- Как же он хорош, Аля, как же он хорош! Такой мужчина может встретиться только раз в жизни, неудивительно, что он достался не мне! – причитала Алсу. Она плакала и рвала очередную салфетку на мелкие кусочки.
- Нет, Алсу, он ужасен, ужасен, - не сдавалась Аля, нервно вышагивая по комнате. Пол под ее ногами натужно скрипел и жалобно прогибался. Аля была тяжеловесом. От папы ей достался мощный торс, крутые бедра и такой же характер. Она никак не могла взять в толк, что же ее подруга нашла хорошего в этом мерзком типе.
- Разве ты не видишь, Аля, как он добр? Он два года тянул на себе двоих женщин – свою жену, и меня, получается, любовницу. – Алсу не любила произносить это слово. Формально она была любовницей Кирилла, но совсем так себя не ощущала. Алсу вздохнула и продолжила:
- Мы обе требовали от него принять решение, а он берег каждую из нас. Не хотел причинять никому зла, поэтому ни меня, ни ее не бросал. Разве ты не видишь, Аля, как он добр?
- Разве ты не видишь, Алсу, как он жесток? Какая же это доброта, если он обманывал вас обеих? Давал надежду тебе, утверждая, что с женой у него давно ничего нет, и давал надежду ей, обманывая, что порвал с тобой? Что же доброго в том, чтобы давать любимому человеку крапленые карты, втирать очки, подсовывать ложные опоры, которые на поверку – тьфу, одно гнилье? Ведь каждая из вас строила свои планы с ним, думая, что может рассчитывать на его любовь! Каждая из вас тратила свое время, свою молодость, свои чувства на того, кто скрывал, что на него нельзя положиться.
Аля топнула ногой. Пол жалобно пискнул. Бокалы в буфете дружно вздрогнули.
- Нет! – голос Алсу стал высоким и срывающимся. Она чувствовала себя так, как будто ее лучшая подруга хочет отобрать ее Кирилла, ее свет в окошке, ее лекарство для души. – Нет, Аля, разве ты не видишь, что Кирилл каждую из нас ограждал от ужаса отвержения, в котором я и оказалась сейчас! Он врал и утаивал, чтобы никого не мучать, ни меня, ни жену, понимаешь?
- Алсу, солнце мое, ну, разве ты не видишь, что это «липа»? Ты говоришь, он хотел избавить вас от муки отвержения? А разве ты не мучилась изматывающим ощущением, что он от тебя что-то скрывает? Разве это не ты жаловалась мне, что сердцем чуешь, что он что-то недоговаривает? Разве ты не чувствовала себя полной дурой, когда пыталась что-то прояснить, а он в ответ рычал и обвинял тебя в паранойе, в бредовой ревности? Алсу, вспомни, как ты прибегала ко мне, и говорила, что чувствуешь себя ужасной, потому что наговариваешь на Кирилла, а он этого не заслуживает. Ты хотя бы заметила, что была права и твоя ревность не была «бредовой»? Это он, твой «заботливый» Кирилл, издевался над тобой, заставляя поверить, что ты безумна со своими подозрениями.
- Но, Аля, Аля, у него же были на то причины. Он хотел, как лучше. И, в конце концов, Аля, он не уходил от жены из-за любви к детям, понимаешь? Он не хочет их травмировать. Не хочет, чтобы они выросли в неполноценной семье.
Аля приблизилась к буфету. Казалось, бокалы сжались в предчувствии беды, но – минуло. Аля решила сменить тактику и заговорила елейным, совершенно не свойственным ей голосом.
- Алсу, конечно, я все это вижу. Но разве ты не замечаешь, что думает он не о детях, а о себе? Если бы его волновали дети, он бы подумал о том, что из-за его вранья дети видят каждый день заплаканную маму; что урок, который они получают с таким отцом – это урок малодушия, убегания от сложных решений; что двойная жизнь отца – это постоянные скандалы, свидетелями которых они являются. Дети для него только прикрытие, так ему легче сидеть на двух стульях и не встречаться с выбором между двумя женщинами!
- Нет, он хороший! – крикнула Алсу.
- Нет, плохой! – гаркнула в ответ Аля.
Подруги насупились, расселись по углам и уткнулись в смартфоны.
Неделю назад Алсу позвонила жена Кирилла и сказала, что они переезжают в другой город навсегда. «Попробуй только приблизиться к нашему дому, - отчеканила его жена, - из под земли достану и жизни не дам».
Алсу пыталась дозвониться до Кирилла, но ее любимый не брал трубку, не отвечал на сообщения и не реагировал на письма, хотя в соцсетях она видела, что он онлайн и выкладывает фото с женой одну за другой.
С того дня Алсу почти ничего не ела, осунулась, взяла больничный и проводила дни напролет в кровати, рыдая и разрывая салфетки на куски.
В таком состоянии и застала ее подруга Аля, вернувшаяся из командировки. Але никогда не нравился Кирилл, но Алсу ничего не хотела слышать. Похоже, и этот разговор не принесет никакой пользы, - тоскливо подумала Аля.
В двери повернулся ключ. Вошла тетя Варя, хозяйка квартиры, у которой Алсу снимала комнату. Она вернулась с посадок, с дачи, загорелая и как всегда жизнерадостная.
Тетя Варя заглянула в комнату к девушкам.
- Чего сидим с похоронными лицами, кулемы? Умер кто?
- Да никто не умер, - проворчала Аля. – Разве что любовь ее замечательного Кирилла окончательно сдохла, а так все живы. Только вот Алсу никак не хочет увидеть, что Кирилл – подлец и трус.
- А Аля никак не хочет увидеть, что он хороший, просто запутавшийся человек! – в тон ей ответила Алсу и упрямо вздернула свой изящный носик. В отличие от Али, Алсу была тщедушной девушкой, с почти прозрачной кожей и длинными тонкими пальцами.
- Ясно, - ответила Варя. – А интересно вам, чего вы на самом деле не хотите обе видеть?
- Конечно, - хором ответили подруги. Тетя Варя была просто ходячим сундучком с мудростью, они любили слушать ее рассуждения.
- А не видите вы того, что ваша дружба рушится из-за этого человека. Не видите, что вместо того, чтобы заниматься друг другом и своими делами, вы все перемываете косточки кому-то чужому. Не видите, что человек этот давно уехал не знамо по каким причинам, а вы его все удерживаете в мыслях, да в словах, и тратите время на попытки понять того, кого нет. А тех, кто есть, не замечаете.
- А кто есть? – растерянно переглянулись подруги.
- Вы друг у друга есть! Аля, ты чего споришь с подругой?
- Мне просто жалко ее, я помочь ей хочу.
- А ты, Алсу, чего споришь?
- Мне кажется, ей все равно, что я к нему чувствую, она не хочет меня поддержать.
- Да как же так, Алсу, конечно, мне не все равно, - откликнулась Аля, - я очень за тебя переживаю и очень хочу поддержать.
Алсу посмотрела на подругу и вдруг заметила, сколько в ее глазах тревоги и беспокойства за нее. Она бросилась к Але и обняла ее. Аля обняла ее в ответ, обмякла и даже как будто стала меньше весить.
- Слушай, Алсу, я ведь правда его не очень знаю. Что да как у него там в душе одному Богу известно. Может, не такой уж он и злыдень. Мне важно только, чтобы ты так не страдала из-за него.
- Аля, да я тоже не знаю, может, он и не такой уж распрекрасный, как мне казалось. Просто это для меня важный человек, понимаешь, и с его отъездом я много потеряла.
- Понимаю, - сказала Аля, - и подруги снова обнялись.
- Ну, вы тут пообнимайтесь еще, только недолго. Вся квартира в пыли, да в бумажках каких-то белых. Видите? – вступила тетя Варя.
- Видим, - кивнули подруги.
- Ну вот, наконец-то, жизнь замечать начали, - проворчала тетя Варя. – Швабру в руки и вперед! – скомандовала она и ушла ставить чайник.
Никакой швабры у них не было, Алсу давно уже пользовалась роботом – пылесосом, подарком Али, но тетя Варя упорно называла его шваброй. И даже разговаривала с ним, когда он тыкался ей в ноги. Мол, чего ты, слепой, что ли, швабра роботизированная, кыш от меня, кыш!
Девушки запустили робота, открыли шторы, и принялись за протирку пыли. Аля видела, как Алсу старается снова включиться в обычные бытовые дела; Алсу видела, как Аля остается с ней в этот трудный момент. И обеим было ясно – рядом та, которая понимает. И было не важно, как каждая из них видит какого-то там Кирилла…
***
А как вы считаете, кто из подруг "правильнее" видит Кирилла?
Буду признательна за дружелюбие, лайки и отклики в комментариях, психолог Галина Соколенко