Аничи Мияги родился 9 февраля 1931 года. Его родители погибли во время битвы за Окинаву. В свои четырнадцать лет ему пришлось взять на себя ответственность за двух младших братьев. Чтобы выжить, он находит работу на американской военной базе в Кадене. Однажды его близкий друг Кахо Токеси рассказывает ему о Тсёдзюне Мияги. В самых ярких красках Токеси пересказывает истории об удивительном мастерстве Мияги, которые он, в свою очередь, услышал от Мейтоку Яги, когда тот работал полицейским на родном острове Кахо – Кумедзиме. Представьте себе совсем еще юного человека, который вместо того, чтобы беззаботно наслаждаться лучшими годами уходящего детства, вынужден с головой окунуться во взрослые проблемы. А он со всем нерастраченным пылом юности мечтает о приключениях и великой судьбе. Неудивительно, что в рассказах друга он увидел возможность изменить свою жизнь. Наполнить ее чем-то кроме серых будней. Уговорив Такеси и еще двух товарищей Чисина Бисё и Сейкичи Гима, Аничи решается попросить Сенсея Мияги дать им возможность тренироваться в его садовом додзё. И мастер, который давно не открывал свои двери соискателям, берет их в ученики.
1 февраля 1948 года четверо друзей начинают свой нелегкий путь в постижении годзю рю каратэ. История донесла до нас первое требование Тсёдзюна Мияги к новичкам, которое наглядно демонстрирует нравы того времени. Мастер настаивал, чтобы они незамедлительно бросили курить. Первые тренировки были посвящены исключительно подготовительным упражнениям дзюмби ундо. Учитель неоднократно подчеркивал, что их главная цель, наряду с развитием силы и укреплением здоровья, облегчить понимание ката. Мияги говорил: “Если вы будете правильно и много выполнять упражнения дзюмби ундо, – у вас не будет проблем в понимании техники ударов и бросков”. На следующем этапе своего обучения Аничи и его товарищи познакомились с предметами Ходзё ундо. И только после того, как они приобрели достаточный навык в этих дисциплинах, Мияги начал их учить ката гекисай дай ичи и гекисай дай ни. Освоив базовые кайсю ката стиля, они приступили к изучению Сан чин.
Здесь необходимо напомнить, что до войны Мияги преподавал так, как это делал его учитель. На первом этапе новоиспеченный адепт практиковал исключительно сан чин с гарниром из ходзё ундо и набивки. То есть занимался построением особенной структуры тела, о которой мы поговорим далее. После того как эта задача, по мнению мастера, была выполнена, ученику давали одно ката, по своей стратегии и специфическим способам реализации усилия наиболее подходящее ему с точки зрения антропометрических данных и психотипа. Война оказала огромное влияние на Мияги. Он с потрясающей ясностью понял, что школа годзю рю, словно хрупкая ваза, которыми так славится поднебесная империя, может быть в миг уничтожена и тогда дело его жизни и наследие его мастера исчезнут навсегда. Именно поэтому после войны он реформирует систему преподавания. На первый план выходит изучение ката семьи гекисай (как способ привлечь интерес молодежи к занятиям каратэ) и только на следующем этапе начинается знакомство с алгоритмом построения уникального “тела годзю” в виде сан чин, ходзё ундо, уде танрен и таи атари. Далее адепт школы изучал ката в следующей последовательности: Сайфа, Сейунчин, Сысочин, Сепай, Курурунфа, Сейсан, Тенсё и наконец Супаринпей. Сам учитель сравнивал такой метод обучения с заточкой карандаша, когда сначала нож отсекает большие части, чтобы затем перейти к тонкой работе по сглаживанию углов и формированию жала.
Впрочем вернёмся к юному Аничи. Время шло, тренировки продолжались, а жизнь на Окинаве не становилась легче. Необходимо было обладать недюженной волей и большим желанием заниматься каратэ в то время, когда все вокруг были озабочены исключительно выживанием. Поэтому скоро из четырёх товарищей, которые начали тренироваться в садовом додзё Мияги, остался только Аничи.
Выступление Аничи Мияги Сэнсея на мероприятии в честь памяти Тсёдзюн Мияги Сэнсея (Основателя Годзю рю каратэ)
Каждый вечер он приходил в дом своего наставника, убирался на площадке, где проводились тренировки, после чего наступало время обучения. Аничи Мияги Сэнсей вспоминал, что Тсёдзюн Сенсей часто давал ему задания, которые противоречили его предыдущим распоряжениям. Например, он мог заставить втащить во двор тяжеленые камни, которые ещё вчера требовал выбросить вон. Только спустя много лет, Аничи понял, что он постоянно испытывал и закалял его характер, ведь не только техника делает из человека бойца.
По воспоминаниям Аничи Мияги, Тсёдзюн Сенсей был невероятно строг и требователен к ученикам, но умел ценить настойчивость и старание. Именно благодаря этим качествам занятия с Аничи Мияги становились все более личными и глубокими. Когда ученик освоил основные ката, Мияги начал учить их применять, сначала корневым принципам парной работы с ката, объясняющими как должно действовать тело во время выполнения этих движений, а затем их «секретному» боевому использованию.
Война оставила в душе Тсёдзюна Мияги незаживающие раны. Это не могло не отразиться на его здоровье, которое к концу сороковых годов стало стремительно ухудшаться. Причём чем чаще учитель испытывал недомогание, тем интенсивнее становились тренировки с его, на тот момент, самым доверенным учеником.
Он передавал ему не только своё мастерство в каратэ, но и знания в других областях человеческой деятельности, стараясь восполнить недостаток образования.
До 1951 года Мияги больше не брал учеников. Исключение он сделал для своего первого наставника Рёко Арагаки. Он привел к нему своего внука Суичи, которого на первом этапе поручили заботам Аничи. В 1952 году Мияги неожиданно для всех вновь открыл двери свеого додзё. Этой возможностью воспользовались Юно Арагаки, Сейкичи Киндзо, Кенитси Канари, Сабуро Хига, Цунетака Симабокуро, Соитси Анья, Сосабуро Анья, Мицухидэ Мияги (младший брат Аничи), Кисаба, Гибо, Такаяси, Ситаучи и Тамаки. Большую часть тренировок под присмотром учителя вёл его ученик-однофамилец. После того, как последний новичок покидал дом наставника, наступало время индивидуальной практики самого Аничи.
Тсёдзюн Мияги умер утром 8 октября 1953 года. Ушел настоящий буси (воин), мастер, благородный человек, пример самоотверженности для своих учеников и всех, кто его знал. Он посвятил жизнь боевым искусствам и довел свое мастерство в будо до уровня, которого прежде не существовало. Он стал воплощением и символом того каратэ, которое преподавал.
После его кончины остро встал вопрос о преемнике. Старшие, довоенные ученики Тсёдзюна: Сейко Кина, Мейтоку Яги, Дзицуей Йоги, Эичи Миядзато и Косин Иха собрались в доме Генкай Накаима. Голоса разделились между Сейко Кина и Миядзато. Чашу весов в пользу Эичи Миядзато склонила вдова Мияги, которая объявила, что в притязаниях на лидерство поддержит именно его. После траура в саду дома Сенсея Мияги возобновились тренировки. Эичи Миядзато возглавил додзё, а Аничи Мияги вёл занятия. Чтобы понять, почему человеку, который в последние годы был рядом с учителем, была отведена столь скромная роль, необходимо сказать о том, насколько вопрос возраста значим на Окинаве. Только в шестидесять лет рюкюсские мужчины становятся “полноценно взрослыми” и с их мнением начинают считаться. Аничи Мияги, несмотря на свои знания, умения и самоотдачу, был моложе остальных соискателей и не мог претендовать на лидерство в школе. Тот же Сейко Хига, которого Мияги Сэнсей в свое время изгнал из додзё за то, что тот начал преподавать каратэ без его разрешения, или Эичи Миядзато, который серьезно занимался дзю до, а после войны фактически прекратил тренировки в каратэ, имели больше прав на первенство, нежели полный энтузиазма, но такой молодой Аничи Мияги.
В последствии эта ситуация, а именно отсутствие признанного лидера, привела к тому, что по замыслу единая школа распалась на несколько организаций и этот процесс продолжается и по сей день. Однажды мой учитель Морио Хигаонна Сенсей сказал мне, что если бы война не забрала у нас Дзинана Синдзато, школа годзю рю каратэ сегодня была бы едина и не делима.
Аничи Мияги и Доктор
В июне на Окинаве дождь идёт без остановки. Меняется только его интенсивность: от могучего ливня до унылой мороси. Тренироваться в такую погоду не легко. Кажется, что вместо воздуха твои лёгкие наполнены водой. Добавьте сюда жару и духоту, и становится понятно, почему в этот вечер в додзё Дзюндокан было более чем просторно. Несколько начинающих студентов усердно потели с каменными иси саси в тот момент, как Аничи Мияги внимательно следил за тем, как один из старших учеников раз за разом выполнял один из наиболее сложных элементов курурнфа. Появление крепкого незнакомца, прервавшего монотонный ритм тренировки, стало хоть каким-то развлечением для новичков, которые оставили свои манипуляции с каменными замками и с любопытством уставились на вошедшего. Тот же, ничуть не смущаясь устремлённых на него взглядов, снял мокрую куртку армейского образца, стряхнул с нее воду, которая темными пятнами покрыла деревянный пол, и бросил ее в угол. Не обращая внимание на возмущённый ропот присутствующих, он громко произнёс:
- Кто здесь Аничи Мияги?
- Это я, - спокойно ответил мастер
- Потренируйтесь со мной, - глядя в глаза наставнику произнёс незнакомец, не удосужившись изобразить даже подобие поклона.
- Как вас зовут? - спросил Аничи сенсей
- Накасонэ.
- Хорошо, Накасонэ, я потренируюсь с вами, - произнес Мияги с улыбкой, - Но с одним условием. Вы должны надеть защиту для тела.
- Мне не нужна никакая защита - заявил нежданный гость, вскинув голову.
- Тогда тренировка не состоится - твердо ответил Аничи сенсей.
- Ну хорошо, - буркнул Накасонэ, принимая из рук собеседника стёганный жилет, который обычно используют бейсболисты. Эта экипировка появилась в Дзюндокане благодаря одному из занимающихся – страстному поклоннику этой завезённой на остров американцами игры.
После того, как сенсей помог хмурому визитёру справиться с многочисленными завязками жилета, он встал перед ним и церемонно поклонился. В додзе стало так тихо, что было слышно, как набравший силу дождь отбивает свой ритм по крыше. Попав под влияние общего настроения, Накасонэ тоже поклонился, но словно испугавшись этой своей слабости, резко выпрямился:
- А где ваш жилет?
Аничи Мияги только улыбнулся и спросил:
- Вы готовы?
Как только его оппонент кивнул, сэнсей Мияги молниеносно скользнул к нему и нанёс удар в грудь. У наблюдавших за этой сценой учеников было ощущение, что в момент соприкосновение с телом противника, рука наставника словно погрузилась в него будто он был копией человека, сделанной из теста. Молодой противник хрюкнул и осел на пол.
- Принисите воды - попросил Аничи сенсей.
Когда Накасонэ пришел в себя, он с трудом мог дышать и его несколько раз вырвало. Провожая незадачливого поединщика, сенсей Мияги настоятельно рекомендовал ему обратиться к врачу. На фоне весьма печального состояния организма этот совет нашёл отклик в душе молодого человека, и он поспешил в направлении ближайшего практикующего доктора.
Любуясь на огромную гематому, врач поинтересовался источником её происхождения. Когда он услышал подробности поединка в Дзюндокане, его лицо приобрело печальное, чтобы не сказать, скорбное выражение. Обеспокоенный этими метаморфозами мимики эскулапа несчастный Накасонэ занервничал и стал допытываться о причинах грусти овладевшей доктором.
«Молодой человек», - чуть не плача произнес врач, - «У меня для вас весьма печальные известия. Аничи Сенсей известный персонаж среди местных медиков. Мы все слышали про его «отравленный удар». Вы пятый пациент, который бросил ему вызов, желая проверить свои силы. Четырех предыдущих уже похоронили, несмотря на все наши усилия.»
- Что же мне делать? - закричал бледный как мел Накасонэ, с трудом сдерживая рвотные позывы.
- Говорят, что у Аничи есть старый китайский рецепт, который может спасти вас. Я вам в любом случае не смогу помочь. Попробуйте попросить его и, если он захочет, то сможет вас спасти.
На следующий день, проснувшись рано утром и выйдя на порог своего дома, Аничи Мияги с удивлением обнаружил стоящего на коленях и трясущегося от страха Накасонэ, который увидев наставника, обратил к нему свое заплаканное лицо и начал умолять его спасти ему жизнь. Когда первый шок от этой встречи прошел и Аничи Мияги понял, о чем просит его вчерашний противник, он, изо всех сил сохраняя серьезное выражение лица, вернулся в дом, налил в чашку холодного чая, добавил туда жгучего красного перца и с торжественным видом подал этот напиток молодому человеку со словами «Теперь ты будешь жить».
Когда вечером он встретился с тем самым доктором, который был его старинным другом, и они выпили по бутылочке холодного пива, Аничи сесней спросил:
- Быть может, это была слишком жестокая шутка?
- Быть может, - пожал плечами эскулап, - зато этот урок он запомнит на всю жизнь.
Богдан Курилко