Русская школа лирического пейзажа — это распахнутая настежь душа. Когда настроение — ввысь, мысли — вдаль, а мечты — за горизонтом. И ещë много такого, для чего ни в одном языке ни одного мира не придумано слов.
Не просите формулировать по технике. Не станем. Сводить великую живописную лирику XIX столетия к цветовым отношениям, световоздушной среде и рельефу красочного слоя — это нонсенс. Всë равно, что пытаться взвесить душу. Или аппроксимировать любовь по ключевым точкам кардиограммы. Бессмысленное занятие...
Замечательный московский «лирик» Фёдор Карлович Бурхардт вошëл в историю отечественной живописи тихо, но уверенно. Остался в ней яркой, но нечасто открываемой страницей. Что вполне объяснимо. Быть современником Исаака Ильича Левитана, Алексея Кондратьевича Саврасова и Василия Дмитриевича Поленова, работая в сходном стиле и исповедуя те же идеи одухотворенности родной природы — планида не из простых. В свое время за «широкими спинами» троих классиков затерялось множество дарований. Но только не наш герой. Не его изумительный колорит и дивные игры теней, воплощённые смелыми, но очень точными мазками.
Сегодня о нëм мало говорят и немногое помнят. И не потому, что его полотнам застят свет творения гениальных коллег. Вовсе нет. Основная беда — в том, что большая часть наследия Фёдора Карловича разъехалась и разлетелась по частным коллекциям да закрытым собраниям. Ужасно несправедливо, но такова данность.
Тем приятнее нам, скромным служителям искусства, знакомить аудиторию с его чудесными работами. О неуловимом на фоне предвечного и о неизменно переменчивой сути как природы, так и человека. Особенно — человека!
Ведь картины Бурхардта — это портреты русской души. Бескрайней и бессмертной. Это наше прошлое и одновременно наше будущее, которое было и будет немыслимо в отрыве от родных просторов. Федор Карлович всем сердцем любил русские леса и поля, и знал их как никто другой. Повадки зверей и птиц, игры воды и ветра, капризы погоды и неумолимая поступь времени — всë это было ему знакомо и понятно, но никогда не переставало вдохновлять и дарить пищу для раздумий.
Люди на его полотнах — нечастые гости, но именно о людях — каждый сюжет. О состояниях и настроениях, мыслях и мечтах человеческих, которыми наш герой так любил наделять эти дивной красоты просторы. Бурхардта называют художником-самоучкой, но так ли это по сути? Есть ли для настоящего таланта более подходящие учителя, чем Любовь, Трудолюбие и Время? Право, не знаем. Многое почерпнув у Левитана, в главном художник Бурхардт остался верен себе. Стал философом от мира живописи, не превратившись в очередного философствующего живописца. За что мы ему бесконечно благодарны.
Автор: Лёля Городная