Дорогу Ольга почти не запомнила. Перелёт она проспала, да и поездка из аэропорта в Алушту на троллейбусе тоже не оставила в памяти следа. До санатория уже вечером Ольга добралась пешком от остановки. Дежурная медсестра, на бейджике, которой было написано Анна Петровна, попричитала, что можно было бы прибыть и пораньше, когда ещё все врачи были на месте, а так же возмутилась, что «у этих из минюста никогда санитарные книжки не оформлены». Но делала это беззлобно, как бы по необходимости: есть отдыхающий - нужно его на место поставить, в смысле приучить к дисциплине.
- Что лечить будем? - в заключение спросила медсестра.
- Сердечные раны, - ответила без пяти минут отдыхающая.
- Это у нас проще всего, - обнадёжила местная жительница, - У нас эти лекари табунами на набережной в любое время года. И отдыхающие, и наши, прости господи, кобели. Значит, в графе «На что жалуетесь» пишу «на мужиков», - уже по-доброму засмеялась медсестра.
Номер Ольге достался двухместный, но она в нём была одна и заснула, как только добралась до кровати.
На следующее утро уже другая медсестра предупредила Ольгу, что лечащий врач ей будет назначен только в понедельник до которого она совершенно свободна. То есть можно было просто погулять по городу. На набережной вопреки уверениям Анны Петровны почти никого не было. Не сезон и похоже все дамы с собачками в бессчётном своём количестве гуляют по набережной в соседней Ялте в поисках каждая своего Гурова. А в Алуште безлюдно, шторм, волны бьют о берег и брызги их взмываются едва не выше ротонды с надписью «Алушта». Стихия завораживала и Ольга гуляла по набережной пока не почувствовала, что замёрзла.
Здесь же на набережной она нашла уютный ресторан, где можно было согреться. В ресторане было посетителей больше, чем прохожих на набережной. Официант проводил за столик и, оставив меню ушёл, дав время обдумать заказ. Но очень скоро другая официантка принесла минеральную воду, щи и бефстроганов. Ольга немного потерялась. Она не могла вспомнить момент, когда она это заказала. Но то, что это она заказала не сомневалась, потому что именно это она и выбрала. Но всё объяснил знакомый голос за спиной:
- Я не ошибся с заказом?
Обладатель этого голоса был причиной, того почему наша героиня здесь оказалась.
- Мне однокашник, местный прокурор посоветовал этот ресторан, - просто говорил Стас, - Я захожу и тут ты. Надо же какое совпадение. Ну и решил, так сказать, ускорить процесс: знал, что ты выберешь. Угадал?
- Угадал, - почти обречённо ответила Ольга.
Но, к своему удивлению, она отметила, что встреча не только не вызвала отрицательных эмоций, но было даже приятно, что приятель, который чуть не стал любовником, всё бросил и примчался за ней. Пообедав, они ещё погуляли по набережной, любуясь бушующим морем. Стас рассказал о своей личной жизни, вернее о её отсутствии. Некоторое время назад начальник Стаса обратился со странной просьбой - оформить брак с его дочерью. Причина, как можно догадаться, проста: дочь беременна и прокурор района не хочет пересудов. От Стаса ничего не требуется. Когда его переведут в его любимый Ленинград, чему начальник поспособствует, они так же тихонько разведутся. Понятно, что никому кроме Ольги он сказать это не может. А ей он рассказывает только чтобы она не считала его негодяем.
Пустынная набережная, штормовое море, а может и мускат белый Красного Камня заставили поверить нашу героиню, что дружба между мужчиной и женщиной всё же бывает.
И в результате проснулась она следующим утром в номере гостиницы в постели со своим коллегой.
А утром исполняющий обязанности прокурора рассказал, что его тесть не уходит на заслуженный отдых, а снимают его, за неблаговидные деяния. И нет никаких гарантий, что Стаса назначат на желанное место тестя. А это карьера вдребезги, про прощай Ленинград. И чтобы такого не произошло ему крайне важно выиграть дело, которое распределят Ольге.
Узнав причину приезда своего, как она считала, друга, Ольге стало мерзко, как будто она босой ногой ступила в дерьмо. В санатории она долго стояла в душе, надеясь, что вода смоет воспоминания о последних событиях.
Сегодня опять дежурила Анна Петровна. Взглянув на знакомую, та заключила:
- Похоже кто-то бередил, а не лечил сердечные раны. Ну, тогда тебя сестрёнка к дяде Паше направим. Он и душу тоже лечит.
На двери в кабинет, в который направили Ольгу, висела табличка: «Павел Степанович Чехов. Терапевт». А в кабинете сидел настоящий доктор Айболит с обложки детской книжки. И прежде чем посетительница что-то сказала, он пояснил, предупреждая обычный вопрос:
- Не родственник.
Павел Степанович был из той категории врачей, увидев которого больной если и не излечивался, то понимал, что выздоровление не только обеспечено, но даже неизбежно.
Доктор записав всё что требовалось в санаторную карту, внимательно посмотрел в глаза посетительницы. Потом, сняв очки и откинувшись в кресле, спросил:
- И что за трагическая трагедия вселила печаль в столь юное создание?
Доброта и соучастие вернули вроде бы приглушённое осознание предательства, иначе поступок Стаса не воспринимался, и Ольге потребовались усилия, чтобы не расплакаться.
- Но-но, - увидел её состояние доктор, - Понимаете, дружочек, любая проблема кажется трагедией, когда она близко. А отойди от неё немного и видишь её истинный размер. Простой способ увидеть истинный размер несчастья - это посмотреть на него из своего собственного будущего.
Доктор отодвинул в сторону документы, подчёркивая тем самым, что не врач и пациент, а просто собеседники ведут разговор и не о болезнях, а о жизни.
- Был у меня в моей практике случай, который я не очень люблю рассказывать, но, который заставил изменить моё представление о жизни. Я прямо из мединститута попал на фронт. На санитарный поезд. Объяснить, что это такое человеку не пережившему подобное невозможно. Но один эпизод стоит вспомнить. Оказалась в поезде раненная женщина офицер. Красавица, каких ни до, ни после, не в обиду всем остальным женщинам, не встречал. У неё ранение в ногу. Как ранение: разворотило так, что только ампутация. На следующий день прихожу и лежит эта красавица, а на месте, где должна быть нога под простынёй пустое место. У меня к тому времени уже год прослужившего в госпитале на колёсах глаза на мокром месте. А она улыбнулась и говорит: «Вы что доктор? Вы же мне ногу ампутировали, а не сердце. Так что ещё есть чем любить»,
Дело, про которое просил исполняющий обязанности прокурора он, выиграл. Там ситуация была спорная, но адвокат был очень слабым. Вполне возможно, что кто-то этому поспособствовал. Можно было, конечно, и вернуть на доследование, но Ольга Петровна чувствовала, что любая позиция кроме нейтральной будет выглядеть некрасиво. Для неё самой некрасиво.
Но место тестя Станислав Аркадьевич не занял, а перевёлся в областной центр. Но и там с карьерой не очень заладилось, но чрез время всё же вернулся прокурором района.
Иван Моисеевич и Ольга Петровна сидели в кафе. Кофе остыл в обеих чашках. Женщина почти закончила свой рассказ.
- Но всё это время Яворский предпочитал поддерживать слух о наших, якобы неслужебных отношениях. Он выступал в суде, когда я председательствовала только со стопроцентными делами. Вы можете посмотреть дела…
- Уже посмотрел, - извиняясь заметил адвокат, пожав плечами, показывая, что, мол, работа такая.
- Вот, и получается, что все решения в пользу прокуратуры. А кто будет разбираться в сути дел. Вывод ясен: Морозова любовнику помогает выигрывать дела. И не будешь же всем объяснять, что это сплетни.
- Но мужу-то нужно объяснить? - задал совсем личный вопрос адвокат.
Ольга Петровна улыбнулась.
- Если бы я лет сто-двести назад жила, то мой муж всё бы про меня знал: от предметов туалета до девичьих фамилий обеих бабушек. А настоящее ему не интересно. Он учёный-краевед. И, знаете, меня это устраивает. Хватит в семье и одного, кто про наш современный город всё знает.
- Я смотрел ваши дела, - прервал молчание адвокат, - Не все, но достаточно, чтобы сделать вывод, полностью подтверждающий ваши слова. Поэтому к вам и обратился, так сказать лично. Может мне сделать вам отвод? Я придумаю обстоятельства, которые не затронут вашу репутацию.
- Это ваше право, - сказала судья, - Но в моём суде, кто бы ни разбирал дело, всё будет по закону.
Прямо под конец рассказа в Шахматный клуб потянулся народ. С Иваном Моисеевичем все здоровались, как со старым знакомым. Пётр Карпович даже обнял смущённого адвоката:
- Спасибо, большое.
- Да, ладно, вам, - отвечал Иван Моисеевич, смущаясь, - Дело-то плёвое.