони он ещё раз взглянул на Вику и виновато-хитро улыбнулся, – я тебе ничего не говорил, ладно?
Она смущённо кивнула.
За разговором Вика пропустила очередной и последний Лёшкин выход. А после его сразу окружила стайка неизвестно откуда взявшихся девчонок. Одни протягивали ему блокнотики, другие фотографировались, третьи пытались отдать мягкие игрушки, какие-то коробочки, даже в щёку целовали...
Вика перевела ошалевшие глаза на Мишку, словно ища у него то ли поддержки, то ли объяснений.
- Чир-лидерши, – невозмутимо пожал он плечами. – Тут у них тоже тренировки проходят. Это у мелких развлечение такое нынче, – добавил он снисходительно, – они себе «кумира сотворяют» и бегают за ним по пятам. В знаменитость играют, – недовольно вздохнув, – не спрашивая разрешение «знаменитости».
Алексей еле отделался от девчонок и направился к Вике, а она с облегчением отметила, что все поклонницы, и правда, были не старше тринадцати лет.
- Привет, – радостно начал он, потирая щёку, убирая остатки помады слишком активной фанатки, – я смотрю, вы уже познакомились?
- Угу, – кивнул Мишка, виновато поглядывая на потолок.
Лёшка присел рядом, обнял растерянную Вику, махнул рукой двум девушкам, что до сих пор не решались присоединиться к увлекательной беседе. Они медленно обошли сектор и присели рядом, дружелюбные, разговорчивые, смешливые, даже слишком. Особенно эта маленькая, с коротким хвостиком, в очках… Лариска.
Да, это та Ларсен, с которой накануне так активно переписывался Лёшка. Вика сидела рядом, во все глаза смотрела на чудо создания программы. Строчки, словно ступеньки, спускались одна за другой, отдавали чёткие команды, ставили условия, разрешали и запрещали, вызывали процесс, названный Алексеем красивым и непонятным словом – рекурсия.
Только очень часто Лёшка отвлекался на бесконечные сообщения от неизвестной Ларсен. То ли процесс написания этой программы шёл параллельно, то ли она специально привлекала внимание. Переписка шла в основном на «элите», и Вика не понимала абсолютно ничего, а Лёшка то и дело фыркал от смеха, приобнимая и целуя её в висок, словно заглаживая вину за тайну переписки.
Неожиданно они «заговорили» по-русски. Из пары сообщений Ларсен и односложных ответов Алексея, Вика сделала вывод, что он куда-то должен ехать, но возвращаться из поездки не собирается. Заметив испуганный взгляд подружки, Лёшка дал отбой виртуальной собеседнице.
- Не бери в голову, – он снова поцеловал её, – никуда я не уеду.
Наврал всё-таки. Простить – прощаю, только больно непереносимо… А он такое говорил… Тогда, после своих соревнований и… любви…
Разговор начался с вопроса, который Вика вроде бы и не собиралась задавать, но не успела как следует подумать, и услышала свой голос будто со стороны:
- А Мишка художник?
- Бог фотошопа, – весело хмыкнул Лёшка и насторожился, – а ты откуда знаешь?
- Он сказал, что рисовал меня.
- А-а, – кивнул Алексей, – и всё?
- Ну, да, – Вика отвела глаза, закусила губу, чтобы не улыбнуться и, сохраняя серьёзное выражение лица, попросила:
- Покажи.
- Ок, пошли.
Лёшка сел за компьютер. На экране появилась очень яркая, красивая, даже какая-то слишком реалистичная картинка. Вика узнала овраг, грибной лесок, у обрыва стояла Димкина «Ауди», рядом вполоборота – Андрей, с другой стороны, прижавшись спиной к машине Лёшка обнимал её, Вику. Точно так она держала его за плечи, и одежда на ней была та самая: её васильковая футболка и светлые джинсы…
- Это как? – удивлённо прошептала она.
Лёшка молча кликнул мышкой. На новой «фотографии» Вика увидела всех четверых, стоящих у «некотельной» на территории завода. Да, кажется, она в одной руке держала фонарик, а другой – прикрывала глаза от яркого солнца, садящегося за тёмные зубцы леса.
На следующем изображении Вика увидела себя поющей у костра и чуть скривилась. Лёшка заметил её реакцию и быстро открыл новую картинку: яркий столб синего цвета, подпирающий тёмное небо и силуэты всех четверых, запрокинувших головы вверх.
- Лёш, – смеясь, возмутилась Вика, – ну, как это возможно?
- Графика, – тихо ответил он, – компьютерная. Настоящий здесь только фон, всё остальное рисунок. А вообще, первая наша с Михой работа – это исчезнувшие усы на фото директора школы. Мишка с тех пор заболел цифровым рисованием. А я ему идеи подкидываю.
В подтверждение своих слов он открыл новый файл: закатное солнце, тот самый серый камень, и они вдвоём в золотых прощальных лучах, на камне, близко-близко, плечо к плечу…
- Моя мечта, – он посмотрел на Вику, – хочу вот так посидеть, посмотреть, как солнце за горизонт прячется.
Вика обняла его за плечи:
- Посмотрим, посидим, помечтаем, – и нежно поцеловала.
Помедлив, Лёшка навел курсор на следующую картинку и, незаметно выдохнув, кликнул мышкой.
Вика даже на секунду зажмурилась. Она никогда не была такой красивой. У неё не такие зелёные глаза, не такие блестящие волосы, хотя может это просто солнечные лучи превратили их в золотистый воздушный хрусталь. Тонкие прядки упали на лицо. Она, так озорно прищурившись, улыбалась, а яркие губки невозможно было не поцеловать.
Кажется, понятно, что за фотография… – Вика непроизвольно посмотрела на стену перед Лёшкиной кроватью, а он заметил этот взгляд.
- Да… – прошептал он, – это она. Только размером... хм, в полстены. Мишка рассказал?
Вика кивнула.
- Я что-то... – он смущённо кашлянул, посмотрел на фото, потом на Вику, – не знал, какая у тебя будет реакция... поэтому, картину убрал! – выпалил он со смехом. – Извини...
Перед сном Алексей нежно погладил её по волосам и едва слышно вздохнул.
- Ты что-то хочешь сказать? – Вика всегда чувствовала его настроение, даже переписываясь в сети, не говоря уж о реальном общении.
- Признаться…
- Признаться? В чём? – насторожилась она.
- У меня зависимость…
- Лёш? – голове один за другим начали появляться варианты продолжения, но по-настоящему Вика ни один из них не воспринимала. Она хорошо знала Лёшкину манеру шутить и, скорее всего, он сейчас скажет романтическую, невероятно смешную ерунду.
- У меня зависимость от тебя…
Ну, конечно, – Вика улыбнулась, погладила его по щеке:
- Неизлечимая?
- Я серьёзно.
- Кто бы сомневался.
- Сейчас скажу, может быть, очень странные слова, но пообещай мне.
- Лёш, ты чего? – теперь Вика заволновалась, осознав, что он не шутит.
- Если, вдруг, когда-нибудь ты решишь… – голос его дрогнул, он крепче обнял девушку, – решишь расстаться… Пообещай, что у меня будет возможность услышать твой голос, увидеть тебя, постоять на расстоянии пяти метров?
Вика закрыла глаза.
Слова и вправду очень странные. Вот, оказывается, что у него в голове на самом деле. А я-то думала, что это я его сильнее люблю. Это я без него жить не могу. На расстоянии пяти метров…
Лёшка выжидающе молчал.
- Обещаю, – серьёзно прошептала она, – но только если ты пообещаешь мне тоже самое.
- Рики, ты с ума сошла, такие вопросы задавать?
- А ты?
- Я же сказал, у меня зависимость.
- Значит, и у меня зависимость.
- Значит, и я обещаю…
Что толку в обещаниях, если всегда найдутся обстоятельства сильнее нас?