Часть 2.
Поразительные апарты Глаши в камеру, ее стеклянные глаза, не глаза, а бельма, удивительный эффект - невыносимо видеть, так и порывает отвести взор. Иногда Флера и Глаша превращаются в маски, гримасы, из отчаянных слез в раскаты неконтролируемого судорожного смеха.
Крупные планы сняты таким образом, словно персонажи общаются не друг с другом, а напрямую со зрителем, через зрителя - довольно-таки распространенный прием. Предполагаю, подобная стилистика, а не стандартная съемка диалогов по средствам восьмерки (правило 180 градусов - если одного человека снимать из-за правого плеча его собеседника, то второго надо показать из-за левого плеча первого»), выбрана режиссером и оператором неслучайно, а чтобы подчеркнуть безусловную иррациональность происходящего - события фильма вполне реалистичны, но всё-таки сложно принять, что человек может достигать такой изощренной виртуозности в насилии над себе подобными.
Широкоугольная оптика искажает черты лица, а искажения по краям кадра выворачивают пространство наизнанку. Редкие пустые, формальные интерьеры , кажутся совсем необжитыми, не отвлекают зрителя от человека в кадре, его эмоции на контрасте с глухой пустотой экспонируются ярче. В свою очередь, чем больше пространство, тем уязвимее кажется человек.
Камера Алексея Родионова не чурается чрезмерной живописной броскости, в создаваемом образе есть даже некоторая нарочитая красивость и эстетство. Ближе к середине фильма камера начинает заваливать горизонт, статичные планы сменяются ручной камерой - зыбкой, болотистой становится почва под ногами героев, Флера перестает понимать, что происходит, то что было статичным и предсказуемым, становится вязким и невесомым.
Воздух наполняется гарью, очередь взрывающихся снарядов, взрывы случаются так складно, ритмично, как танец - поголовно в этом танце чернеют души от копоти смерти. Даже радуга в фильме - предвестник смерти, а не пробуждения, она подобна резкому улучшению смертельно больного, ведь за этим улучшением - неминуемая гибель.
Смотреть мучительно, настоящая пытка, знаете, когда даже слезам страшно течь, усиливается давление в висках, мышцы напряжены до последней минуты. Я пыталась смотреть отстраненно, уговаривала себя быть непредвзятой. Не получилось. Увы, как показывает сегодняшняя повестка, нынче происходит тот самый «рецидив», о котором говорил Климов.
#нашекино #элемклимов