Жила-была собака. Не пудель, не мопс и не дворняжка. А настоящая восточно-европейская овчарка. Родители у неё были не знатные. Ни на какие выставки хозяева их не возили, и, стало быть медалей-дипломов у них не было. А щенок - был. Очаровательная девочка. Только раз на неё глянув, молодой муж одной нашей родственницы на коленях выпросил щенульку эту и, положив её за пазуху, привёз домой. Дома пришлось ещё раз рухнуть на колени. Дом - съёмный, что скажут на появление животного хозяева - неизвестно. И - беременная жена. Но когда увидела она это очарование, и уговаривать не пришлось. А поскольку восточно-европейская овчарка - это почти немецкая, ей и имя соответствующее дали. И стала она - Грета.
...Родился сын. А в семье как будто двое детей. Им тщательно выбирали еду. Купали. Делали всякие прививки. Лечили. Сынок подрастал, и они с Гретой играли в прятки. Один смеялся, другая лаяла, когда находили друг друга то за шторой, то за дверью.
...Принесли из роддома второго сына. Старший подвёл к кроватке Грету и сказал, шепелявя: "Смотри, это - мой брат. Скоро он подрастёт, и мы будем вместе играть. А сейчас иди во двор, а то мама увидит и будет нас ругать."
Время бежит быстро, и скоро во дворе играли уже три друга - один бегал без устали, другой шагал, то и дело падая, а третья бегала меж ними. И хоть говорить умел только старший, все трое понимали друг друга без слов.
...Появилась долгожданная дочка. К ней не подпускали старших братьев, чтобы не задели ненароком. Только вечером, перед сном, им разрешали к ней подойти и дотронуться до щёчек. И поцеловать. А Грета, сидя поодаль и видя, что подолгу пацанята задерживаются у принцессиной кроватки, начинала постукивать хвостом по полу. Это была уже не девочка-щенок, а взрослая псина, которую, впрочем, никто не боялся. Гости - уважали. А хозяева, и взрослые, и дети, обожали. Она им платила взаимной любовью и верностью.
...Пока жили на "съёме," строили свой дом. И въехали в него, недостроенный. Так хотелось - к себе. Малышку в хорошую погоду укладывали спать во дворе, чтобы не мешал ей звук болгарки и перфоратора. А Грета берегла её сон. Какие благие это были времена...
...Вчера они большой своей семьёй приехали к нам. На дворе стояла зелено-сиреневая теплынь. И праздновать, конечно, во дворе решили. Соскучились по теплу. Когда первая радость от встречи, от моих разносолов схлынула, я спросила гостей, почему они какие-то подавленные все. Племянница моя, показав глазами на детей, покачала головой. Дети, вяло поев и даже от торта отказавшись, ушли в дом. А их мама, плача, рассказала совершенно дикую историю.
Грета заболела. А у хозяина её есть друг. У друга - ещё один друг, а у него клиника, где лечат питомцев. И взялся он вылечить Грету. "Я её забираю. Привезу завтра. Не переживайте - у меня сто таких случаев было." Послушная Грета запрыгнула по команде в машину и уехала.
..Назавтра он и правда её привёз. Выпустил во двор, что-то невнятное пробормотал и спешно уехал. Грета пошла в свой вольер и прилегла там.
Хозяйка занималась в ванной стиркой, когда увидела в зеркале мужнино отражение. Он плакал навзрыд. "Не выпускай детей во двор. Грета..."
...Завтра он найдёт того лекаря. Выяснится, что никакой клиники у него нет. И животных он лечит у себя дома. Не будучи при этом ветеринаром. А просто - "я сто раз так делал." Отметелит его от души. Только это ничего не изменит.
..Когда я слушала эту историю, вспомнила, что писала уже о санях, которые - не свои. И о том, что нечего в них садиться, если дело, за которое берёшься, не твоё дело.
Со мной спорили. Даже приводили пример, когда оперным театром много лет руководит геолог. Может, он и правда хороший директор театра. Может, там самые лучшие декорации, и ремонт самый современный и много ещё чего. Но всё равно это - сюрреализм.
А если на кону не ария Риголетто, а жизнь, пусть и собачья, то тут отметелить - это самое малое, что можно было сделать. А дети - кто заменит им друга?
Спросила на прощание, улучив минутку. пока дети обнимались друг с другом и тискали нашего кота: "Может, другого кого возьмёте? Ответ: "Ни за что."
