Вика убежала. Марина собралась догнать сестру, но в окно увидела, как Вика запрыгнула на ступеньку подъехавшего троллейбуса. Марина без сил прижалась лбом к холодному оконному стеклу.
Сегодняшнее Викулино признание не было такой уж неожиданностью для старшей сестры. И без догадок соседки, Польки Андросихи, Марина замечала: с малой что-то происходит. И эти изменения настораживали и даже пугали. Утешала себя тем, что этого просто не может быть: Викуле семнадцать только! Да и отцовское воспитание не позволяло никаких вольностей. Когда – ещё в начале осени – Вика познакомилась на дискотеке с рослым, очень серьёзным курсантом, Марина встревожилась. Вадим Аверин учился уже на четвёртом курсе, в их городе оказался случайно: однокурсник и друг пригласил Вадима погостить пару дней у своих родителей. А в следующее увольнение курсант снова приехал, – уже один, без друга, – чтобы встретиться с Викой. Вадим был таким взрослым и… красивым, что Марина буквально умоляла сестру:
- Викуля, ты же смотри, – осторожнее с ним! Ни в коем случае…
Вика беспечно отмахнулась, перебила Марину:
- Что ты меня учишь! Сама всё знаю.
Они были так хороши вместе! Высокий, чернобровый Вадим в курсантской форме и стройная Викуля, – со смело распахнутыми карими глазами, с блестящим водопадом тёмно-русых волос. И просто невозможно было запретить сестре эти встречи.
А потом –эти приступы тошноты… Викулина раздражительность – на пустом месте… И всё равно Марина старалась убедить себя, что Викуля просто капризничает – как всегда. Жалела сестрёнку: ещё и устаёт, – в медицинском учиться непросто.
Викулино откровенное и отчаянное признание в беременности постаралась принять спокойно, хотя у самой сердце похолодело. Как же могло случиться такое, – ведь Вадим казался таким серьёзным… а Викуля – девчонка совсем!.. А когда узнала, что беременная Вика не от курсанта Вадима Аверина, а от их поселкового парня Валерки Полухина, – еле смогла скрыть свою растерянность. Расспрашивать Вику не решилась: малая и так издёрганная вся…
Полухин – признанный поселковый красавец. Там, в посёлке, у них мерки красоты особенные: тёмно-серых глаз под разлётом бровей маловато. Чтобы вот так заглядывались и млели девчонки и женщины, нужна уверенная сила – в чуть приметном движении плеч и в неспешной походке, нужен нагловатый прищур насмешливых глаз и плохо смываемые следы угля на сильных пальцах, в которых угадывается затаённая нежность и умение бесстыдно ласкать… Валерий таким и был. Куртку никогда не застёгивал – ни в жару, ни в холод. И рубашка под курткой тоже расстёгнута... На груди – простой и строгий серебряный крест, – подарила крёстная, когда Валерка впервые в шахту спустился. И замирали девичьи взгляды от густых кудряшек на Валеркиной груди. А летом, бывало, выйдет из Донца, пока шумно и счастливо отфыркивается да головой трясёт, сбрасывая светлые прохладные капли с пшеничных волос, – даже соплюхи, девчонки-школьницы, начисто забыв про стеснение, останавливали взгляд на упруго-сильном бугорке под Валеркиными трусами.
Викуля права – на поселковых дискотеках Марину не приглашали танцевать: во вспышках светомузыки парням недосуг было приглядываться к Маринке Аксёновой, – чтобы рассмотреть её большие и грустные серые глаза, светлые брови – как тонкие стрелочки, всю её лёгкую, гибкую фигурку. Но это ж надо было рассматривать, – чтобы увидеть: а Маринка ничуть не хуже своей младшей сестры… Такая неяркая, неброская красота никуда не исчезает с годами, – не потускнеет, не выгорит, так и будет цвести неприметным, но сильным полевым цветком… А Вику не надо было рассматривать: её длинные тёмные волосы, красиво очерченные, капризно припухшие губы, высокая грудь и длинные ноги и так бросались в глаза.
И всё же случилось. Правда, не на дискотеке, – но дождалась Маринка приглашения на танец. Был конец августа, отмечали День Шахтёра. После торжественной части всегда собирались на поляне в Криничной балке. Марина уже год работала делопроизводителем у директора шахтоуправления. На празднике в балке она впервые была. А пригласил её Валерий Полухин. И не рассматривал, и даже согласия Маринкиного не спросил, – просто взял за руку и повёл танцевать. У Маринки от неожиданного счастья коленки подкашивались… Она чувствовала сильные Валеркины руки и замирала: сила эта вдруг оказалась очень бережной… После танца Валерий поднял её на руки, закружил по поляне, хоть и выпивший был. От его негромкого голоса ещё сильнее закружилась голова:
- Лёгкая ты какая, Маришка. Не держал бы в руках, улетела бы.
А Вике тогда лишь четырнадцать было. Но она капризно и презрительно надула губы:
- Ой, ой!.. Думаешь, и правда Валерке понравилась?.. Давай поспорим: школу окончу, – Полухин моим будет.
Марина сдержанно усмехнулась:
- Это как – твоим?
- А вот так! Валерка – самый красивый. И я – самая красивая. Просто сейчас он думает, что я маленькая… А вырасту, – он увидит, что я самая красивая! А ты даже не мечтай, что он с тобой встречаться будет. Он будет ждать, пока я вырасту.
Валерий больше не приглашал Маринку… А домой провожал Тамару Нефёдову из планового отдела.
Выходит, теперь Вика выполнила своё по-детски ревнивое обещание.
На следующий день, после занятий, Марина отправилась к сестре, в общежитие медучилища.
Виновато обняла Вику, тихонько сказала:
- Поговорить бы, Викуль.
Викина подружка, Олеся, понятливой оказалась. Кивнула:
- Я – к девчонкам. К семинару по анатомии готовиться.
Вика освободилась от рук сестры. Окинула Марину непримиримым взглядом:
-Я же сказала, – обойдусь без тебя. Олеська обещала…
- Вика! То, что ты задумала, – это страшно… это нельзя.
- А что можно?.. Замуж – за шахтёра? Когда Вадим уже намекал… что я буду его женой.
Марина снова обняла сестру:
- Ну, зачем ты… С Валерием. Из-за меня? Чтобы мне доказать? Викуля, это же была просто твоя детская ревность. У меня ничего не было с Полухиным… кроме того, единственного танца. А у тебя Вадим есть… Зачем тебе Валерка?
Вика задумчиво улыбнулась:
- При чём здесь ты. Тебе не понять. Замуж я за Вадима выйду. А с Полухиным – будет, что вспомнить. Он, небось, с ума сходит, – всерьёз решил, что женится на мне. Нет, ты помнишь, чтоб Полухин жениться собирался? А мне – слышала бы ты, что он говорил! На руках, говорил, буду носить, – тебя и ребёнка. Умолял аборт не делать. Дом двухэтажный батя с крёстным достраивают, – на моё имя, говорил, оформим.
- Так ты ж и не сделала… аборт. Вика! Давай я поеду в посёлок, всё расскажу ему. Он заберёт тебя… А бате нашему он сам всё скажет, объяснит... Ты не бойся. Подумай только… представь: ребёночек у вас будет.
-Марин, ну о чём ты!.. Променять возможность выйти замуж за будущего офицера на то, чтобы родить шахтёру ребёнка!.. Вадим – отличник. Знаешь, какое распределение его ждёт! А с такой женой, как я, он недолго будет в лейтенантах ходить. И вообще, если приехала, – давай о деле. Мне деньги нужны. Ты же не думаешь, что Олеськина тётка за спасибо мне врача найдёт?.. И Олеську тоже надо будет отблагодарить. – Кивнула на Маринины серёжки – отцовский подарок на совершеннолетие: – Я всегда говорила, что тебе эти серьги совсем не идут. Батя, думаешь, выбирал! Так, купил, что подороже, – лишь бы отделаться, показать, что о старшей дочке он тоже позаботился. А колечко тебе и вовсе не понадобится. Смешно же, Марин: будешь на спуске-подъёме работать… а на пальце – колечко с дорогущим сапфиром. Олеська знает, кому продать. Потом тебе совсем мало останется, – достать остальную сумму.
А Марина неожиданно твёрдо сказала:
- Родишь малыша, – я тебе отдам и колечко, и серьги. А на то, что ты задумала…
Вика отвернулась к окну. Процедила сквозь зубы:
- Уходи. Ты мне больше не сестра.
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»