Езда в город Коломну – дело не быстрое, и где-то медленное, как патока. Все чуть-чуть тише и реже.
К Коломне, как и ко всякой женщине, коломенке, надо возвращаться внезапно, под вечер:
- Ну здравствуй!
А она смотрит на тебя своими зелеными, как болото, бедовыми глазами, как у продавщицы на рынке. У продавщицы с майками “I miss you!”
Гравюру Коломенского Кремля я пересек на такси слева направо, как карандаш художника, который еще не придумал, что же тут еще можно изобразить.
Как что?
Есть одно единственное место здесь, откуда на все можно взирать сверху, откуда вся Коломна как на ладони, она принесена тебе вместе с ключами от города, как дань, она слегка трогательно мала, немощна и беззащитна, как мама в старости или колыбельная, как бабушкины руки, которую я не помню, но думаю что помню, потому что любовь к этой старой, блуждающей в моих воспоминаниях и снах, как кошка, казачке не иссякает.
Старый подагрический аристократизм стены не вызывает никаких сомнений в том, что это уже по крайней мере не Голутвин.
В Коломне множество разнокалиберных кафешек. Старых, почти советских, с похожими на театральный реквизит котлетами и продавщицами с марлей на голове.
Тут свой контингент.
- На возьми мой телефон, позвони своей сестрЫ...
Крепко сбитая, как табуретка, официантка за занавеской, как за крепостной стеной, отстреливается мелкими одиночными:
- Сам звони...
Коломна после четырех по-туристски обыденна и смотрит на тебя жадными и раскосыми глазами бухгалтера. И я брожу по закоулкам прошлого, смешавшись с алкоголиками. Алкоголики напоминают персонажей из пьесы Вампилова.
Коломна в вечернем наряде с подведенными сурьмой бровями, тенями и подкрашенными глазами – купчиха, княжна, Маринка Мнишек.
Ночью Коломна пуста, словно безгрешна. Пустота сквозит в пустых бойницах, отзывается немым эхом в звоннице, и висит на трапеции под куполами шатровой соборной колокольни, сквозь резные узоры которой зияет парчовый отрез вечности.
Башня, основательная, как ладья в эндшпиле, велосипед, прикованный кандалами к столбу, магазинчики «Калачи на вынос», «Мыло» и т.д. - жизнь перемешана метелью в омлет.
В этот театр прошлого зрителя еще не пустили. Но ждут с его тугим кошельком. Калачи на вынос, все на продажу будет завтра, а сегодня как будто бы выходной. Калачи и дают, и не то, чтобы не дают, но без чаю, как будто дань.
Кремлевская стена
Маринка – чернокнижница, русская царица, жена двух Лжедмитриев, Смута. Черная ворона, кружащаяся над Коломной, кирпичик, замурованный в стену Коломенского Кремля.
Даром, что стрельцы ряженые, и зима, и воронье и мрачный каземат – всерьез и надолго. Портрет на стенке, внизу пыточная.
У пся крев! У каждого второго коломенского – крев маринкина. С норовом народец-то.
В церкви Крестовоздвижения на банке дама заказывает Сорокоуст.
- На какое имя?
- Владлен!
Алтарница роется в святцах, память заблудилась в лабиринтах истории. Нет такого имени.
Еще бы: Владимир Ленин!
- Успокойтесь, это имя существовало сто лет тому назад!
Ну правильно: 2018 минус 100, будет 1918. Тогда-то это имя и появилось. И крестило Коломну и ее окрестности огнем и мечом. И вышел потом из всего этого живым только Голутвин.
Владлен в святцы и не попал. Хотя в 1993 году в очередную смуту Владлена крестили в одной из церквей. И кому, какое дело, кто и когда? Теперь Владлена нет, а память по нему жива. Родственница с остервенением, как будто закусив во рту чеку гранаты, идет в последний бой:
- Успокойтесь!....
Я спокоен, потому как есть еще Бобренев монастырь.
Уединение, утешение, сон.
Дорога, вбирающая в себя пространство, напоминает снурок. Дернув его, открываешь уже другой ларчик, театр, угол зрения: голубеющие в снежной опушке стены, Федоровский храм в лесах, ершистый, как елка. А может то алебарды и копья, которые вроде бы давно уже и отлетали свое, а вот торчат тут, как на иконе Семистрельной.
Батюшка важно, как грач, бродит по двору: ладный, ладанный, а его черная Тойота в гараже, как ворона.
И все это - Коломна.
И музыка, но не быстрая, словно контрабас поскреб мышью в темноте. Словно в ночи голос был. И голос этот сказал, неуверенно, сбивчиво:
- I miss you!