Максим провожал Катю после уроков. Катюша жила на самом краю посёлка, путь был неблизким, мимо террикона. Шли медленно, чтобы успеть обо всём поговорить. Иногда спускались к Луганке.
На скользкой после недавнего дождя тропинке Максим бережно поддержал девчонку. Сидели на старой коряге у самой воды, вспоминали о недавно прошедшей здесь военно-спортивной игре.
- А он ничего, наш директор, – улыбнулся Максим. – Даже не верится, что кандидат наук.
Катюша дёрнула плечиками:
- Почему это – не верится?
Максим проследил взглядом, как светлая вода подхватила брошенный Катюшей прутик.
- Ну… Директор… кандидат наук… А умеет картошку в костре печь. Знаешь, я такой вкусной никогда не пробовал, – чтобы простая картошка…
- Не простая, а с солью. Роман Алексеевич вообще всё умеет, – уверенно-сдержанно сказала Катя. – Он самый лучший… директор.
Максим уже заметил: когда Катя говорит о директоре, – словно оставляет какую-то тайну… чтобы никто к ней не прикоснулся. Сейчас Катя тоже перевела разговор:
- Ты обещал научить меня, – чтобы камешки подпрыгивали.
Максим усмехнулся:
- Да у тебя и так неплохо получается! – Поискал глазами, поднял плоский камешек:
- Попробуй!
- Лучше ты. Мне нравится, когда ты бросаешь.
От внимательного Катиного взгляда Максим стеснялся. Чтобы скрыть смущение, постарался спросить понахальнее:
-Что смотришь? Нравлюсь?
Катюша чуть покраснела, а ответила серьёзно и просто:
- Нравишься. Ты на него похож.
Максим заинтересованно взглянул на девчонку:
- На кого похож?
- На Романа Алексеевича.
- Здраасьте!.. – насмешливо протянул Максим.
- Похож. Я сразу заметила. – И вдруг призналась, открыла свою тайну: – Я люблю его. А ты похож на него.
Максим озадаченно захлопал глазами:
-Кого любишь?
Катя приложила ладошки к пылающим щекам, быстро поднялась:
- Пойдём.
-Кать! Он же взрослый!
- Он самый лучший.
В смелой синеве Катюшиных глаз вдруг задрожали капельки-слезинки…
До Катюшиного дома шли молча. Катя уже собралась войти в калитку, а Максим удержал её руку. Голос его чуть охрип… и вообще, – так захватывало дух, словно он безудержно летел в какую-то пропасть:
- Катька… Кать, а я… тебя люблю…
Катюша убежала.
… Евгения Максимовна уже давно чувствовала, как тает её давняя обида… Сдерживала слёзы, когда видела эту горькую грусть в Ромкиных глазах. И всё равно – с упорством обиженной девчонки – пыталась удержать свою обиду:
- Ну, да, – кандидат. Лучший директор!.. А протоколы педсоветов!.. И… про сына я тебе не расскажу!
Строго выговаривала Максиму за тройки по русскому, а про себя торжествующе улыбалась:
- Вот так Вам, кандидат Береснев!.. А у меня двойки по старославянскому случались. И сын… мой сын – далеко не отличник.
А потом обескураженно опускала лицо в ладони: может, и был бы отличником, – как ты… Если бы ты тогда не бросил нас.
Приближался конец учебного года. Евгения Максимовна и дома допоздна засиживалась над документами. Заглянула в комнату сына:
- Уроки сделал? И русский? Помощь моя не требуется?
Максим улыбнулся:
- Всё в порядке, мам. По русскому нам домашнее сочинение задали. Я написал, – аж на три страницы!
- Ладно, ложись, – поздно уже. Тетрадь на столе оставь, я проверю потом.
И не проверила: сон сморил. Утром рукой махнула:
- А пусть сам проверяет! Его работа. Пусть знает… что не только отличники бывают!
А Роман Алексеевич любил проверять домашние сочинения. В такие вечера торопился справиться с остальными директорскими делами… чтобы ни о чём больше не думать, только читать и перечитывать, за ошибками – куда ж без них!.. – видеть и чувствовать главное: с чем входят в мир его любимые мальчишки и девчонки…
Для домашнего сочинения Роман Алексеевич предложил ребятам несколько тем. Открыл первую тетрадь, прочитал: моя заветная мечта…
Мальчишеский взволнованный почерк… Будто торопился мальчишка, – так неумело… и горько, и счастливо рассказать о самом сокровенном…
-Я много о чём мечтаю: чтобы мама никогда не грустила, чтобы стать офицером, когда вырасту. Ещё мечтаю о новом мопеде, чтобы покатать одну девчонку. И чтобы летом с друзьями поехать на Донец с ночёвкой. А самая главная, самая заветная моя мечта – чтобы у меня был отец. В детстве я узнал, что отец бросил нас с мамой, когда я ещё не родился. Моя мама – самая лучшая и красивая, и я не знаю, почему отец её бросил. Маме тогда было всего восемнадцать лет, она училась в педагогическом. Мама очень сильная и смелая, – потому что не побоялась остаться одна. У моих друзей, Славика и Мишки, были отцы, и мне хотелось, чтобы и у нас с мамой был отец, чтобы он берёг и жалел маму, как отцы Славки и Мишки. Из садика Мишку отец забирал на большущем КАМАЗе, а у Славки отец был шахтёром. И я представлял, что мой отец тоже водитель КАМАЗа или шахтёр. И очень хотел, чтобы он радовался и гордился, что у него есть я, его сын…
На обложку тетради смотреть было совсем не обязательно. Роман Алексеевич уже знал почерк нового мальчишки, и ошибки его знал… Вот и сейчас, – зачеркнул мягкий знак в слове «восемнадцать»… исправил «о» на «а» в слове «вырасту», «ё» на «о» в слове «девчонку»… Но это – машинально… А сам ошеломлённо перечитывал:
- В детстве я узнал, что отец бросил нас с мамой, когда я ещё не родился… Маме тогда было всего восемнадцать лет, она училась в педагогическом…
Роман Алексеевич проверил остальные сочинения. И снова открывал тетрадь Максима Кравцова… Так и уснул, уронив голову на открытую тетрадь с домашним сочинением. А во сне к нему бежал маленький мальчишка с тёмно-серыми Жениными глазами…
После совещания директоров в отделе образования Береснев дождался Евгению Максимовну. Она растерянно оглянулась: надо же… Вячеслав Григорьевич давно уехал, – кто ж знал, что Береснев будет ждать её… Делать нечего, – пришлось собрать всю свою холодно-равнодушную надменность… и не заметить директора Криниченской школы. А Роман шагнул навстречу. У Евгении Максимовны подкосились коленки – от его негромкого голоса:
-Сын?..
Чтобы не расплакаться, Женя постаралась разозлиться:
- Ну, неет, Роман Алексеевич! Даже не надейся, что перед тобой первокурсница с двойкой по старославянскому…
Разозлиться не получилось: такая надежда была в Ромкином голосе… Но – хватило сил на спокойно-насмешливый взгляд:
- Сын. Мой сын.
- Женя!..
- Я тебе всё сказала: Максим – не твой сын. И вообще, Роман Алексеевич: поторопитесь с отчётом о выполнении учебных программ.
Подождёт отчёт… и всё на свете подождёт: утром Роман Алексеевич отправился в посёлок, откуда приехала Евгения Максимовна. Савельев помог:
- Не так уж и далеко. – С неприкрытым любопытством взглянул на Береснева: – А что ты там забыл, в этой тьмутаракани?
- Выходит, Мишка… Всё я там забыл.
Михаил Андреевич усмехнулся:
- Вы, кандидаты, – все такие философы? Или – через одного? Чего ты решил, что это твой сын? Она тебе сказала об этом?..
Роман сжал ладонью лоб:
- Мишка! По-твоему, я считать не умею?
- Рад за тебя, – кивнул Савельев. – Ну, а в посёлок тебя чего несёт?.. К тёще на блины решил?
- Вроде того, – грустно улыбнулся Роман.
- Ох, Береснев!.. Уверен, что тебе там обрадуются? А если у тёщи, к примеру, чугунная сковородка имеется? Не учёл?
- Миш, если что, – к Анне Владимировне. Сегодня школа под её руководством. Вечером вернусь.
Дом Кравцовых Роману Алексеевичу показали поселковые мальчишки. Во дворе к нему подошла большая красивая овчарка. Задумчиво села, склонила голову набок. А потом добродушно протянула лапу. Не спеша, побежала в огород – оглядывалась, словно приглашала Береснева идти за ней.
Женин отец – без труда узнал его по глазам: У Жени и у Максима такие же, – сдержанно кивнул, протянул пачку сигрет. Был по-шахтёрски неторопливым, ни о чём не расспрашивал. Закурили. Береснев представился:
- Я директор школы, – той, в которой в кадетском классе учится Ваш внук, Максим… Кравцов. Береснев Роман Алексеевич.
Шахтёр протянул руку:
И я – Максим Кравцов. Только я – Александрович, а он – Романович. – Прищурился: – Что-то натворил мальчишка?
От простой несуетности Жениного отца Береснев чуть растерялся, сбивчиво объяснил:
- Нет. У Максима всё хорошо. Мне хотелось познакомиться с Вами.
Михаил Александрович улыбнулся:
- Кто ж так знакомится. В дом проходи, директор. Хозяйка как раз на стол собирает, пообедаем. Я с первой недавно вернулся.
После третьей Кравцов подвинул к Роману Алексеевичу тарелку с солёными помидорами ядрёного прошлогоднего засола:
- Только Елена моя такие умеет.
Береснев кивнул: хороши!..
А хозяин окинул его внимательным взглядом, сдержал улыбку:
- Выходит, ты и есть тот аспирант, что дочку нашу бросил?
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Навигация по каналу «Полевые цветы»