Дед Иван проснулся как обычно, с первыми петухами. Вышел на крыльцо. Огляделся. Из будки вылез Полкашка – старенький, как и его хозяин, пёс-дворняга. Радостно завилял хвостом.
- Ну чё ты, друг ты мой любезнай, небось оголодал за ночь то?
Полкан понял, что скоро его будут кормить и запрыгал от радости , весело повизгивая.
- Погодь маненько. Чичас вынесу...
Дед сладко зевнул. Благодать... Старик любил лето . Так бывает только ранним утром. Ещё прохладно... Все спят и не слышат, глупые, как хорошо, как сладко перекрикиваются по утрам птицы, как нежный, ещё прохладный ветерок, наполненный дурманящими запахами сочных луговых трав, обдувает лицо, как тихонько поигрывает водами широкий Дон...
Прошло уже три года, как дочка с семьёй переехали с дальних северов на родину. Рядом с родительской избёнкой выстроили новый, добротный дом. Звали и Степаныча. Но он наотрез отказался съезжать, несмотря на уговоры. Иван любил свой дом, свою старенькую мазанку с голубоглазыми оконцами, где прошла вся его жизнь... Из которой ушла в последний свой путь и его Наталья...
Старик тяжело вздохнул. Постоял ещё немного и принялся за свои обычные дела.
Надоумил чёрт зятя купить двух поросят, вот корми теперь этих проглотов. Сами отдыхать умотали. А деда оставили за главного, на хозяйстве... Из своего кутка замекала коза Манька – дедова любимица...
- Чичас, чичас, моя красавица, иду... Двинулся в сторону катуха...
Коза, услышав голос хозяина продолжила : « Меее»...
Дед поспешил к своим обязанностям. Не дойдя до сараев, Иван остановился как вкопанный, уставившись на подчистую обобранное дерево молодого персика. Только на самой макушке одиноко висел краснобокий красавец...
«Да ж, етить твою через коромысло,а!»,– зло выругался дед. И уже обращаясь к Маньке, продолжил : « Вот те и меее. Чё жа ночью-то не мекала, и энтот ещё... Тожа мне, охранник... Ээхх!».
Ему было жалко урожая, который по сути и созреть-то не успел. А главное, что деревце это плодило в саду у Степаныча в первый раз. Дочка, Танюшка как-то привезла из города целый пакет сладких, сочных, покрытых нежным пушком фруктов. Поели с удовольствием. А Степаныч-то косточки собрал, да в земельку и бросил. Одно-то возьми да и прорости. Вот и выросло деревце. Ждали эти персики всей семьёй. Уж больно своих попробовать хотелось... А тут вона...
И чего теперь внучку скажу?,– думал старик,– аккурат к приезду детей созрели ба... Вместе полакомились ба... Даа...На кого думать?
Вечером, когда спала жарища, по привычке Степаныч уселся на лавочке, на ветерке подышать воздухом. Но больше, конечно хотелось поделиться своей бедой с общественностью...
Подошла Манька Полетаева, соседка Ивана – как и все женщины, болтливая не в меру, любившая позубоскалить и при каждом удобном случае подковырнуть старика... Началась привычная перепалка. Так, не со зла. От скуки...
- Чё, сидишь, пенёк старай...
- И чё эт я старай... Сама такая...
Старушка беззлобно засмеялась.
- И вообще... Я можа ишшо жанюся на молодухе какой... Будешь тада страдать...
- Ну да... Давай... И чё жа с ней, с молодухой-то делать будешь? Жаних...
- Ну эт ужо не твоего ума дело.
- Ды кому ты ж, хрыч старай нужон-то?
- А вот можа и нужон... Буду...
- Аааа... Понятно тада... Чё жа, ваши то, скоро приедуть?
- Нее. Ишшо через неделю аж... Я вот что, Марея спросить хотел... Твои унучаты, случаем к мине не лазили?
- Да Бог с тобой. Сам знаешь, они у мине не хулиганють. А чего? Случилося чего?
- Дык вот, надысь персик мой обобрал ктой-то. От ить...
- О.. А у мине тожа вишанку подчистили. И главная, бурелаа ишшо. Чё за люди...
- Давненько такого не было. Кому надо?
- Подозреваю я, что эт дело рук Надюхиных унуков бесстыжих. Дочка понародила мал мала меньше и скидываить к бабке на усё лето. А у той пенсии – кот наплакал. Напекёть им пирожков с картохой, от и уся еда... От и озорують... Жалко вишенку... Так-то и сама ба угостила, а тута...
- Даа...
Вскоре у деда Вани нападению подверглись грядки с помидорами и огурцами. Истоптали, поломали кусты и были таковы.
Старик растерянно смотрел на дело рук вандалов. Но кого обвинять, когда не знаешь кто сделал пакость...
Через забор заглянула Мария.
- Здоров, Иван.
- Здорова, коли не шутишь...
- Гляжу опять...
- Ды вота... Гады... Ростишь, ростишь, и на те, кушай, деда...
- Я вота и переживаю, у мене тожа на задах бурелые уже помидоры, снесуть ведь, а?
- Надо чёт делать... А, Марея?
- Дык нада ба, а чё?
- Пошли...
Идти было недалеко. Надька жила по соседству с Марией. Огородные работы её интересовали мало. Поэтому, усадьба её заросла лебедой да пыреем. Да и дети росли в семье, как та самая лебеда. Мать, как и бабка, были особами любвеобильными, периодически меняли предмет обожания, то есть «мужей», любили выпить и повеселиться, а потому и воспитанием детей не заморачивались. Бабка исходила из принципа – есть захотят – прибегут... Вот и всё воспитание.
- Эй... Хозявы... Дома есть хто?
На зов откликнулась сама Надюха – дородная, с выжженными пергидролью волосами женщина лет шестидесяти.
- О, соседи. Чегой-то прям делегацией явились.
- Мы по делу, Надежда.
- И какое – такое дело у вас могёт быть... Деловые?
- Ты, Надь не обижайси. Я спросить хотел,– стыдливо пряча глаза начал Иван,– не твои ля унучаты повадилися по чужим гародам лазить?
Накрашенные ленинградской тушью глаза женщины мгновенно потемнели, сузились до щёлочек.
- Вы в своём ли уме-то, старые! У нас чё, своего нет, что-ли! Мои внуки ни в жисть не полезут, на чужое не позарятся!
- Дык мы...
- А ну идите отседова подобру - поздорову!
Старики молча ретировались. Шли молча. Только у своей калитки Мария тихо произнесла: « А и правда, чё мы... Можа и не они»...
Дед в ответ только кряктул.,-Хэээх,- и махнув рукой ушел...
А Надюха вошла в дом и накинулась на старшего, Серёжку.
- Ну, паразит, говоришь угостили персиками,да? Ща как отхожу веником вот этим, будешь знать, как с чужих огородов таскать.
Она замахнулась на внука.
- Да ладно, баб. Чё он обеднеет. Вон хату какую выстроили. Купит себе.
- Это да...Куркули... Но ты это... Больше не лазь, понял...
- Не...не буду. И Маринке скажи с Анькой.
- Ладно...
А Степаныч тем временем сидя на крылечке ломал голову над тем, как вычислить вора. Самое простое, конечно было выследить. Но сидеть в огороде сутками в ожидании грабителей не резон. Тогда что?... Вдруг, деда осенило. Он вспомнил про краску. Давным-давно его Наталья купила индийскую краску. Взбрело ей в голову выкрасить свою белую кофточку в зелёный цвет. Продавщица из местного магазина Нинка уж так расхваливала эту краску, что бабка не удержалась, купила на всякий случай аж три пачки.
Кофточку Наталья перекрасила. Хорошая вышла, зелёная-презелёная. А вот тазик так и не смогли отмыть. Да и руки ещё, почитай, с неделю не оттирались.
Дед бросился в сараюшку, где ожидала своего часа та самая краска. Через забор за ним наблюдала баба Маня.
- Чё, старай хрыч бегаешь по гароду, как ужалиннай.
- Есть у мине план, Марея.
- Ну?
- У тибе на задах, гутаришь, помидорки подзревають.
- Ага.
- Есть у мине идейка...
- Ну?
Вечером того же дня заговорщики, не забыв надеть перчатки, щедро посыпали Натальюшкиной краской ближайшую к забору листву на грядке со спелыми, сочными помидорами бабы Мани...
Вскоре, старики наблюдали, как говорится, результат на лице...
Дед Иван набирал воду у родника, когда на велике промчался Серёга. Лицо и руки его были подозрительно измазаны... Зелёной, той самой, краской.
Дед, прищурившись, окрикнул пятнадцатилетнего воришку.
- Серёга. Нук стой, - тот, сделав вид, что не слышит поехал дальше,– ну-ну...
Старик поспешил поделиться новостью с соседкой.
- И чё делать будям?
- К участковому пойдём.
- Не...
- Чего?
- Пошли к Надьке.
Не успели подойти к калитке, как навстречу им выбежала сама хозяйка.
- Чего вам?
- Предъяви, Надежда, мальцов своих.
- Зачем это?
- Надо! Антирес имею!
- Их дома нету.
- Показавай, а то сам зайду у хату!
- Сбрендил, дед? Она отступила на шаг назад, лихорадочно соображая, как будет выкручиваться.
На голоса выбежали из хаты Маринка и Анька. Лица их, как и у Серёжки, были помечены зеленью.
- Ну? Будешь отпираться?
В беседу с грозным видом вступила баба Маня.
- Бессовеснаи! Для вас, чтоль красненькии выращивали! Усё лето пестаюся с ними, как с дитями, для вас что-ля, окаянные вы идолы! У мине ажнак сердца заболела!
- Сади свой гарод,– не будуть дети красть,– вступил Иван,– а то умнаи за чужой счёт!
Надежда потупилась.
- Идите отседова! Вы вообще какое право имеете тута орать! Не брали они ничего!
Дед махнул рукой и двинулся восвояси.
Баба Маня презрительно взглянув на воришек, напоследок прокричала : «Ууу, придётя ишшо, мой зять солью зады зарядить и усё!»
Старики сели на лавочку у дома Ивана.
- Ну надо жа...
- Дааа...
Иван вздохнул.
- Я вот чё, Марея, думаю... Ведь они не от хорошей жизни ето...
- А то от хорошей, исть нечего, вот и балують...
- Ну ить не дело,да?
- Дааа...
Через пару дней на пороге у Надюхи появились старики.
- Че опять припёрлися?
Дед поставил перед ней большой эмалированный таз, полный красных, сверкающих на солнце помидоров и зелёных пупырчатых огурцов.
- Вот. Пусть едять...
Надежда опешила. Такого она не ожидала.
А Иван и баба Маня развернулись.
- Тазик вертай опосля...
Начало истории о деде Иване -